Роман Афанасьев - Аллоды. Все корабли Астрала Страница 17

Сунув в руки усатого кружку с квасом, Гордей отошел в самый дальний уголок шатра, встал у матерчатой стенки и впился зубами в первый пирожок.

Усатый мужичок, сжимая в руках кружку кваса, с кислым видом пристроился рядом. Он явно рассчитывал поживиться за счет деревенщины чем-то более серьезным.

– Ты рассказывай, – подбодрил его Гордей между глотками. – Про котиков-то.

– Котики, – уныло произнес усатый, прикладываясь к кружке. – Значит, жили они тут. И долго. А вчера уехали.

– Какие они, котики-то?

– Прозываются они гибберлингами, – устало произнес усатый. – Росточком тебе до пояса. Ходят все по трое. Семья у них такая. Три брата-сестры, все неразлучные, как близнецы. Все втроем делают. Веселые они, шумные.

– Шумные? – переспросил Гордей. – А что так?

– Да так, – буркнул усатый, заглядывая в свою кружку. – Вечно ссорятся чего-то. Нет у них единства, нету главного. Каждая семейка из трех братьев – сама себе голова.

– Ишь ты, – восхитился Гордей. – Хочешь пирожок?

Усатый махнул рукой и взял предложенное угощение.

– Уехали они, значит? – сказал охотник. – Вот жалость-то.

– Да где там, – с трудом произнес усатый, прожевывая пирожок. – Поругались они, значит, со всеми. Мол, не любите нас, не цените. Вчера вечером такой шум был.

– Какой шум? – насторожился Гордей. – Вчера?

– Прямо с вечера, – отозвался усатый, придвигаясь ближе.

Склонившись к плечу охотника, он зашептал прямо в ухо Гордею таинственным шепотом:

– Как стемнело, вывалили они, значит, из гостевого дома. Да как расшумелись! Говорят: убивают тут нас, сплошные убивцы вокруг. Это они-то! Сами-то на прошлой неделе одного нашего насмерть порезали! А теперь обижаются. – Усатый зыркнул по сторонам и склонился к самому уху молодого охотника. – А пуще всех один убивался. Пропадем тут по одному, кричал он, среди презлых канийцев. Давайте, братья, бежать. Тут они прямо похватали узлы свои и побежали в ночь.

– Куда побежали? – опешил Гордей. – Пешком? К магической башне да порталу?

– Вот и нет, – отозвался усатый, – дунули из города к самому краю земли. Сам не видел, но сказывают, что с того края они скинулись прямо в бездну астрала, значит, и улетели, аки птицы, к себе на другой аллод.

– Улетели, значит, – пробормотал Гордей, опуская левую руку с кружкой. – Вот что, дядя…

Он тряхнул правой рукой, и маленький засапож-ный нож, спрятанный в рукаве, выпал ему в ладонь. В мгновенье ока охотник крутанул его в пальцах и приставил тонкое лезвие к горлу застывшего рядом усача.

– Вот что, дядя, – тихо повторил Гордей. – Убери руку от моего кошеля за спиной, и тогда, возможно, у тебя не будет второй улыбки под подбородком.

Городской красавчик, оказавшийся обыкновенным карманником, выдавил кривую ухмылку и медленно, очень медленно, опустил руку, уже засунутую под куртку деревенскому дурачку.

– Мы, деревенские, – наставительно произнес Гордей, – люди не шибко умные. Но сильно обидчивые. Понимаешь? Нет, не кивай, не надо. Порежешься.

– Понимаю, – прошептал побледневший карманник.

– Спасибо тебе за разговор приятный да за веселье, – сказал Гордей. – Не взыщи, если что. Мы люди простые, стражников у нас отродясь в деревне не водится. Если что, сами управляемся – ткнем посильней да в лесу прикопаем, смекаешь? Чую, не встретимся мы сегодня больше. Потому что если я твои усы еще раз увижу…

Договаривать охотник не стал – чуть шевельнул ножом и тут же опустил руку, одним взмахом разрезав полотняную стену палатки. Бледный карманник отшатнулся и чуть не повалил столик с пустыми кружками. Гордей спрятал нож в рукав и сунул в руки воришке недопитый квас.

