Юрий Корчевский - Последний алхимик Страница 2

В избе Антип представил его жене, женщине дородной, в красном сарафане.

– Мой подмастерье, человек учёный.

Женщина оглядела Никиту с любопытством.

– Мало тебе, что пальцем показывают, так ещё иноземца взял.

– Наш он, русак.

– Одежда не нашенская и лицо бритое. Схизматик?

– Православный он, сам крест видел.

Под схизматиком понимался католик или протестант, религия хоть и христианская, но иноземная, больше немцы да поляки к ней тяготели.

– Переодел бы ты его.

– Сам такожды думал, да по рукам только что ударили.

Уселись за стол. Антип перекрестился, счёл молитву «Отче наш». За ним и Анастасия с Никитой повторили. Приступили к щам. Хлеб белый, душистый, мягкий, ныне в магазине такой не купишь – с разрыхлителем, улучшителем вкуса, через час после покупки крошится. И щи оказались очень вкусные, Никита большую миску умял, хотя вначале сомневался – осилит ли? Потом черёд пшенной каши с кусочками тыквы настал. Ели не спеша, обстоятельно. На Руси к еде относились всегда с почтением. Хлеб – он всему голова. Никита давно так плотно не ел. Утром и вечером бутерброды под чай, в обед в институтской столовой ел. А какая там еда? Суп пустой, куры синие своей смертью померли. А под конец в большие кружки Анастасия сыто налила, так назывался мёд, разбавленный водой или настоем трав. Духовитое сыто, сладкое. Понял Никита, откуда выражение пошло – наесться досыта, то есть полный обед съесть. За обедом молчали, а как встали из-за стола, хозяйку поблагодарили. Никита удивлён был. Вроде простая пища, без изысков, а вкусная и сытная. Антип вышел во двор, Никита за ним.

– Держи две деньги, московки, как уговаривались. Наперёд работы даю. Завтра с утра иди на торг, одежду себе подбери подобающую – рубаху, штаны, гашник. На ноги сапожки короткие, как у меня.

Никита усомнился, хватит ли денег? Уж больно неказисто выглядели и малы. Овальные, почти неправильной формы, с нечётким оттиском и лёгкие. Неубедительно смотрятся.

– А сейчас покажу твой угол. Раньше у меня там мастерская была. Печи нет, но тепло ноне, а к осени придумаем что-нибудь. Так что как барин спать будешь один на полатях.

Что такое полати, Никита не знал, оказалось – деревянная полка, прибитая к стене. Лавка, в отличие от полатей, на ножках, её передвигать можно. Народ спал и на лавках, и на полатях. Только богатые на западный манер кроватями обзавелись.

Комната в пристройке небольшая, три на два метра. Стол, табуретка, полати, в углу сундук. Оконце маленькое, в две ладони, вместо стекла слюда вставлена. Свет пропускает, а не видно ничего, все предметы расплывчатые.

– Почивай, не буду мешать.

Антип удалился. Никита на матрац улёгся. Жестковато, но спать можно. Стал вспоминать всё, что касалось алхимии.

Местом зарождения алхимии считается Александрия в Египте. После подавления римлянами в 296 году восстания при императоре Диоклетиане, центром становится Арабский Восток. Джабир ибн Хайян ввёл представление о философском камне, который может изменять соотношение серы и ртути в любом металле, превратив его в золото. Затем учение алхимиков проникает в Европу. В эпоху бесконечных войн, беспокойного мира только монастыри оставались спокойным местом, где можно было заняться наукой. Великий алхимик, доминиканец Альберт Великий в XII веке оставил труды по неорганической химии, значительно опередившие своё время. Его любимым учеником, продолжившим дело учителя, был Фома Аквинский. Арнольдо де Вилланова в XIII веке был не только алхимиком, но и врачом, объездил всю Европу, утверждал, что создал философский камень и с его помощью превращал свинец в золото. Раймонд Луллий, величайший из алхимиков, юность которого прошла в любовных похождениях, впоследствии стал монахом-францисканцем. Изучил арабский язык, чтобы читать фолианты алхимиков Востока. По преданиям, Луллий по просьбе короля Эдуарда трансформировал свинец в золото на шесть миллионов фунтов. Кроме того, смог получить эликсир бессмертия.

Центром алхимии постепенно становилась Франция, но в XIV веке папа римский Иоганн XXII запретил алхимию в Италии, положив начало «охоте на ведьм». Некоторые короли – Генрих VI, Карл VII, Рудольф II, Август Саксонский – содержали придворных алхимиков. Золото всегда было необходимо правителям, в первую очередь на войны и содержание двора. Ещё Наполеон Бонапарт говорил, что для успешного ведения войны нужны три условия – деньги, деньги и ещё раз деньги! Траты у королей были огромные, и все желали серебра и золота. В 1661 году Роберт Бойль опубликовал книгу «Химик-скептик», где убедительно развенчал учение о превращении металлов. Постепенно алхимики перевелись.

