Терри Донован - Долина дикарей Страница 19

Он научил Тахора, как сделать хорошую ловушку для сновидений. Прежде всего, она должна быть правильно расположена по сторонам света. Четыре конца ловушки должны соответствовать югу, востоку, северу и западу. На юге — кисти рук, на востоке — позвоночник, на севере — череп, на западе — берцовые кости.

Затем нужно растянуть жилы так, чтобы они образовали квадрат с углами по сторонам света, а внутри квадрата крест. В центре следует поместить сердце.

Затем нужно заставить выйти сновидение из каменного пса. Эта часть представлялась Тахору наиболее сложной. Ледяная пещера с одной стороны была распахнута навстречу небу и солнцу.

Тахор вынужден был остановиться, когда вышел в нее. После постоянной полутьмы даже неяркий солнечный свет казался ослепительным. Отражаясь в зеленоватом льду свет делался еще сильнее.

Серая глыба каменного пса на первый взгляд была неподвижной. Но Тахор знал, что это не так. Пес ворочался во сне, переворачивался на другой бок, крутился, но все это настолько медленно, что заметить было невозможно. Разве что черепаха смогла бы что-нибудь разглядеть.

Тахор сбросил с плеча труп и принялся строить ловушку по всем правилам. Когда сновидение выйдет, оно будет еще очень тяжелым и не сможет передвигаться по воздуху, как объяснил отец, а только ползком, на брюхе по земле. И оно непременно попадется в ловушку, а потом стоит подуть на него, как оно развеется словно туман. Не станет сновидения — не станет и сна. Каменный пес проснется.

Завершив приготовления, Тахор встал перед серой глыбой и склонился над ней, возложив на нее руки. Заклинание, которое следовало произнести, чтобы сновидение вышло из пса, он сначала повторил про себя и только потом произнес вслух:

— Вода и огонь, появляясь во сне, даруют спящему все ощущения жизни, но взгляните на спящего скитальца, блуждающего во сне в Нижнем мире, и в Верхнем мире, и в Среднем мире. Тревожно чело его! Видит он царей и сторожевые башни, видит богов и жуков, видит рыб и зверей, видит птиц и змей, но не в силах вкусить сладостей жизни, ни меда, ни хлеба, ни масла, ни вина. Труден путь его во тьме. Язык его неподвижен, руки его сжимают пустоту, и ни добрые, ни злые слова не могут выйти из него, кружась в нем, как кружится в клетке пойманный волк! О, волк сновидения, прошу тебя, послушай того, кто находится извне, послушай того, кто не спит! Проснись, проснись!

Глыба дрогнула, заметно пошевелилась, потом наверху появилось вздутие, оно увеличилось до полусферы и еще чуть больше, замерло на мгновение и вдруг скользнуло вниз. Каменным шаром отделилось от глыбы, но тут же потеряло форму и серой лужицей потекло в ловушку.

Сновидение! Тахор даже не представлял себе, что оно будет таким. Если честно, он вообще не задумывался, каким оно будет, но его страшно удивило, что оно вот такое. Сновидение доползло до черепа, обогнуло его и устремилось к сердцу.

Достигнув сердца, оно закрутилось вокруг него, начав снова подниматься, и на этот раз все-таки стало шаром. Огромным серым шаром, намного больше по объему, чем лужица, из которой он образовался.

Тахор уже был рядом. Он набрал в легкие побольше воздуха и дунул. Шар сновидения распался на лоскутки, затрепетавшие в воздухе, как клочки облака, развеянного ветром. И сновидение исчезло.

Каменный пес задрожал всем телом. Глыба развернулась. Потом снизу появилось что-то вроде львиной морды. Только не настоящего льва, а каменного. Пасть широко открылась, и раздался шумный выдох, будто открыли огромную бочку с пивом. Но вдоха не последовало. Пес дышать не умел, воздух ему требовался, только чтобы нюхать его и издавать звуки. И пока пес не полностью проснулся, Тахор надел на него поводок. Ибо, как сказал отец, «идти за каменным псом сквозь камень невозможно. Пес становится частью камня, входит в него, сливается с ним. Между псом и окружающим камнем нет никакого зазора. Так что пса нельзя отпускать в свободное странствие».

Поводок был скручен из человеческих жил, и удерживал пса при помощи человеческих бедренных костей, которые, как и обещал отец, легко вошли в каменную плоть.

Пес повернулся, пасть его снова открылась, и на этот раз звук не был столь мирен. Зверь страшно зарычал, и Тахор увидел, как у него быстро вырастают каменные клыки. Демон отступил на пару шагов, и пес успокоился, поняв, что перед ним такое же, как он, порождение темных сил.

Над пастью образовались два отверстия, и пес принялся с шумом втягивать в себя воздух. Неожиданно он встрепенулся и рванул с такой силой, что Тахор едва не упал. Пес ударился о стену и с подвыванием отступил. Пробовать снова не стал. Как объяснял отец, «поводок не даст ему уйти, ибо человеческое внутри него не позволяет ему передвигаться в родной стихии».

Потом двинулся дальше, но уже не с такой сумасшедшей скоростью. Тахор бежал за ним. Прыгал вместе с ним в провалы, и поднимался по вертикальным шахтам. У пса то вырастали цепкие лапы, то он становился плоским, длинным и изворотливым как пиявка, редко удерживаясь в пределах одной формы больше нескольких мгновений.

Силы Тахора уже были на исходе, он задыхался, и ему очень хотелось пить, когда он, наконец, услышал знакомые голоса Гизеллы и варвара, укравшего ее. Тахор сразу забыл обо всех своих неудобствах. А пес, почувствовав близость живых людей, рванулся с такой силой, что человеческие бедренные кости вышли из него, и, обретя свободу, пес нырнул в стену, как рыба в воду. Зеленокожий демон с отчаянным криком бросился вперед, чтобы не дать псу убить Гизеллу.

Рык каменного зверя был столь свиреп, что, казалось, даже воздух замер от испуга. Только не Конан. Зверь выглядел так, будто его нельзя было убить. Во всяком случае, мечом. Но Конан все равно взял меч в руки и изготовился. Он будет сражаться, даже если это бесполезно. Умереть в сражении, значит попасть за длинный дубовый стол бога войны и вечно пить из серебряных кубков кровь убитых врагов, которая крепче, чем вино. А врагов, которых убил Конан, было немало, так что жажды он не будет испытывать.

Гизелла, вся дрожа, обняла его за талию и прижалась к спине.

— Ты не боишься умереть? — прошептала она.

— Просто не думай об этом, — ответил Конан, размышляя, какие могут быть слабые места у этого каменного чудовища. Чего-то ведь он наверняка боится!

— А что если мы поплывем по реке, — сказала принцесса. — Ты умеешь плавать?

— Мне пришлось дважды переплыть Стикс, кишащий крокодилами, и, как видишь, все у меня на месте, — произнес Конан, и тут его осенило, и он указал мечом на каменного зверя: — А вот эта тварь, пожалуй, плавать не умеет!