Юрий Никитин - Возвращение Томаса Страница 18

Томас не сразу отыскал Олега, а когда увидел в такой позе, замедлил шаг и пугливо огляделся: не лучше ли отступить незаметно, однако калика уже заметил и приглашающе помахал рукой. Томас приблизился, старательно отводя взгляд от голых коленей Лилит. Только сейчас увидел, что калика рассматривает с таким вниманием, не понял причины интереса, вроде бы не совсем уж и дурак, а засмотрелся на этих абсолютно неинтересных существ, кузнечики и то смешнее.

Олег перехватил взгляд, сказал задумчиво:

— Мне кажется, Творец этих вот презирает гораздо больше, чем тех, с кем воевал, как думаешь? Тех не презирает, а уважает, как противников, у которых есть убеждения, доводы, принципы. А эти так... простолюдины.

Томас переспросил с недоумением:

— Простолюдины?

— Ну да, они слишком просты. Живут, как мотыльки, среди которых порхают. Для Творца они просто неинтересны. Они не противники, как для тебя не противники всякие там дятлы или выхухоли...

Томас покосился на Лилит, она ехидно улыбается, спросил с подозрением:

— Это что за выхухоли?

— Да так, зверьки такие. Так вот, как для тебя выхухоли...

Томас прервал:

— Знаешь, лучше что-нибудь другое.

— Что? — спросил Олег с непониманием.

— Ну, не знаю... Пусть еще одни дятлы.

Олег отмахнулся.

— Да ладно, чем тебе выхухоль не нравится? Хороший зверь...

— Сам ты выхухоль, — обиделся Томас. — И дятел!

Олег осторожно уточнил:

— А дятел при чем?

— При том, — ответил Томас злорадно. Он убрал пальцы с пояса, гордо отвернулся. — Дятел, дятел!

Олег проводил его удаляющуюся спину остановившимся взглядом. На лице оставалось мучительное недоумение. Лилит откровенно хихикнула.

— Ты что-то понимаешь? — спросил Олег с надеждой.

— Нет, — ответила Лилит с нежностью, ее пальцы ласково перебирали ему волосы, распутывали пряди. — Нет, конечно. Ох, Олег, не все нужно понимать.

Она почти видела, как на Олеге моментально выросла толстая бронированная шкура, отросли рога. Не меняя позы, он незримо встал в боевую стойку быка, перед которым помахали красной тряпкой.

— Как это не все?

— А так, — ответила она хладнокровно. — Что-то нужно чувствовать. Во что-то нужно верить.

Он моментально сдулся, как винный бурдюк, из которого широкой струей вылилось вино, на лице крайнее отвращение, отмахнулся с таким разочарованием, что Лилит расхохоталась.

— Что не так? — буркнул он.

Она наклонилась и поцеловала его в нос.

— Олег, я не враг. Я ни в чем не стараюсь тебя убедить или переубедить. Я — на твоей стороне. Просто говорю о том, что... есть. Ты же знаешь, что целые империи, которые строили свое могущество на знании, рассыпались без следа. Как и те, которые рассчитывали только на военную силу.

Он поглядел в ту сторону, где скрылся Томас.

— Ты хочешь сказать...

Она помотала головой.

— Я? Ты шутишь? Я могу только чувствовать. Как собаки чувствуют приближение грозы. Вот так же чувствую в тебе непомерную мощь.

Он спросил с подозрением:

— А Томас? Мы говорили о нем.

— В нем тоже есть мощь, — призналась она. — Не такая прямая и ясная, как в тебе, но у него тоже есть нечто внутри очень... ценное. И, догадываюсь, опять же как собака, что именно это в нем и заинтересовало тебя. Ладно, молчи, молчи! Мне признаваться не надо.

Отец и дядя предложили помощь в подготовке к путешествию, Олег вежливо, на диво вежливо поблагодарил и сказал, что раз уж поедут вдвоем — Яра и Лилит останутся ждать, когда Томас обоснуется на новом месте, — то мужчинам прилично ехать налегке. Он посетил кузнеца, оружейника, еще раз проверил, как подковали коней для дальней дороги, отобрал сухого сыра, орехов, сушеного мяса, вина выбрал самые легкие, только чтобы можно было пить вместо болотной воды в дороге.

Томас в этих вопросах положился на отшельника: все же сообразил, что при всем богатом крестоносном опыте у калики опыта странствий побольше. Как на конях, так и на драконах, на дельфинах, на рыбах и вообще пусть занимается этими делами, не рыцарское дело вникать, что слуги покладут в дорогу.

Сэр Торвальд старался быть полезным в сборах, а когда сын проверял боевое снаряжение перед дорогой, зашел в его комнату грустный и довольный в одно и то же время. Кивнул Олегу, тот рассеянно наблюдал за кропотливыми приготовлениями рыцаря, уж очень много доспехов, обратился к сыну с тайной гордостью в голосе:

— С тобой рвутся ехать все рыцари! Тебя любят, сынок. Отбери с собой тех, кого считаешь достойным для себя в пути.

Томас покачал головой.

— Спасибо, отец. Но мы едем вдвоем. А тебе понадобится здесь каждый человек. Мало ли что.

— Не скажи, — возразил отец. — Когда ты вернулся, многие рыцари восхотели служить под твоей рукой.

Олег усмехнулся.

— А когда возвели на трон...

Томас раздраженно покосился в его сторону, отец же сказал поспешно:

— Это ни при чем!

— Ладно, — откликнулся Олег вяло, — мне как-то все равно. Но если кто-то будет вместо нас седлать и расседлывать коней, разжигать костер в пути... почему не взять двух-трех парней?

Томас возразил с достоинством:

— Сэр калика, ты не совсем понимаешь сути рыцарства. Рыцари вовсе не затем, чтобы разжигать для тебя костер.

— Да? — спросил Олег с сомнением. — Значит, не умеют?

— Умеют, — ответил Томас с раздражением. — Они все умеют!

— Тогда бери, — разрешил Олег. — Если придется заночевать в лесу или в дороге, пригодятся.

Отец посмотрел на Олега с благодарностью.

— Твой мудрый... спутник прав, сынок. А ты сохрани себя для великих дел.

— Нет, — отрезал Томас. — Отец, ты знаешь закон отряда: любой двигается со скоростью самого медленного. Я не хочу ползти там, где мы можем промчаться! А ни у кого здесь нет таких коней. Прости, но это даже не обсуждается.

Сэр Торвальд вздохнул, развел, руками.

— Видите, — сказал он, обращаясь к Олегу, — он всегда так... И в крестовый поход отправился один, хотя я уговаривал взять отряд.

Томас холодно усмехнулся.

— Вспомни, когда я вернулся, твой замок осаждали! Если бы я увел с собой хоть человека...

Олег не стал дослушивать, утреннее солнце уже ласково греет голову и плечи, быстро и умело прикрепил фляги с вином на запасного коня, еще погрузил меховой спальный мешок, котелок для приготовлении ухи, а также прочие мелочи, чтобы не чувствовать неудобств, когда придется ночевать в лесу или в поле.