Русь двигалась по своим законам. При дворе Иоанна IV был иностранец Элизеус Бомелиус, врач и алхимик, которого называли «волхвом зело лютым». Он готовил для царя яды, от которых жертвы умирали в означенную минуту. Но золото он так и не смог получить, был обвинён в измене и заживо сожжён на костре в 1580 году. Также при Иване IV служил алхимик Игнацио Даси, который разработал и ввёл передовые методы извлечения серебра из руды, вдвое повышавшие отдачу. Были и свои алхимики, исконно русские. Алхимией занимались монахи-старообрядцы Выговской пустыни, у Онежского озера. Покровительствовал им основатель пустыни – Андрей Денисов. Староверов привлекала не столько возможность получения золота, сколь наука каббалистическая, сокровенные тайны, скрытые в знаках. Андрей Денисов, знавший языки, первым перевёл труды Раймонда Луллия на русский. Были и одиночки – алхимики, большей частью работавшие тайно.

Никита к золоту относился равнодушно. За всю историю человечества во всём мире была добыта 161 тысяча тонн этого металла. Инки и ацтеки приписывали ему небесное происхождение. Солнечный металл не ржавел и не гнил, олицетворяя мечту о вечности. Поэтому любим был египетскими фараонами. Желанный и бесполезный одновременно. Из него нельзя строить, делать инструменты. Но как мерило товара в виде монет или ювелирных изделий он существует тысячи лет.

Незаметно уснул, а разбудил его Антип.

– Ты что же спишь? Торг проспишь!

Никита вскочил. Через открытую дверь вливался утренний прохладный воздух, солнечный свет. Он спросил, где умыться можно.

– Рядом с колодцем рукомойник на заднем дворе.

Никита умылся. Не хватало зубной щётки и пасты, но пока придётся обходиться без них.

– Где торг?

– Со двора налево по улице. Там увидишь, куда народ идёт.

Про завтрак Никита постеснялся спросить. Вышел на улицу, нащупал в кармане две деньги. Монеты маленькие, лёгкие. Не знал он тогда, что монеты чеканились в Твери, Москве и Пскове. Московка, так называли монеты московской чеканки, весила 0,34 грамма, копейка – 0,68 грамма, а полушка 0,17 – грамма.

Народу на улице прибавлялось и почти все шли в одну сторону. А как иначе, если торг – это и продукты, и вещи, и оружие, всё, что можно купить за деньги. А ещё это новости городские, московские. Где ещё узнать, что царь налоги снизил или поднялась цена на соль? За ценами на два продукта следили внимательно. За хлебом и солью. Зерно, которое завозилось по реке, – это хлеб. Будет хлеб на столе, не будет голода. А без соли не засолишь рыбу, сало, огурцы, не заквасишь капусту. Почти единственный консерватор. Всем ещё памятны Соляные бунты.

Свернул вслед за народом в переулок, а впереди людское море, шумит почти как морской прибой. А где одежду брать? Только обойти торг, день нужен. Пошёл по рядам. На него косились и продавцы, и покупатели, но ни один худого слова не сказал. Зато он на мужчин поглядывал – какие рубахи, штаны, обувь. Подсказали ему, где одежду продают. Продавцы покупателя зазывают, кричат так, что в ушах звенит.

– Шёлк из Синда, покупай, налетай, дешевле не купишь!

– А вот платки пуховые, лучший подарок для супружницы али зазнобушки!

– Сапоги, сапоги! Кожа свиная или бычья, на выбор. Век носить будешь, сноса нет.

– А вот кому сбитень горячий, всего полушка кружка! – Это уже сбитенщики между рядами ходят.

Никита по рядам пошёл, товар разглядывал. Решил не торопиться. Сперва рубаху приглядел синюю. Примерил – немного широковата. А продавец ему.

– Все так носят, опоясаешься поясом, в самый раз будет! Купил, сдачу с деньги получил – полушку. К рубахе пояс пришлось кожаный покупать в соседней лавке. Со штанами разобраться не мог. Как не возьмёт в руки, так ширина необъятная, как на толстяков. Продавец подсказал.

– Гашником утянешься. Вон как у меня.

Продавец рубаху задрал. Оказывается, штаны на верёвочке держатся, гашником зовётся. И штаны Никита купил. Сапоги ещё надо. В обувном ряду сапоги на выбор – короткие и длинные, с каблуком и без. С мягкой подошвой, как ичиги татарские, и на толстой. И все на одну ногу, хоть на правую одень, хоть на левую. Необычно, странно. Присмотрел короткие, в руки взял, помял. Кожа хорошей выделки, мягкая.

– Надень! Нога радоваться будет! Дратва вощёная, протекать не будут, – тут же стал уговаривать купить продавец.