Алексей Волков - Гусар бессмертия Страница 20

– Как выглядел ваш уроженец гор?

– Лысый, и борода – во! – Виктор Степанович опустил руку пониже пояса, но спохватился и поднял ее намного выше середины груди. Где-то наподобие растительности отца Феофана. – Типичный кавказец.

Ясно, что птичка попалась залетная. Местные жители независимо от национальности до подобного примитива давно не опускались.

Нет, преступления, разумеется, были, как же без них, но в индивидуальном, если так можно выразиться, порядке. Никакой организованной преступности в городе давно не водилось. И уж вымогательства – тем более. Даже предприниматели грызли друг друга относительно цивилизованно, в рамках существующих законов.

– Не в гостинице остановился?

Ответ я предвидел и спрашивал на всякий случай.

– Нет. Все говорят, будто видели его впервые. – Виктор Степанович, хозяин всего гостиничного комплекса, включая ресторан и бары, явно сожалел об этом вместе со мной. Сколько проблем тогда бы решились сами собой!

Обратиться в милицию не хватало оснований. Кто же будет искать в городе неведомого человека, да еще не имея улик? От слов он отопрется, скажет, его просто поняли не так, и вообще, он плохо владеет русским, отсюда и беды, а в довершение позовет демократически настроенных репортеров, и те растрезвонят, будто еще в одном месте поднял голову русский фашизм. Как-то забывая, вернее, не зная, что явление это сугубо итальянское, а то, что под этим подразумевается, в Германии называлось национал-социализмом. И так не хотелось вновь повторять все, что творилось здесь при всеобщем развале!

– Сделать вид, будто согласен, а самому предупредить милицию, и пусть повяжут при передаче денег. – Мысли Виктора шли в том же направлении, что и мои.

– А остальные останутся на свободе. Не в одиночку же твой горец решил тут дань собирать! – возразил я владельцу. – Ладно. Михайлу я сам предупрежу, чтобы проследил. Заодно пусть проверит, кто приехал в город в последнее время. Может, удастся вычислить гастролеров и поговорить по душам.

Кажется, никогда не использовал столько чужеродных слов, как в перестроечные и последующие годы. Раньше их значения бы даже не понял, а сейчас поневоле ловлю себя на том, что подобные обороты даются мне с поразительной легкостью, будто знакомы с детства. Еще сделать пальцы растопыркой и разбавить речь неопределенными артиклями «типа» и «в натуре» – вполне сойду за нового русского.

– Если появится еще раз – звони. Я задержусь ради такого случая на пару дней.

– Спасибо, – Виктор поблагодарил так, словно я сделал для него нечто воистину невозможное. – Да, – спохватился он в последний момент. – Я слышал, что у Козлова большие неприятности. Будто задержали одну из его фур, а там оказалась наркота.

Я не сразу сообразил, о каком Козлове речь, и лишь потом до меня дошло.

– У Фомки? То есть у Романа?

Виктор кивнул.

– Что ж, сам виноват. – Жалко Фомкиных стариков, однако если их сынок в самом деле виноват, то пусть сам и расхлебывает. Человек должен отвечать за свои поступки.

– Конечно, – согласился со мной Виктор, видя, что я ничего не собираюсь делать для Козлика. – Но, думаю, выкрутится. Груз перехватили на трассе, а поди докажи, кто его прятал в фуре.

– Законы чтить надо, – весомо заявляет Феофан. – Опять же, раскаяние должно быть. Наркотики – не шутка. Столько невинных душ можно загубить.

– Идемте, батюшка, – прервал я поток его красноречия. Наверное, потому, что полностью согласен с батюшкой. Существуют вещи, которыми порядочный человек не имеет права заниматься. Содомией, педофилией, наркотой… Список получился длинным.

Мы вышли вместе с Феофаном и согласно решили немного пройтись пешком. Хотя город был мало приспособлен для пеших прогулок. На окраинах в хорошую погоду господствовала пыль. В плохую – грязь. Ничего удивительного, раз большинство улиц не ремонтировалось здесь с советских времен, а некоторые – еще с царских.

В центре была другая проблема. Одни старые дома реставрировались, некоторые были снесены, и на их месте срочно возводилось что-то новое. Не знаю, дома, магазины или всевозможные конторы. Огораживающие стройки заборы выдвигались до проезжей части, и для тротуаров просто не хватало места. Приходилось идти, вплотную прижимаясь к доскам, и смотреть, как бы не попасть под машину.

Машин стало гораздо больше. Они словно неудержимо плодились, заражая воздух своим чадным дыханием. А уж что творилось в небольших дворах! Автомобили занимали их так плотно, что стояли на газонах и тротуарах, и протиснуться между ними вечером, когда владельцы забирались в свои квартиры, было немалой проблемой.

Я и раньше не особо жаловал города. Теперь же меня неудержимо тянуло домой. Туда, где воздух чище, а людей меньше.

Наверно, дичаю. Шумные компании остались в прошлом. Как очень многое из того, что когда-то составляло жизнь.

Блажен, кто смолоду был молод…

Год 1809

Усадьба действительного камергера князя Лопухина больше напоминала дворец. Хотя это поместье было не самым главным, лишь одним из многих владений князя, но владелец был достаточно богат, чтобы обеспечивать себе комфорт в любом месте, где вдруг решит отдохнуть.

Были где-то у Лопухина имения и поплоше, как же не быть среди бесчисленных сел и деревень, разбросанных почти по всем губерниям, но это стояло в окружении значительного количества земель, принадлежало Лопухиным не одно поколение и было обустроено со всем возможным удобством и изяществом.

Большой парк, даже не парк, а целый ухоженный лес, пруды, даже парочка фонтанов у входа в главное здание, а рядом – многочисленные флигеля, флигельки, необходимые хозяйственные строения самого разного назначения…

Огромный двор был наполнен различными экипажами. Помимо всевозможных колясок, бричек, дрожек, наглядно показывающих благосостояние гостей, чуть в стороне выделялось несколько карет весьма приличного вида. Даже, кажется, с гербами на дверцах.

Гусары прибыли гораздо скромнее и проще – верхом. Хотя лошади под ними были видными. Не лошади – мечта конокрада. Великолепных статей, вороные, под цвет черной с серебром формы, так что и кони, и всадники смотрелись эффектно, привлекая внимание не только дам, но и кавалеров своим живописным видом.

Не зря, ох, не зря гусары не стали надевать положенную в подобных ситуациях бальную форму с ее обычным мундиром, белыми рейтузами и башмаками к ним! Ментики и доломаны смотрятся гораздо приятнее, а в оправдание всегда можно сказать о летних учениях, лагерях и прибытии на праздник верхом. Словно специально, белые чикчиры недавно были заменены черными, и теперь мундир приобрел еще более яркий вид.