– Вот, хлебни, поправь здоровье, – сказал он опешившему усачу и ловко выбрался через дыру в стене наружу.

Быстро оглянувшись, Гордей свернул за угол палатки и быстрым шагом устремился прочь, к другому концу площади, пытаясь затеряться в толпе. Разговор вышел очень познавательным, насыщенным, но задерживаться для дальнейшей беседы – возможно, с дружками воришки, – Гордей не собирался.

10

Когда миновал полдень и солнышко начало неторопливо клониться к закату, Гордей, наконец, уговорил себя уйти из города. Это было нелегко – Новоград просто кишел чудесами, и молодому охотнику не хотелось его покидать. Некоторое время он просто слонялся по улицам, разглядывая огромные здания и людей, деловито сновавших по каменным мостовым. Его удивляло все: одежда, украшения, дома, лавки… О, эти палатки и лавочки, битком набитые чудесами. Торговля в Новограде была поставлена на широкую ногу, и Гордей, попав в торговый квартал, не скоро из него выбрался. Самые разнообразные товары манили его к себе, намекая на то, что монеты в кошеле не должны пролеживать мертвым грузом. Молодому охотнику пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы понапрасну не растратить деньги, выданные ему гибберлингом.

А потратить было на что: ряды с новой красивой одеждой, переливающейся всеми цветами радуги, всевозможные украшения – от цепочек и браслетов до магически заговоренных доспехов. Всевозможное оружие на любой вкус – и для ближнего боя, и для дальнего, и для магического, волшебные эликсиры, притирания, мази… А уж на рынке, где торговали едой, Гордей чуть не изошел слюной. Он не знал названий и половины блюд, что предлагали торговцы с лотков, но все пахло так аппетитно и выглядело так заманчиво, что охотнику стоило большого труда удержаться в рамках. Здравый смысл подсказал Гордею ограничиться знакомой едой, что он и сделал, несмотря на крики зазывал. Уже на выходе он задержался в оружейной лавке, прихватив самое необходимое, и потом уже двинулся в обратный путь.

Теперь он возвращался к новым знакомым, нагруженный добычей. Холщовая торба была набита снедью – пирогами, хлебом, выпечкой. Там же булькали несколько фляг с травяным сбитнем. Гордей не знал, что едят гибберлинги, но подумал, что от копченого мяса Эрик не откажется, и потому захватил с собой большой кусок. Кроме снеди, охотник приобрел и несколько полезных мелочей, что могли пригодиться в лесу: огниво, растопка, пара мотков крепкой веревки, ну и мешок, чтобы это все нести. А кроме того, за плечами он нес сокровище – пару колчанов, набитых хорошими длинными стрелами с белым оперением. Таких, чтобы подошли к новому луку, дожидавшемуся его в лесу. Не забыл он и о своем старом луке – купил для него новую круглую тетиву да десяток дешевеньких охотничьих стрел, поместившихся в старый колчан, притороченный теперь к поясу. Но главным приобретением Гордея стала одежда – серая куртка из крепкой ткани, напоминавшей доспех, и такие же штаны. Одежду молодой охотник выбирал не за красоту, а за надежность, и потому обошлась она не так дорого, как разноцветные модные кафтаны да шаровары. Вообще-то, по-хорошему, Гордею было немного стыдно за то, что он потратил деньги на себя. Все же это были не его деньги. А если подумать хорошенько, то и вовсе ворованные. С другой стороны, их бывшие хозяева всеми силами пытались отправить Гордея на тот свет, и особой симпатии охотник к этим людям не испытывал. Тем более что, в основном их трудами, старенькая одежонка охотника пришла в полную негодность. И все же было в этом что-то неправильное.