Гремучий Коктейль 7 - Харитон Байконурович Мамбурин Страница 17

Что и хорошо. Мне же пришлось по возвращению в Аркендорф заняться куда более неприятным делом, заключающимся в подвешивании милых маленьких девочек на веревках.

— Фелиция… — задумчиво говорил я, прохаживаясь взад вперед в комнате своего внутреннего мира, — … а я думал, что мы с тобой нашли полное взаимопонимание. Навели все мосты. Что ты идёшь к успеху как даймон и как личность. А что в итоге? М?

Даймон висела, печально покачиваясь и вращаясь, но не отвечала. Видимо, по причине кляпа. Всё, что она могла — это прятать взгляд от меня и умоляюще таращиться на лорда Эмберхарта, что было категорически зря. Алистер изволил пребывать в ледяной, идеально контролируемой, но практически безграничной ярости.

— Знаешь, почему у тебя во рту затычка? — прохладно спросил я её, — Для того, чтобы ты тщательно обдумала, как будешь отвечать на вопрос — почему Дракарис ничего не знает о базовом, первом заклинании моего гримуара, Шаре Ашара. Хотя знаешь, Фелиция, я подозреваю, что если бы я ему назвал остальные заклинания, то его ответ бы не изменился. А теперь, если ты не возражаешь, то я попрошу у лорда Эмберхарта сигарету и выкурю её… не спеша, пока ты обдумываешь ответ.

Она не возражала, правда, испустила глухой стон отчаяния, глядя, как лорд не только выдает мне сигарету из материализовавшейся пачки, но и берет себе.

Мы курим. Неторопливо и в тишине, лишь под еле слышный скрип веревок, на который висит груша, которую вскоре будем кушать. Табак в «эксельсиоре» Эмберхарта крепок и душист, он моментально выдувает из меня нервное напряжение, заставляя собой упиваться. Это настолько приятно, что кажется опасным.

— Почему ты решил сделать ставку на Дракариса? — прерывает молчание лорд.

— Потому что дракон вцепился в гритбол как младенец в игрушку, — тут же отвечаю я, — Эта ящерица никак не тянет на полноценного партнера. Высокомерен, жаден, слишком увлекающийся. Может быть, он и номер один по дурной силе, но Дракарис единственный, кто пошёл другим путем, и находится ближе всех к победе.

— В игре, о правилах которой никто не знает.

— Именно. Позволь продемонстрировать, — иду я к понуро висящей на веревках девушке и выдёргиваю из неё кляп.

— Я не помнила! — тут же всхлипывает она, — Даже сейчас не помню! Мне казалось, что я всем давала «Шар Ашара»! А теперь… теперь не могу быть в этом уверена!

— Видишь? — спрашиваю я лорда, а затем снова обращаюсь к даймону, — А тот ритуал контракта? Твой наряд? С другими ты это проделывала?

— Не помню! — в голосе Фелиции Краммер дель Фиорра Вертадантос слышится шок и непонимание, — Я… не помню!

— Что и требовалось доказать, — киваю я.

— Ты ей… веришь? — темноволосый исполин склоняет голову вбок, — Серьезно?

— Конечно верю, — пожимаю плечами я, — Наша дорогая Фелиция отнюдь не в том состоянии, чтобы быть манипулятором, ну или кем-то другим. У нее отсутствуют нужные социальные навыки, да и рычагов воздействия на хозяина гримуара маловато. Проще говоря, она — инструмент. Грубо управляемый, такой, с каким вообще можно не считаться. Вспомни, как она себя вела поначалу, там образ мыслей был как у маленького ребенка в теле взрослого.

— Уверенность членов Общества в Игре… — догадывается лорд, — Её тоже… вложили?

— Именно, — киваю я, — Дракарис это осознает, возможно, осознают и те, кто не хочет «играть». Но у них нет выбора.

— Абсурдно.

— Именно. Вполне в духе происходящего. Не забудь — Книга вложила в их головы знания об Игре, но не упоминала, что играть будут именно они.

— Тогда я официально признаю, что полностью утратил хоть какое-то рациональное понимание происходящему.

— А почему бы и нет? — пожал я плечами, снова подходя к Фелиции и, к её неземному удивлению, снова запихивая ей кляп, — Мы с вами, лорд Эмберхарт, явно не того порядка сущности, которым может достаться Книга. Мы люди. Пусть чуть-чуть необыкновенные, но всё-таки люди, человеки. Мы ограничены. Моя цель — найти способ для тебя воссоединиться с семьей, а самому избавить Сердечник от Общества. Книга способна и на то, и на другое, достаточно сделать в ней одну запись, а потом сунуть её в чьи-нибудь жадные ручки, малодушно наплевав на то, что новый хозяин сделает со всем бытием. Когда-нибудь. В общих же чертах я хотел сказать, что Бесконечная Книга Правил для человека — полностью бесполезна. Этот инструмент не под наши обезьяньи лапки.

— Я могу принять этот момент, но вот то, что ты вернул Фелицию в исходное состояние… — медленно проговорил мой альтер-эго, — Смысл этого действия…?

— А, это, — я погладил девушку по голове, — Еще до того, как прийти сюда к вам, я подумал — если наша госпожа Вертадантос столь вопиюще бесполезна при любом удобном случае, то как насчет того, чтобы заглянуть в её подсознание? В те книги, которые она пишет всякий свободный момент, пока не прыгает на ваших бедрах, лорд? Присоединитесь к изучению?

— Хорошая идея. Непременно.

Фелиция тут же издала протестующий стон, испуганно выпучив глаза и задергавшись.

Это, конечно, нас не остановило.

Вернувшись из длительного пребывания в себе, сразу понял, что у меня проблемы. Сделав вид, что дремлет в кресле, князь Дайхард ясно продемонстрировал любым заинтересованным лицам, что находится вне зоны доступа, но это вовсе не помешало кому-то положить мне на колени спящую дочь. Причем, судя по всему, достаточно давно, чтобы та сумела не только выспаться, но и порядком соскучиться.

Ладно, сильно соскучиться. А еще разозлиться. А еще, как и любая приличная девушка её возраста, обкакаться. И не только. В общем, когда я пришёл в себя, гнев княжны не поддавался описанию.

— Ох, — только и сказал я, глядя в кипящие праведной ненавистью глаза собственного ребенка, стоящего у меня на коленях и пытающегося задушить родного отца.

Ритуал умиротворения злой дочери оказался труден и долог. Отняв у Курва с Мишленом право возить себя, Алиса водрузила это право на отца, приказав ему (после всех полагающихся гигиенических процедур) катать её по замку там, куда кот и пес не смели пройти. Мы облазили крыши башен,