Дмитрий Володихин - Золотое солнце Страница 16

Когда они уходили обратно, стояла ночь.

Прошли совсем близко от меня. Не торопясь шагали, переговаривались. Донеслось:

— ...как всегда в священный месяц... отдать мужчину вечером для Ахну-Серенн и женщину утром для… каждый день... да... потом... в спячку... не беспокоиться... не как обычные змеи?.. за одно слово обычные... тебе... плетей... осторожнее... — Какой у них некрасивый, медленный язык!

Убрались.

Я отошел подальше от их пещерного храма. Отыскал себе лежку шагах в тридцати от дороги, где кусты погуще. Удобная низинка, высокая трава. Болят ноги. Из чего угодно, как угодно, а нужно обзавестись обувью. Иначе скоро я буду не боец. Не шутят с такими делами. Дыра в боку саднит, не нашел я все-таки траву. Съел припасенную рыбину.

День был неплох, Нергаш, спасибо. И, кстати, если уж ты меня сюда привел, может, подскажешь, какая мне выгода от нынешней ходки в гости к этим вонючим змеям? Нет? Прости, засыпаю...

Серебряная хроника Глава 4. Застенок

Разумеется, при выслеживании Эззал я достаточно активно использовала магию — мне, как всякой простой смертной, был заказан вход в любые храмовые помещения. Мне — но не моему магическому зрению. Я не могла проникнуть им во внутреннее святилище и покои старших жриц, но кельи младших, внешний храм и службы были моими.

Поэтому и место я себе присмотрела заранее. От келий к внутреннему святилищу вел подземный коридор, и где-то за треть пути до того места, за которое я не могла проникнуть магическим зрением, имелась глубокая выемка в стене, что-то вроде широкой щели. Когда-то, если верить Салуру, там были проведены водопроводные трубы, но потом случилась авария, коридор едва не затопило совсем, после чего трубы убрали, а выемка так и осталась пустовать.

Забившись в эту выемку, я прислонилась спиной к стене и стала ждать. По моим подсчетам, до полуночи оставалось меньше полустражи...

Как ни ждала я этого мига, но появление младших жриц все-таки застало меня врасплох.

Они шли по коридору все вместе, толпой, человек сорок или более того. Тишину нарушали только легкий звон украшений, шелест шелка и шлепанье босых ног о камень — жрицы шли молча. Взгляды их, как один, были устремлены на факел, которым освещала путь идущая впереди старшая жрица — из тех, кому предписано носить торжественную прическу каждый день и почти никогда не покидать пределов храмовых построек.

Шаг — и я смешалась с этой безмолвной толпой, и никто даже не заметил, что девушек, облаченных в зеркальный блеск, стало на одну больше. Только бы этой, идущей впереди, или кому-то другому не пришло в голову пересчитать нас на входе...

Коридор, идущий чуть под уклон, неожиданно стал прямым. Я почувствовала, что грань, за которой мое магическое зрение было бессильно, — рядом.

Вот, оказывается, в чем дело — у подножия широкой лестницы статуями застыли две женщины с такими же парадными прическами, как и у нашей провожатой. Обе сжимали в руках короткие жезлы странной формы — я не разглядела толком, но вроде бы с одного конца они были заострены и заточены. Храмовая стража, не столько воительницы, сколько колдуньи — непреодолимая преграда для ЛЮБОГО вторжения в святая святых... Кстати, получается, что та, с факелом, тоже стражница, хоть и без жезла — иначе ее прическа была бы другой формы. Я миновала этих двоих с невольной дрожью в коленях, но если они и осознали мое присутствие среди младших жриц, то никак этого не проявили.

Подъем по ступеням сбил мне дыхание. Лестница привела нас в зал с низким потолком, больше всего напоминающий пещеру. Вдоль стен горели десятки свечей, но дальний конец зала все еще тонул в полумгле, и я скорее угадала, чем разглядела в этой глубине два кресла или скорее два трона размерами куда больше, чем необходимо простому человеку... Так вот, значит, как выглядят легендарные Престолы Ула-Лоама и Улу-Серенн!

В этот миг я с поразительной ясностью осознала, что мне нужно любой ценой хоть на миг прикоснуться к тому трону, что предназначен Улу-Серенн, — именно этого недоставало полупроснувшейся во мне силе, чтобы явиться во всей своей полноте!..

И почти в тот же миг цепкая рука ухватилась за мое плечо и вытолкнула меня из толпы жриц, мявшейся на пороге зала-пещеры, назад на лестницу.

— Паршивая тварь! — раздалось шипение над моим ухом.

Я даже испугаться не успела. Обернувшись, я увидела перед собой ту самую стражницу без жезла, что с факелом в руке возглавляла наше шествие по коридору.

— Так вот как ты готовилась к священному действу! Слава Ула-Лоаму и Улу-Серенн, что я обнаружила тебя до начала церемонии и ты не успела ее осквернить!

— В чем моя вина, госпожа? — ошеломленно спросила я, поняв из всего этого только то, что моя маскировка не раскрыта — меня считали жрицей, пусть даже и совершившей какой-то проступок.

— А это уж тебе виднее, в чем. С любовником ты валялась или просто сидела с подружкой за бокалом вина — в любом случае правило о воздержании нарушено.

— Клянусь изначальным обличьем детей Луны — я честно провела сегодняшний день в посте и медитации! — воскликнула я, постаравшись сделать это как можно жалобнее. Самое забавное, что сказанное мною действительно было правдой. Весь сегодняшний день я ничего не ела, только пила воду — от волнения мне кусок в горло не лез. Да и думала, естественно, только о предстоящей мистерии. Правило, правда, велит еще и не покидать территории храма — ну так в том, что я ее не покидала, я и не клялась.

— Ты еще смеешь лгать мне, дрянь! Да не просто лгать, а подкреплять свою ложь священной клятвой! Если ты медитировала у себя в келье, почему от твоих волос пахнет дымом благовоний?

Все во мне так и оборвалось. Со всей отчетливостью я осознала, в чем дело: перед ритуалом переноса я, как подобает, совершила омовение, и мои чуть влажные волосы впитали аромат лилейной коры из курильницы Салура. Прах побери, но ведь этого никак нельзя было избежать — без омовения и воскурений ритуалы вообще не проводятся!

— Молчишь? — усмехнулась зеркальная. Под пляшущими цепочками я не видела ее лица, но тем слышнее была издевка в голосе. — Это хорошо, что молчишь. Значит, стыдишься. Ладно. — Она вздохнула и неожиданно уронила: — Двадцать плетей.

— За что? — невольно вскрикнула я, хотя до этого весь разговор велся полушепотком.

— Пятнадцать, как положено, за нарушение воздержания, еще десять — за ложную клятву, но за осознание вины, так и быть, пяток скину. Итого двадцать. Пошли. — Она вновь цепко ухватила меня за руку.

— Куда?

— К палачу, ясное дело. Не на море же купаться. — Она нехорошо рассмеялась.