Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой - Петр Ингвин Страница 17

– Ты зе ангел, я слысал! Лазве ангелы…

Детская ладошка испуганно прикрыла лицо.

– Думаешь, ангелы не люди? – сонно огрызнулся я и, закончив дело, запахнул изрядно помятые за ночь полы халата.

Мелкий ночной сотоварищ все еще стоял позади с открытым ртом. Обернувшись, я зачем-то состроил жуткую рожу. Пацан мгновенно вспомнил, зачем пришел, и сделал это прямо на месте. Мне стало стыдно.

– Не бойся, я не кусаюсь.

– Ты тосьно ангел? – Мальчик машинально сделал шаг назад.

– Точнее не бывает. Прямиком с того света.

По дороге обратно внимание привлекла одна странность. Когда я отходил, Милослава лежала, раскинувшись, между мужей. Сейчас она располагалась с краю, сдвинув в центр Дорофея. Зачем-то поменялась.

Боковое зрение уловило движение, я резко обернулся. Полная луна делала мир контрастным, четким, мрачно-колдовским. На крыше подзаборного строения отчетливая фигурка в легких латах и шлеме красиво прогнулась назад, в отведенной правой руке – палка. Нет, копье. А отвод руки оказался замахом. Фьюффь!

Копье унеслось в центр общей лежанки. А если конкретно – прямо в нашу компанию. Шмяк! – воткнулось оно между локтями и коленями спавшего на боку Дорофея. Лежал бы он на спине…

Милослава вскочила. Сна ни в одном глазу.

– Там! – крикнул я, указывая пальцем и своим криком будя половину поляны.

По наклону копья Милослава определила направление раньше. Мы вместе проводили взглядом фигурку до забора и за него. Преследовать нет смысла – пока через людей добежишь, пока взберешься на домик, пока перемахнешь… а там, может быть, засада.

На мой вопль прибыли царберы.

– Что случи… Понятно.

Длинное древко, торчавшее в траве между людей, говорило за себя. Проснувшийся Дорофей тер глаза.

– Где виновник? – осведомился начальник стражи.

– Утек через забор, – высказал еще один страж, подошедший от ворот. – И как только ноги не переломал. Я поздно увидел, даже сигнал подать не успел.

– Там, наверняка, его подмога ждала, – рассудил начальник, глядя в сторону забора. – Не один же он. В ночь-то.

Милославу бесило их равнодушное спокойствие.

– Как насчет погони? – встряла она. – Время уходит.

Стражи хмыкнули:

– В ночь никто искать не пойдет. И не в ночь не пошли бы, никого ведь не убили. Поигрались, постращали – дело житейское. Ложная тревога.

– Запомните, – подытожил главный царбер, – мы охраняем от врага, а не от внутренних разборок великосветской шушеры. Всего хорошего.

Вот так, инцидент исчерпан. Они попытались уйти.

– Стойте, – воскликнула Милослава. Она, пронзенная, истекала бы сейчас кровью, если бы не принятые меры и не случай. – Давайте сверим списки! Преступник был среди нас. Он въезжал в ворота. Он же не влез снаружи?

– Снаружи было чисто, – подтвердил царбер – наблюдатель за периметром.

– Придется обойти и опросить всех. – Начальник стражи со скрежетом почесал покрытый бронзой затылок.

– Я помогу, – сказала Милослава.

Царберы согласились.

Заснуть у нас не получилось. После того, как охрана подняла на уши всех гостей цекады, был найден брошенный балахон бойника. Опрос ничего не дал. Царевна долго сличала записи с наличием людей, царберы были рады отдать нудную работенку постороннему.

Милослава вернулась взбудораженная и какая-то дикая. Полный надежды взгляд сестер вызвал горькую усмешку. Царевна обратилась ко мне и Томе:

– Тоже отправитесь с цариссой Дарьей, вернусь за вами на днях.

– Мы не оставим Шурика.

– Черт подери. Вот же, черт, одни проблемы от них. Зарина! Будешь заложницей.

Милослава умела принимать смелые решения.

Зарина вздрогнула, будто ее кобыла лягнула. Могла даже назвать имя кобылы.

– Объясни, – потребовал я.

– Что должна делать заложница? – одновременно выпалила Зарина и залилась краской.

Милослава с усталым видом отмахнулась:

– Сестренка постоянно будет при вас как гарантия, что красного черта не тронут.

– И вылечат, – прибавил я.

– И поставят на ноги, если ты имеешь в виду это.

– А как объяснить окружающим, зачем я день и ночь таскаю с собой малявку?

– Я не малявка! – гордо всхлипнула Зарина. – Мне четырнадцать!

Вскочив и оправляя доспехи, она сравнивалась со мной ростом только благодаря сапогам на каблуках и островерхому шлему, если за точку отсчета брать его верхушку.

– Тебе?! – даже обернулся я.

– Просто я маленькая. В смысле, низкая. Но я расту!

Вот так. Эта пигалица – моя ровесница.

– Объяснение для других будет такое, – на ходу сочинила Милослава. – Зарина наказана выслугой в год за случайную порчу или потерю твоего имущества.

– У меня нет имущества.

– Потому и нет, что она как бы потеряла. Ясно?

– Я согласна! – Зарина закивала с каким-то непонятным остервенелым удовольствием.

С рассветом нас передали Дарье.

– Прости, – говорила царисса царевне. – Они же разовые, даже по голосам друг друга не всегда знают. Я тем более. Еще у вашей матушки Варфоломеи подменили. Думаешь…

– Да, – резко ответила Милослава. – Думаю.

– Зачем ей это? – пыталась успокоить царевну Дарья.

Руки и плечи Милославы сотворили жест, означавший как «не знаю», так и «а то сами не знаете».

Выяснилось, что несостоявшийся убийца на входе записан как бойник из свиты Дарьи. Прибыл из дома Милославы. Теперь царевна отправлялась на поиски правды и, возможно, для мести. Покачав головой, Дарья все же благословила:

– Храни тебя и направь на мысль верную и на путь истинный всеблагая Алла-всевидящая и всеслышащая, да простит Она нас и примет.

– Я найду, – пообещала Милослава. Ее левый глаз дернулся. – Найду и покараю. И да воздастся справедливым.

– Алле хвала, – убито повисла выговоренная цариссой необходимая формула. – Только прошу: не свершай необдуманного. Я тоже пострадала. Мой человек исчез. Если ты разворошишь угли, а результата не добьешься, найти концы в полыхающем костре событий мне будет трудно. – Она задумчиво помолчала. – Если что-то пойдет не так – обращайся. Вместе мы распутаем этот клубок.

Милослава кивнула и удалилась.

Рассвело. Караван-сарай гудел собиравшимися путниками, готовясь к новому дневному переходу. Ржали оседлываемые и навьючиваемые лошади. Доспехи гремели, словно играла ударная установка, где вместо барабанов эмалированные ведра с гайками. Глаз искал верблюдов и даже слонов для соответствия виденному в кино… но ожидания, к счастью или сожалению, не оправдались. Здесь были только люди и кони. Люди – светлокожие, европеоидной наружности, разной степени смуглости. Большей частью – в латах, с копьями или хотя бы мечами. Вместо полноценного доспеха у некоторых были разноцветные халаты вроде наших с Томой. Эти халаты у кого-то запахивались, у других скреплялись на груди встык крючками или застежками. Матерчатую одежду частично покрывали бронзовые накладки. Все здесь служило безопасности, все чего-то боялись. Почти все головы венчали островерхие шлемы.