Роберт Сальваторе - Гаунтлгрим Страница 16

Но было еще что-то в глазах Пуэнта, в его позе и тембре голоса, когда он задал вопрос.

— Мы выходим уже сегодня, — сказал Бренор и начал сворачивать пергамент, чтобы запихнуть его в свою огромную сумку.

Дзирт кивнул и стал ему помогать, но от дроу не укрылось колебание берсерка.

— Ты что-то задумал? — наконец спросил Бренор Пуэнта, заметив, что тот и не пытается помочь им со сборами.

— О, мой король!.. — с горечью в голосе воскликнул Пуэнт.

— Я просил не называть меня… — начал Бренор, но Дзирт положил руку на его плечо.

Дроу пристально посмотрел на Пуэнта, затем молча кивнул в знак понимания.

— Он не идет, — объяснил Дзирт.

— А? Что ты сказал? — Бренор в замешательстве глядел на Дзирта, но дроу перевел взгляд на Пуэнта.

— О, мой король, — повторил берсерк, — боюсь, я не могу идти. Мои старые колени….

Он вдохнул, его лицо выражало тоску, которую испытывает собака, долго не выходившая на охоту.

Тибблдорф Пуэнт был моложе престарелого Бренора Боевого Топора, но годы и тысячи жестоких битв не пощадили берсерка. Путешествие в Долину Ледяного Ветра отняло у него много сил, хотя Пуэнт не жаловался. Он вообще никогда не жаловался, за исключением случаев, когда ему запрещали драться или заставляли мыться.

Ошеломленный Бренор повернулся к Дзирту, но дроу лишь кивнул в знак согласия, поскольку оба знали, что Тибблдорф Пуэнт никогда не сказал бы ничего подобного, если бы его старое сердце не подсказывало, что такого приключения он не выдержит, что дни, когда он мог рисковать, подошли к концу.

— Ба, да ты еще ребенок! — ответил Бренор, больше стараясь приободрить друга, нежели переубедить его.

— Ах, мой король, простите мне, — произнес Пуэнт.

Бренор смотрел на него несколько мгновений, потом подошел и крепко обнял.

— Ты лучший телохранитель, лучший друг, которого старый дворф когда-либо знал, — сказал Боевой Топор. — Ты прошел со мной через столько испытаний, ты был рядом, и после всего этого ты все еще думаешь, что должен просить у меня прощения? Это я должен просить прощения! За всю твою жизнь…

— Нет! — перебил его Пуэнт. — Нет! Это было радостью для меня. Счастьем. И не так представлял я свой конец. Я ждал великой битвы, последней битвы, чтобы умереть за моего короля…

— Для моего сердца будет лучше, если ты будешь жить, дурень, — сказал Бренор.

— Значит, ты хочешь провести остаток своих дней здесь? — спросил берсерка Дзирт. — Со Стокли и его кланом?

— Да, если они примут меня.

— Они будут дураками, если не сделают этого. А Стокли не дурак, — заверил Пуэнта Бренор, а затем взглянул на Дзирта. — Мы выступаем завтра, не сегодня.

Дроу кивнул.

— Этим вечером мы будем пить и болтать о былых временах, — сказал Бренор, оглядываясь на Пуэнта. — Сегодня вечером каждый поднимаемый тост будет звучать за Тибблдорфа Пуэнта, величайшего воина, которого когда-либо знал Мифрил Халл!

Возможно, это было преувеличением, ведь Мифрил Халл знал множество героев, и сам король Бренор был не последним из них. Но никто из тех, кто видел Пуэнта в бою, не стал бы оспаривать это утверждение — что и говорить, не много было выживших среди тех, кто вызывал ярость Тибблдорфа.

Три старых друга провели вместе остаток дня и всю ночь, выпивая и предаваясь воспоминаниям. Они говорили о возрождении Мифрил Халла, нашествии дроу, об их приключениях в те темные времена, когда они шли на помощь Кэддерли, о нашествии Обальда и трех орочьих войнах, выпавших на их долю. Они подняли кружки за Вульфгара, Кэтти-бри и Реджиса — друзей ушедших, и за Нанфудла и Джессу — друзей живых, и за хорошо прожитую жизнь, и за битвы, в которых они достойно сражались.

И чаще всего Бренор поднимал кружку за Тибблдорфа Пуэнта, которого наряду с Дзиртом считал старейшим и дорогим другом. Бывшему королю было неловко, когда он, произнося слова благодарности и дружбы, вспоминал все те случаи, когда злился на возмутительные выходки берсерка.

И теперь Бренор понял, что все это было не важно. Единственное, что имело значение, — сердце Тибблдорфа Пуэнта, сердце верное и храброе. Был дворф, который не боялся заслонить друга от копья баллисты — любого друга, а не только своего короля. Был дворф — наконец-то Бренор понял это, — который олицетворял собой все то, чем должен быть дворф из клана Боевого Топора.

Следующим утром он опять обнимал своего друга, долго и крепко, и глаза Бренора были влажны, когда он и Дзирт вышли из залов Стокли Серебряной Стрелы. И Пуэнт, стоя у выхода и глядя им вслед, тихо бормотал: «Мой король», пока они совсем не скрылись из виду.

— Король Бренор — великий дворф, да? — произнес Стокли Серебряная Стрела, подходя к Пуэнту.

Берсерк посмотрел на него с любопытством, затем его глаза расширились от паники, ведь он боялся, что своей глупой болтовней раскрыл тайну Бренора.

— Я все знал с первого дня, — заверил его Стокли. — Ты и Дзирт — кто еще может быть с вами, кроме самого Бренора?

— Бренор умер много лет назад, — сказал Пуэнт.

— Да, и да здравствует король Конрад! — кивнул Стокли, улыбаясь. — И никто не должен знать иного. Но не сомневайся, мой новый друг, что мое сердце радуется, памятуя о том, что Бренор все еще где-то жив, все еще борется, как может бороться только Боевой Топор. Я только смею надеяться, что увижу его снова и что он захочет прожить свои последние дни в Долине Ледяного Ветра.

Стокли положил руку на плечо Пуэнта, которое вздрагивало от рыданий.

Глава третья

ОТТЕНКИ СЕРОГО

Проходя мимо зеркала, Херцго Алегни не смог сдержать утробного урчания. Когда-то благодаря демоническому происхождению его кожа была изумительного красного оттенка, но серый покров шадовара заставил ее потускнеть. Тем не менее изменения не затронули глаз, отметил тифлинг с удовлетворением. Красная радужка все так же сияла адским пламенем.

Алегни смирился с переменами. Тусклый оттенок кожи — незначительная цена за увеличившуюся продолжительность жизни и множество других преимуществ, которые давала сущность шадовара. И хотя те, кто принял его в свои ряды, и разделяли предрассудки прочих рас Фаэруна относительно демонической крови, тифлинг нашел среди них свое место. Меньше чем за десятилетие Херцго Алегни стал лидером боевого отряда, а еще спустя десять лет его удостоили величайшей чести руководить экспедицией незересов в лес Невервинтер в поисках павшего анклава Ксинленал.

Он немного задержался перед зеркалом, восхищаясь своим новым черным дождевиком. Переливающаяся атласная ткань, жесткий воротник восхитительного ярко-алого оттенка идеально гармонировали с лезвием огромного меча и оттеняли длинные фиолетовые волосы, из копны которых торчали рога. Высокий воротник не позволял большей части волос спадать на спину, вместо этого пряди огибали его шею и ложились на мускулистую грудь. Тифлинг специально не застегивал кожаный жилет, чтобы были видны слегка подрагивающие мускулы внушительного торса.