Пол Кемп - Сумерки сгущаются Страница 2

— Из какого города?

— Из Селгаунта, — ответил клирик.

Будь у Враггена чувство юмора, он рассмеялся бы. Маг сам был родом из Селгаунта и там же присоединился к Зентариму. Казалось, сфера пыталась найти его. Не иначе как совпадение на самом деле было милостью Кайрика.

— Благодарю тебя, жрец, — кинул Врагген пленнику и добавил, обращаясь к Долгану: — Придуши его.

Кормирец ухмыльнулся и схватил жреца за горло. Пока несчастный умирал в мучениях, Азриим подошел к Враггену:

— Ну что ж, по крайней мере, у нас есть имя. Селгаунт, да?

Им придется использовать телепортацию, чтобы добраться до столицы Сембии, найти Солина Дара и подвергнуть его той же пытке, что и жреца Тиморы.

Скоро Врагген получит свою сферу.

Глава первая

Сумерки души

Кейл в одиночестве сидел в гостиной Штормового Предела. В комнате царил полумрак, хотя в каждом углу красовались изящные канделябры с витыми свечами толщиной в руку. Тени обволакивали Кейла, словно стремились спрятать его от посторонних глаз. Впрочем, именно этого ему хотелось. Он чувствовал себя таким… черным. И обессилевшим. В языке высоких эльфов было выражение, точно описывавшее подобное чувство: Vaendin-thiil, «усталость от тех темных испытаний, что преподносит жизнь». Правда, в эльфийской философии Vaendin-thiil всегда сопровождалось обратным понятием, которому эльфы в мудрости своей или, напротив, глупости предписывали большое значение. Vaendaan-naes, «возрождение в объятиях жизни». Считали, что за тьмой всегда следует свет. Кейл не был так в этом уверен. Пока он видел лишь тьму. Возрождение казалось далеким и нереальным.

Селунэ, роняя слезы, появилась из-за облаков и заглянула в высокие окна. Комната озарилась чудесным призрачным светом. Гостиную украшали произведения искусства, привезенные из самых дальних уголков Фаэруна: картины из иссушенных солнцем земель юга, скульптуры из Мулхоранда, деревянные резные поделки эльфов из Высоколесья. В углах комнаты лунный свет тускло отражали доспехи воинов древности: одеяния эльфийского воителя, привезенные из развалин Миф Драннора, гномий пластинчатый доспех из Великой Расселины и два комплекта изукрашенных орнаментом церемониальных сембийских доспехов, чей возраст уже перевалил за несколько столетий. Все эти сокровища были гордостью коллекции Тамалона.

Когда-то были, поправил себя Кейл. Его господин умер, и теперь даже залы Штормового Предела казались мертвыми. Величественное тело из дерева и камня, лишенное души.

Кейл поглубже зарылся в свое любимое кожаное кресло и вновь обратился к невеселым думам. Сколько же вечеров он провел здесь, уткнувшись носом в книги, утоляя жажду то к литературе и языкам, то переключаясь на точные науки и поэзию прошлых лет? Сотни, наверное. Он проводил в гостиной не меньше времени, чем в собственных покоях.

Теперь все изменилось.

Книги и свитки, заполнявшие полки из орехового дерева, больше не приносили ему покоя, а картины и скульптуры не давали утешения. Повсюду, в каждой вещи Кейлу чудился дух его лорда и друга. Тамалон стал для него отцом, а не господином. Его отсутствие в доме было чем-то… недопустимым, неправильным. Словно у семьи вырвали сердце.

Кейл покачал головой, с трудом сдерживая слезы. Блуждая взглядом по гостиной, он обратил внимание на последнее приобретение Тамалона, сделанное им незадолго до смерти. Покупка расположилась на верхней полке: на небольшой подставке-треножнике покоилась идеально ровная прозрачная сфера из дымчато-серого кварца размером с кулак огра. Внутри кристалла сияли вкрапления алмазов и других драгоценных камней. Само воплощение хаоса, невероятное, поразительное олицетворение безумия. Тамалону сфера понравилась сразу. Лорд приобрел ее около месяца назад, вместе с другими диковинками, у Алкенена, эксцентричного и слегка сумасшедшего уличного торговца.

Кейл сопровождал своего господина в тот день, один из последних в жизни Тамалона. Утром они разыграли партию в шахматы, а вечером за кружкой эля обсудили неуклюжие заговоры семейства Талендар. Кейл улыбнулся светлым воспоминаниям и решил, что возьмет сферу с собой, когда покинет Штормовой Предел. Возьмет как сувенир, напоминание о старом лорде.

Не сразу понял он ход собственных мыслей. «Когда покинет Штормовой Предел». Когда же он решил уйти? И решил ли?

Эти вопросы не давали ему покоя, гнетущим грузом отягощая душу.

Кейл облокотился о колени и вдруг с удивлением понял, что держит в руках маску из бархата — священный символ Маска, Повелителя Теней. Как странно. Он всегда носил символ с собой, однако сейчас никак не мог припомнить, когда же достал его из кармана.

Вернув маску на место, он сплел пальцы и уставился в пол, отделанный твердой древесиной. А может, и правда пришло время уйти? Теперь, когда Тамалона не стало, главой семьи был Тамлин. И в услугах Кейла юный лорд не нуждался, Что еще оставалось тут для него?

Ответ возник раньше, чем Кейл додумал вопрос: Тазиенна, единственное, что еще удерживало Кейла в Штормовом Пределе.

Нахмурившись, он отмел прочь дерзкую мысль. Тазиенны здесь не было. По крайней мере, не было для него. Ее сердце принадлежало другому, руки обнимали другого, с другим она делила…

Кейл с раздражением покачал головой, пытаясь совладать с гневом. Он прекрасно знал, что злость не принесет ему ничего хорошего. Он любил Тазиенну вот уже многие годы, хоть и знал, что безответно. Она была дочерью благородного купца, а он — убийцей, изображавшим слугу. Однако понимать — не значит не питать надежд, пусть и самых слабых. Кейл наконец мог признаться себе, что все еще надеялся. Мечтал, что как-нибудь, хоть как-нибудь, они смогут быть вместе. И весь его рационализм не смог защитить сердце от ледяного клинка боли, когда Тазиенна вернулась домой из путешествия, ведя под руку Стеорфа. Одно лишь имя этого человека пробуждало в душе Кейла безумный гнев.

Пятнадцатью годами ранее он убил бы Стеорфа из одной лишь злобы. Мысль об этом затрагивала определенные струны в его душе.

Но Кейл более не обращал внимания на свои темные стороны. И этой переменой он был обязан Тазиенне.

Уже два года прошло, как он оставил ей письмо с одной лишь фразой. «Ai armiel telere maenen hir», — написал он тогда на эльфийском. «Мое сердце всегда будет принадлежать тебе».

Она так ни разу и не дала понять, что прочла его послание. Ни словом, ни даже взглядом. Они перестали встречаться по ночам в кладовой, за бокалом вина и долгими разговорами. По какой-то неизвестной убийце причине девушка отдалилась. Заглядывая в глаза Тазиенне, Кейл понимал, что она на него больше не смотрит. По крайней мере, смотрит не так, как раньше.