Николай Бершицкий - Легенды о Корлионе Трионе Страница 18

Чем ближе приближался Тарг-Ааззен, тем сложнее казался Корлиону побег. Он не знал, почему Император так влияет на врагов Цертона, но подавляющая аура веяла от него на большом расстоянии. Попомнил он слова Лерроха о темной сущности воинственного народа, о желании демона встретиться с Градом. По идее, момент для встречи выдался удачный, вот он, Император! Сам сейчас подойдет. Волнение духа, предвкушающего свободу, передалась и носителю. Корлион взглянул на Рангара боковым зрением, затем на Ааззена.

– Нет!!! – вскричал гнев воина, вырвавшийся из сердца через глотку гордого анторельца.

Скинув плащ, он схватился за меч, из тонких щелей на лезвии вытянулись бритвы из чистой энергии. Жужжащий клинок ополовинил солдата сзади, полствола штурмовой винтовки второго отвалилось следом. Отпихнув его самого ногой, Корлион срезал еще одного цертонца, пытавшегося повалить его с помощью приклада. Леррох выл и визжал, проклиная «глупого смертного, который все испортил», только анторельцу на поле брани плевать на все и всех. Для него существует только оружие да враги, которых должно ему истребить. Не учел он единственной загвоздки – Рангара ран Керона. Огненные вихри в глазах мастера темных стражей повернули вспять, бешено крутясь. Лязгнув тонким мечом в крашенных письменами ножнах, имперский страж совершил рывок. Удар его был точно выверен и смертелен, но не для столь опытного воина, как Корлион. С намерением отбить клинок цертонца, он обстриг его в двадцати сантиметрах от рукояти. Пораженный Керон смотрел на вонзившийся в землю кусок своего меча и на диковинное оружие пришельца. О такой силе имперцы и не ведали, но обязаны были ею завладеть. Корлион провел несколько резких выпадов, однако лишь порезал рукав одеяния мастера. Люди и солдаты расступились, дабы не попасть под горячую руку. К зрителям присоединился и Тарг-Ааззен со свитой. Тем не менее он не отправлял их на помощь Рангару, слишком веря в силу испытанного слуги. А доверие Императора не бывает безосновательным.

Подловив противника на очередном круговом замахе, темный страж отшвырнул его руку дальше по ходу движения, спровадив Корлиона разрядом молнии, сорвавшейся с кончиков пальцев. Вот уж чего Трион ожидал меньше всего, так это встречи с каким-то громовержцем. Боль холодной звездой расползлась по телу от солнечного сплетения. Пав на землю, он уже не мог подняться, конечности словно парализовало. Над поверженным анторельцем навис триумфатор Цертона. За его спиной послышался медленный, ленивый и низкий голос Императора:

– Неплохая разминка для тебя, Рангар. Жаль, эти глупые низшие расы не чета тебе. А вот оружие интересно. Пусть его заберут на Адрерар и изучат. Эта технология идеально подойдет для перевооружения темных стражей, – за этими словами последовал звон обломка, упавшего под тычком носка сапога. – Если тот пиратский поганец не соврал про «цсидианский арсенал», мы станем непобедимы. А человечишку оттащите в лабораторию и отрежьте ноги. Когда я вернусь, сам убью его.

Корлиона подхватили подмышки и потащили к дворцу. От боли он почти потерял сознание, перед глазами потемнело.

