Светлана Тулина - Сказка о неверных предпосылках Страница 2

Конан вздохнул ещё раз. Как же ему не хватало этого гениального пройдохи и беспардонного казнокрада, умершего меньше двух зим назад. И как только он посмел умереть именно сейчас, когда его проницательная изворотливость так необходима! Сейчас, когда его великолепные (кто бы сомневался!) финансовые наступательные операции наконец-то сработали, и впервые за всю свою историю Шем решил-таки объединиться под началом одного человека. Конечно, на том уровне объединения, который только и возможен для Шема, где чуть ли не каждая деревня на три двора считает себя суверенной и имеет собственного короля. А именно: объединения торгово-финансового, когда король одного из крупных торговых городов признавался остальными не то чтобы главным королём, а как бы первым среди равных, своеобразным коронованным купеческим старостой, получающим в своё полное подчинение лишь дела общегосударственной коммерции. Понятно, что выбор подходящей кандидатуры оказался делом хлопотным и деликатным – с одной стороны, город на роль новой столицы требовался достаточно богатый и независимый, чтобы стать действительным центром общешемитской торговли. С другой же – правитель этого города не должен был обладать излишними амбициями, которые могли бы подтолкнуть его к попыткам захвата власти не только финансовой. С третьей – остальные мелкопоместные шемитские короли должны были в массе своей признать выбранного правителя соответствующим первым двум требованиям – что вообще казалось делом совершенно нереальным для любого человека, хоть раз имевшего дело с шемитами. Два шемитских купца, как правило, не могли договориться между собой даже о том, с какой стороны утром восходит солнце, не говоря уж о чём-то более спорном, про это вам в любой харчевне обязательно расскажут с десяток весёлых историй, даже просить не придётся.

В такой ситуации нынешний король крупного и независимого Асгалуна Зиллах, вот уже несколько зим осторожно выдвигаемый (не без скрытной помощи Аквилонии) на роль «объединителя всего Шема» подходил идеально. Поскольку если и не оказался повсеместно признан таковым с искренним восторгом, то хотя бы вызывал у прочих королей наименьшее количество недовольства.

Не самый старый, но в то же время не самый молодой из шемитских правителей, Зиллах и в остальных своих проявлениях был крепеньким середнячком. Не слишком богатый, но и далеко не бедный, не самый умный, но и не откровенный дурак, не самый трусливый, но и не герой, способный на всякие безрассудства для достижения личной славы. Короче, он был именно тем вполне приемлемым компромиссом, на который после длительных закулисных и не всегда гладких переговоров со временем согласились все. Морщились, конечно, и носами крутили, но – согласились, признав наименьшим из возможных зол. Формальности были утрясены, законы потихоньку согласованы и финансовые системы приведены если и не в полный порядок, то хотя бы в некое подобие единства. Формально шемитские города по-прежнему оставались свободными, а их короли – совершенно и абсолютно независимыми во всех вопросах, – кроме тех, что касались коммерции общешемитской. Но кому, как не королям-купцам знать, что именно коммерция в Шеме решает всё и даёт истинную свободу и независимость!

Чтобы подсластить горьковатую пилюлю, Асгалунским правителем (а теперь, считай, правителем и всего Шема!) было принято мудрое решение: оформить подписание финальной хартии как общенародный праздник, яркий и пышный. Назвать его коронацией было бы неправильно со всех точек зрения – в конце концов, Зиллах уже был коронован порядочное количество зим назад, да и остальные короли вряд ли одобрили бы такое нововведение, ставящее дважды коронованного как бы ещё на одну ступеньку выше них. А потому для распланированных на добрую дюжину дней пышных торжеств выбрали политически нейтральное и не вызывающее никаких неприятных ассоциаций название «Дни Единения». Разумеется, Конан не мог не почтить своим присутствием подобное торжество, на саму возможность которого было потрачено им столько сил и средств из аквилонской казны. Он бы приехал сюда даже в том случае, если бы Зиллах проявил неподобающую королю халатность и не озаботился бы заранее рассылкой торжественных приглашений правителям всех окрестных держав.

Вообще-то, Конан покинул Тарантию больше трёх лун назад, уже тогда поняв из донесений конфидентов барона Гленнора, главы тайной службы Аквилонии, что шемитское дело наконец-то сдвинулось с мёртвой точки. Решив сделать своё путешествие как можно менее похожим на завоевательный военный поход или устрашающую операцию, он не стал брать с собой всю центурию Юния Паллантида, ограничившись дюжиной Чёрных Драконов. Вполне достойная короля охрана, тем более, что каждый из драконов в бою стоит как минимум троих обычных ратников, это все знают. Не взял он и двенадцатилетнего старшего сына Кона, оставив его под ненавязчивым присмотром Просперо. Пусть привыкает потихоньку управлять страной, не маленький уже, давно пора. А зарваться и натворить каких глупостей Пуантенец ему не даст, несмотря на изысканный и даже несколько изнеженный внешний вид хватка у Просперо бульдожья, при нём не забалуешь.

