Трилогия Харканаса. Книга 1. Кузница Тьмы - Стивен Эриксон Страница 18

– Да, пожалуй. Признаюсь, в моих глазах Хиш и поныне прекрасна, и если я вожделею ее и поныне, то не стыжусь в этом признаться. Думаю, даже сейчас мы лишь летим, кружась, за ней следом, будто листья с упавшего дерева.

Андарист молча слушал их, не имея возможности поделиться какими бы то ни было нежными воспоминаниями о выехавшей из тени дерева прекрасной женщине. И все же он решил заговорить с братьями: может, удастся отвлечь Сильхаса от задуманного и разубедить его.

– Брат, – сказал он, повернувшись к Сильхасу, – а почему у вас с Хиш все закончилось?

Покрытое каплями дождя белое лицо Сильхаса Гиблого напоминало высеченную из алебастра статую.

– Я и сам хотел бы это знать, Андарист, – вздохнул он. – Думаю, я просто понял, что эта женщина слишком… эфемерна. Будто туманное облачко, которое не ухватить. Сколько бы внимания она мне ни уделяла, все время казалось, словно бы чего-то не хватает. – Он покачал головой и беспомощно пожал плечами. – Хиш Тулла неуловима, подобно сновидению.

– И видимо, она таковой и осталась? – предположил Андарист. – Хиш ведь так и не вышла замуж.

– Полагаю, все ее ухажеры сдались, – ответил Сильхас. – Рядом с ней каждый слишком отчетливо видит собственные изъяны и, устыдившись, уходит, чтобы больше не возвращаться.

– Возможно, ты и прав, – задумчиво проговорил Аномандер.

– Похоже, эта женщина нисколько не страдает от одиночества, – заметил Сильхас, – и все так же уделяет немало внимания изяществу и совершенству. Когда Хиш является вдруг, изысканная и отстраненная, будто произведение искусства, у любого мужчины вполне может возникнуть желание сблизиться с ней, пытаясь найти ошибки творца, но… Вот парадокс: чем ближе ты оказываешься, тем все более туманным и расплывчатым становится ее образ перед твоими глазами.

Андарист заметил, что Аномандер не сводит взгляда с Сильхаса, но когда тот заговорил, стало ясно, что мысли его идут в ином направлении, нежели те, которые снедали сейчас Сильхаса.

– Брат, ты видишь в Хиш Тулле потенциального союзника?

– Если честно, то даже не знаю, – протянул Сильхас. – Похоже, она само воплощение нейтралитета.

– Да, – согласился Аномандер. – Что ж, подумаем об этом позже. А пока скажи: что ты решил насчет надгробного камня?

Закрыв глаза, Андарист ждал ответа брата.

Сильхас отозвался не сразу.

– Вижу, снова собирается дождь, а у нас впереди еще лига пути. В долине будет грязно и скользко. Так что предлагаю пока отложить этот вопрос. Успокойся, Андарист. Я не стану делать ничего такого, что угрожало бы твоему будущему, и хотя сам я не верю в предзнаменования и прочее, однако не хочу понапрасну огорчать тебя. Так что, прошу прощения за эту шутку, не будем зря беспокоить хромого пса.

– Спасибо, – поблагодарил Андарист, взглянув на Сильхаса, чьи глаза были полны тепла. – И я не держу на тебя зла за твои шутки, как бы они ни действовали мне на нервы и сколь бы надменными ни казались.

Улыбка Сильхаса стала шире, и он рассмеялся:

– Тогда веди нас. Твои братья хотят встретиться с прославленным каменщиком и по достоинству оценить его дар.

– Не только прославленным, – пробормотал Аномандер, – но еще и дьявольски дорогим.

Они вернулись к лошадям, оседлали их и тронулись с места.

Андарист взглянул на Аномандера:

– Надеюсь, однажды я отблагодарю тебя, брат, ответив на твою жертву чем-нибудь столь же достойным и благородным.

– Когда речь идет о любви, никакая жертва не бывает слишком велика, Андарист. Кто из нас станет колебаться, когда дело касается такого богатства? Нет, братец, я всего лишь пошутил. Буду только рад принести тебе этот дар, и, надеюсь, ты и твоя невеста примете его с неменьшей радостью.

– Мне вспоминается дар нашего отца, – помедлив, проговорил Андарист. – Матерь-Тьма вознаградила главу семьи за преданность, возвысив его сыновей, а ты, Аномандер, занял самое высокое положение среди нас.

– К чему ты клонишь?

– Неужели ты позволил бы Сильхасу осквернить могилу отца?

– Осквернить? – не веря своим ушам, переспросил Сильхас. – Я всего лишь хотел…

– Сорвать печать, – закончил Андарист. – Как еще это можно назвать?

– В любом случае ничего не произошло, – сказал Аномандер. – Так что и обсуждать тут нечего. Братья, приближается радостный миг. Оценим же его по достоинству. Нас связывают кровные узы, и так будет во веки веков. Таков величайший дар нашего отца – станет ли кто-то из вас с этим спорить?

– Нет, конечно, – проворчал Сильхас.

– И хотя я теперь возвышен до Первого Сына Тьмы, но не останусь один. Вы оба будете рядом со мной. Нашим наследием должен стать мир, и мы вместе его добьемся. В одиночку я ничего не смогу.

Какое-то время они ехали молча. Наконец Сильхас произнес, тряхнув головой:

– Хиш Тулла явно к тебе неравнодушна, Аномандер. И наверняка сочтет твои устремления благородными.

– Надеюсь, Сильхас.

– Хотя я знаю эту женщину не столь хорошо, как вы, – вмешался Андарист, – она известна своей учтивостью и определенной… прямотой. Я вообще ни разу не слышал дурного слова в адрес Хиш Туллы, что само по себе примечательно.

– То есть вы полагаете, что мне стоит к ней обратиться? – спросил Аномандер, переводя взгляд с одного брата на другого.

Оба согласно кивнули.

Аномандер верно поступил, подумал Андарист, напомнив о том, что ждет их впереди. Близилась схватка, и во имя Матери-Тьмы им предстояло оказаться в самом центре противостояния. Так что надо избегать любых взаимных упреков и раздоров: такого они просто не могут себе позволить.

Сквозь ветви деревьев по сторонам дороги виднелось ясное небо, и яркое солнце поливало листья расплавленным золотом.

– Похоже, – сказал Сильхас, – дождя не предвидится. Полагаю, Андарист, твои строители этому только рады.

Андарист кивнул.

– Говорят, азатанаи обладают властью как над землей, так и над небом.

– Это земли тисте, – возразил Аномандер. – Земли Обители Пурейк. Не припоминаю, чтобы, приглашая каменщиков, я дал им разрешение использовать магию направо и налево. Хотя, – слегка улыбнувшись, добавил он, – вряд ли я стану возражать против безоблачного неба у нас над головой.

– Мы явимся в клубах пара, – рассмеялся Сильхас, – будто порождения Хаоса.

Зависть была неподобающим чувством, и Спаро отчаянно с ней боролся, глядя, как слуги, держа в руках завернутый в мешковину тяжелый сверток, медленно возвращаются от повозки. Ткань легко соскользнула с поверхности каминной плиты, и со стороны каменщиков и плотников послышались восхищенные вздохи.

Позади мастера-тисте находился массивный фундамент нового дома, и ему даже не требовалось оборачиваться, чтобы ощутить, как тускнеет величие этих камней по сравнению с азатанайским артефактом. В центре Большого зала, где ей и предстояло расположиться, каминная плита выглядела как прекрасно ограненный драгоценный камень среди