4. Там, где сгущается тьма

В темноте что-то шевельнулось, или кто-то? Глазные яблоки Корлиона вращались, как будто лицезря динамичный сон. И вдруг черная пелена начала плавиться, на ее фоне появилась звезда кроваво-красного цвета, ослепительная в сердцевине. Она становилась больше и больше, заполоняя небытие. На ее фоне метались тени, то ли в страхе, то ли во гневе. Корлион почувствовал, как сильно бьется его сердце, сильно до рези. В огненной пучине звезды Атарака послышался настойчивый злобный шепот: «Открывай глаза, хватит дрыхнуть». И Корлион открыл вежды… Его грубо волокли по полу два цертонца, кидая друг другу рубленые фразы. Грудь еще болела, отдаваясь в сердце тонкими уколами, но стало легче дышать и думать. Глаза застилал кровавый туман, однако причиной ему служил вовсе не удар Рангара. Леррох шептал в голове анторельца, говорил несколькими голосами, перебивая сам себя. По полу разлился белый свет, струящийся из помещения, явно медицинского характера. Корлион этого еще не знал, догадывался по резкому запаху спирта и словам Императора. Кто-то уже звенел инструментами, готовясь к разделке мяса. В жестокости цертонцев можно было не сомневаться, достаточно глянуть на их основное дело – завоевание миров. А презрение к представителям прочих народов, про которое упоминал Леррох, которое они сами демонстрировали, развязывало им руки. Наверняка многие жертвы прошли через это холодное помещение с алюминиевым покрытием на стенах в качестве подопытных экземпляров.

Внутри Корлион мог немного осмотреться: помещение было просторным, делилось на пять или шесть крупных отсеков. В передней, куда его вволокли, были лишь шкафы с белыми халатами и черными прорезиненными фартуками да пара скамей вдоль стен. Но в других помещениях виднелись операционные столы, клетки для подопытных «образцов», металлические ящики для инструментов, полки с препаратами и растворами, холодильные камеры. К солдатам из первой справа операционной палаты направился цертонец в полном облачении хирурга и с марлевой маской на лице. Большинство знаний о новых для него явлениях и предметах Корлион получал от внутреннего экрана и голоса, борющегося с шепотом демона, от этих мыслей ему делалось только хуже. В нос ударил запах крови, от которого бывалого воителя вдруг затошнило. Может, и не в самом запахе крылась причина, а в том, каким образом и ради чего эта кровь проливалась.

– Что тут у нас? – пробухтел сквозь маску вивисектор – таким мудреным словом назвал голос цертонца в халате и фартуке. На языке народов Антореля не существовало аналогов для него, как и такого рода деятельности.

– Да вот, бунтарь выискался, – ответил один солдат.

– Император приказал его четвертовать, позже он лично прикончит этого червя, – подхватил второй.

– Да, да, – с нескрываемым удовольствием прокряхтел вивисектор. Он обошел тело Корлиона, осмотрел его лицо и жадно потер ладони. – Несите его в отсек номер четыре. Я займусь им, Император часто изъявляет желание расправиться с оставленными врагами, но редко о них вспоминает. Скоро ночь, когда будет зачат наследник престола, а война в самом разгаре. Думаю, он не вспомнит о каком-то человеке. Обидно будет выбрасывать на помойку столько ценного материала.

Всю недолгую дорогу до операционной он без остановки бормотал, сглатывая слюну, словно готовился вкусно поесть. Для Корлиона это было дурным знаком. Мясник, похоже, имел обширные планы. Солдаты взвалили неспособного оказать сопротивление пленника на подвижный стол и помогли вивисектору зафиксировать руки, ноги и голову кожаными ремнями. После этого хирург отпустил бойцов за ненадобностью, дальше он вполне управится без ассистентов. Цертонцы, посмеиваясь, вышли из помещения, мясник проводил их кривым взглядом и закрыл двери операционных лабораторий, используя маленький пульт дистанционного управления, покоящийся в бездонном кармане халата. Пока Корлион отходил от шока, полученного вместе с разрядом электричества, он рылся на столе, звеня скальпелями и зажимами, затем настроил висящий над столом агрегат угрожающего вида с циркулярной пилой и какими-то щупами. Вся аппаратура и орудия вскрытия были вычищены до блеска и стерильны, однако в очах анторельца, застланных туманом ржаво-кровавого цвета, они казались забрызганными кровью и осколками костей. По телу Триона прошел холод, только теперь до него дошла истинная опасность, только теперь он уместил в голове мысль, что это конец и конец жуткий. В ушах зазвенели крики и мольбы о пощаде, словно он слышал души всех погубленных на этом столе жертв.