Вместо сына и усиленной стражи Конан взял с собой младших дочерей – Иллайнию и Атенаис, а также с полдюжины приличествующих королевским дочерям служанок. Что может быть более естественным и миролюбивым, чем отец-король, путешествующий в компании своих малолетних дочерей? У соседей-королей подрастают сыновья, да некоторые из них и сами по себе совсем ещё мальчишки, так почему же не показать имеющийся в наличие товар, так сказать, лицом? Никогда не помешает закрепить возможный политический союз ещё и личной симпатией, а в дальнейшем – кто знает? – может, и сговориться о выгодном браке…

Впрочем, если быть до конца откровенным, взял он их с собой не только из политических соображений. Последнее время ему просто нравилось их общество. Сёстры-погодки, такие похожие и в то же время непохожие друг на друга, подрастая, забавляли его всё больше. Особенно – десятилетняя Атенаис, старшенькая, с каждой луной все больше напоминающая Зенобию…

По пути Конан намеревался какое-то время погостить у короля Аргоса – всё равно ближайший путь в Шем лежал мимо его замка. Он давно собирался познакомиться с Ариостро поближе, предпочитая не полагаться во вс1 м на доклады шпионов, а составлять собственное мнение о ближайших соседях, да всё как-то находились более важные дела. Теперь же, как говорится, вроде бы и сам Митра велел. А если соседушка окажется не слишком неприятным типом – то можно будет и повеселиться от души. По-королевски. Посидеть с бочонком пива вечерком у камина, погонять дичь по окрестностям, благо сбор урожая закончен и можно не опасаться, что королевские забавы оставят какого-нибудь несчастного виллана на зиму без хлеба…

Впрочем, погостить в замке Ариостро Конану толком не удалось – на рассвете третьего же дня его там пребывания в замковые ворота постучался гонец, посланный Зиллахом в Тарантию.

Отбыть в Шем, правда, тоже получилось не сразу. Обрадованный столь быстрым завершением пути, гонец немедленно ускакал обратно, только сменил донельзя умученного коня на свежего из конюшен ариостровского замка. Но успел уверить «Великого короля Конана Канаха» от лица своего владыки в том, что почётный эскорт, достойный «великого короля», будет подан к воротам Малого пограничного форта не позднее, чем через три дня. Так как от ариостровского замка езды до расположенного на самой границе с Шемом Малого Форта было не более одного, от силы двух дневных переходов, да и то если лошади хромые, ногой за ногу цепляются, – Конан действительно мог не торопиться. Гонец же, если поспешит, будет там уже к обеду. Но то – гонец, ему положено лошадей загонять. Конан же выедет послезавтра, с утречка пораньше, за день верхом как раз управится. Служанок же и прочую обузу можно уже завтра отправить в повозке, под охраной гвардейцев – пусть переночуют на постоялом дворе, за верховыми они всё равно не угонятся, а тащиться со скоростью полудохлой клячи самому Конану как-то не пристало. Атенаис будет рада – она не любит ездить верхом на дальние расстояния. Охота или короткие прогулки – дело другое, тут ей равных нет. Хотя за последний год Лайне и пыталась не раз оспорить превосходство старшей сестры, но в верховой езде ей пока что этого не удавалось.

Лайне.

М-да…

Вот с Лайне могут возникнуть проблемы…

– Слезь оттуда немедленно! Я кому сказала!!!

Конан никогда бы не подумал, что шипеть можно настолько визгливо. Интересно, кто это из Ариостровских придворных дам такой… талантливый? Стараясь не шуметь, он осторожно выглянул за угол. И с трудом удержался от раздражённого вздоха – талантливая дама оказалась принадлежащей к его собственной свите. Ингрис, баронесса Ользе, будь она трижды неладна! Не удивительно, что он сразу её не узнал – в его присутствии она говорила настолько приторно сладеньким голосочком, что из него, пожалуй, можно было делать сироп даже без предварительного выпаривания. И по настоящему удивительным казалось то обстоятельство, что во рту её ещё оставались кое-какие зубы – давно ведь почернеть и вывалиться должны были, от такой-то сладости! Конан трижды проклял тот день, когда поручил именно этой подколодной змеюке обучение своих дочерей подобающим манерам. Не то чтобы старая мегера не знала дворцового этикета или сама обладала манерами неподобающими, просто… как бы это получше объяснить… Она, пожалуй, слишком хорошо знала эти самые манеры…