Роберт Говард - Долина пропавших женщин Страница 2

Ливия смутно догадывалась, что по этому проходу, стены которого были образованы потными черными людьми, должен прийти кто-то важный, судя по резкому шуму барабанов и труб. И пока она смотрела, он пришел.

Колонна воинов, идущих по три в ряд, направилась к резному табурету, густая линия колышущихся перьев и сверкающих копий извивалась сквозь многоцветную толпу. Во главе чернокожих копьеносцев шел человек, при виде которого Ливия судорожно вздрогнула; ее сердце, казалось, остановилось, а потом заколотилось опять, не давая дышать. На этом сумеречном фоне этот человек стоял, четко выделяясь. Как и те, кто был за ним, он был одет в набедренную повязку из шкуры леопарда и украшенный перьями головной убор, но это был белый человек.

Он подошел к резному табурету не так как подошел бы проситель или подчиненный и внезапная тишина воцарилась в толпе, когда он остановился перед сидящей фигурой. Ливия почувствовала напряженность ситуации, хотя она лишь смутно догадывалась, что это предвещало. Какое-то мгновение Баджудх сидел, вытянув свою короткую шею вперед как большая лягушка; потом, словно притянутый против своей воли немигающим взглядом другого, он неуклюже встал со своего табурета и стоял, смешно покачивая бритой головой.

Напряжение мгновенно исчезло. Толпа жителей издала дикий крик, а воины чужака по его жесту подняли копья и прокричали королевское приветствие Баджудху. Ливия знала, что кем бы ни был этот человек, он должен быть могущественным в этих диких краях, если король бакала Баджудх поднялся, чтобы приветствовать его. А могущество означало военный престиж

— потому что насилие было единственным, что уважали эти свирепые народы.

С этого момента Ливия стояла, приклеившись глазами к щелке в стене, и следила за чужестранцем. Его воины смешались с людьми бакала, они танцевали, пировали, потягивали пиво. Сам он, вместе с несколькими своими военачальниками, сидел с Баджудхом и вождями бакала, скрестив ноги, на циновках, жадно поглощая еду и питье. Она видела, как он вместе с другими запускал руки глубоко в горшки с едой, видела как он погружал морду в сосуд с пивом, из которого пил и Баджудх. Но тем не менее, она заметила, что ему оказывали уважение как королю. Поскольку для него не было табурета, Баджудх отказался от своего тоже и сидел теперь на циновке со своим гостем. Когда принесли новый кувшин пива, король бакала едва отхлебнул оттуда и передал его белому человеку. Власть! Вся эта церемониальная учтивость указывала на власть — силу — престиж! Ливия задрожала от волнения, когда в его голове начал формироваться захватывающий дух план.

Она следила за белым человеком с болезненным напряжением, отмечая каждую деталь его внешности. Он был высоким; ни ростом, ни массой его не превосходили многие из черных великанов. Он двигался с гибкой проворностью большой пантеры. Когда костер осветил его голубые глаза, они вспыхнули синим пламенем. Высоко завязанные сандалии охраняли его ноги, а с широкого пояса свисал меч в кожаных ножнах. Его внешность была чужая и незнакомая; Ливия никогда не видела похожих людей, но она и не пыталась определить его место среди народов человечества. Достаточно было того, что у него была белая кожа.

Проходили часы, и постепенно рев пирушки затих, поскольку мужчины и женщины погрузились в пьяный сон. Наконец Баджудх встал, едва не упав, и поднял руки, не столько как знак закончить празднество, сколько как символ того, что он сдается в соревновании по количеству съеденного и выпитого, споткнулся и был подхвачен своими воинами, которые и отнесли его в его хижину. Белый человек тоже поднялся в ничуть не лучшем виде, очевидно из-за того невероятного количества пива, которое он выпил огромными глотками, и был препровожден в хижину для гостей теми из вождей бакала, которые были в состоянии удержаться на ногах. Он исчез в хижине и Ливия заметила, как дюжина его воинов заняла свои места вокруг сооружения с копьями наготове. Очевидно, чужестранец не хотел рисковать, заводя дружбу с Баджудхом.

Ливия бросила взгляд на деревню, которая отдаленно напоминала Ночь Суда из-за разбросанных по улицам фигур пьяных. Она знала, что мужчины в полной готовности к бою охраняют внешние подходы, но единственными бодрствующими людьми, которых она увидела внутри деревни, были вооруженные копьями воины вокруг хижины чужестранца — а некоторые из них тоже начинали клонить головы и опираться на свои копья.

Сердце ее стучало как молоток, когда она проскользнула к задней стене своей тюрьмы и вышла в дверь, пройдя мимо храпящего охранника, которого Баджудх поставил охранять ее. Тенью цвета слоновой кости она проскользнула через пространство, разделяющее ее хижину и хижину чужестранца. Она подползла к задней стене этой хижины на четвереньках. Здесь на корточках сидел черный великан, уронив украшенную перьями голову себе на колени. Она пробралась мимо него к стене хижины. Ее сначала держали в заточении именно в этой хижине и узкое отверстие в стене, спрятанное свисающей циновкой, представляло ее слабую жалкую попытку побега. Она нашла отверстие, повернулась боком и, выгнувшись своим гибким телом, прыгнула внутрь, оттолкнув внутреннюю циновку в сторону.

Свет костра снаружи слабо освещал внутренность хижины. Как только она отдернула циновку, она услышала бормотание ругательства, почувствовала как ее схватили за волосы, протащили сквозь отверстие и рывком поставили на ноги.

С перепугу она не сразу привела в порядок свои мысли и убрала с глаз спутавшиеся распущенные волосы, чтобы взглянуть на лицо белого человека, который возвышался над нею с удивлением, написанным на его темном, покрытом шрамами лице. В руке он держал обнаженный меч, а глаза сверкали как огонь костра, — от злости, подозрения или удивления — она не могла сказать. Он говорил на языке, который она не могла понять, языке, который не был гортанным негритянским, но и не звучал как язык цивилизованных народов.

— О, пожалуйста! — попросила она. — Не так громко. Они услышат…

— Кто Вы? — спросил он, говоря по-офирски с варварским акцентом. — Видит Кром, я не мог представить, что встречу в этих чертовых краях белую девушку!

— Меня зовут Ливия, — ответила она. — Я пленница Баджудха. О, выслушайте, пожалуйста, выслушайте меня! Я не могу здесь долго оставаться. Я должна вернуться в хижину до того как они обнаружат мое исчезновение. Мой брат… — рыдание заглушили ее голос, потом она продолжила: — У меня был брат Тетелис, мы из рода Челкус, ученых и дворян Офира. По особому распоряжению короля Стигии, моему брату разрешили отправиться в Хешатту, город волшебников, чтобы изучать их искусство, и я отправилась вместе с ним. Он был совсем мальчик — моложе меня…