Ник Харрис - Конан и река забвения Страница 20

Вначале думал я логово вампира где-нибудь в подвалах замка найти. Но сколько ни бродил — кроме крыс никого не видел… Стал к людям присматриваться. По легендам, вампир бледным должен быть… Но в замке почти все были бледными! Питание плохое, сырость, солнца годами не видели…

Пропал еще один человек — служанка жены лорда. И супруга хозяина нашего, красавица Юфрия, тряслась от гнева. По правде сказать, не была она такой уж красавицей… Тощая, бледная, как смерть, с породистым, как у мужа, носом…

Вот уж кто, как нельзя лучше, подходил на роль вампира… Но положено считать жен лордов — красавицами. И все, как один, восхищались красотой нашей хозяйки.

Решил я тогда засаду устроить в одном из закоулков подвала — где и нашли обескровленный труп служанки. Дождался ночи, вроде спать пошел, а сам незаметно спустился в подземелье. Поборол искушение заглянуть в винный погреб — мимо проходил — и устроился в самом темном, заставленном пустыми бочками углу. Сел на низкую кадку, под прикрытием больших бочек и потушил факел.

В темноте стал ощутим запах сырости. Замок вообще бы сырым, а уж подвал!.. Я думаю, это потому, что стоял он не на холме, как обычно, а на равнине, вблизи речки. А чуть дальше болота начинались. И ходили об этих болотах самые мерзкие слухи. Говорили, будто видели там не то чудовищ, не то приведения, а, скорее всего — все вместе. Я-то думаю, не так часто на болотах чудовища живут… Больше слухов… Но сырость от них идет изрядная!

Просидел я почти всю ночь без толку. Дремать стал, только что-то меня вдруг разбудило. Звук какой-то или запах… Или сквозняком потянуло… В темноте все чувства острее становятся. Услышал я шуршание крыс где-то в другом конце подвала. Принюхался — вроде появился посторонний запах… А чем пахнет — не пойму. У меня огниво и факел под руками — в любой момент зажечь можно. Только опять сонливость накатила.

И, то ли во сне, то ли наяву слышу смех… Как бы далеко где-то, а то, вдруг, и рядом… Из последних сил зажег факел. Вспыхнул он и осветил прямо у меня под ногами труп слуги, а вдали, там, где темнота уже не рассеивалась светом факела, мелькнул силуэт. И смех опять раздался… Женский смех…

Утром пошел я к лорду и рассказал, чем закончилось мое ночное дежурство. Он, как услышал про женский смех — вздрогнул всем телом. Видимо, уже давно подозревал… Да и я об этом же подумал… Хотел уже вслух сказать, но тут вошел второй сын лорда и я вздрогнул: проклятье захватило и его. Лицо юноши уже было нечеловеческим. Но он, вероятно, не зная о том, спокойно поговорил с отцом о какой-то мелочи и вышел. Тут только я понял, почему в замке не было ни одного зеркала. Мне-то они без надобности, а служанки, я слышал, сетовали — плохо без зеркал, причесаться, прихорошиться нет возможности…

Тут лорд вдруг заорал что-то о каре небесной, о том, что богов прогневал тем, что на вампирше женился! Выхватил кинжал и побежал в спальню супруги. Я — за ним, хоть и негоже, вроде, охраннику в спальню жены лорда заходить. Но — тут случай особый…

Пинком распахнул Брикхейм дверь в спальню хозяйки замка, забежал… и вдруг повесил голову — стоит, как бы парализован, даже кинжал из рук выпал. Юфрия лежала обнаженной на широкой кровати и потягивалась так, сладостно, удовлетворенно… Глянула на меня, улыбнулась, и заметил я клыки — эти знаменитые клыки вампиров, о которых столько рассказывают. Не знаю — постоянно они во рту сидят, или только когда надо вырастают… И губы ее, похоже, в крови были… Но это, скорее всего, показалось — уж кровь-то слизать она бы успела…

В общем, стоим мы с лордом посреди спальни — он совсем раскис, шатается, бормочет, что давно догадывался… не хотелось верить… потому и дети у них в чудовищ превращаются чаще, чем другие предки…

А я глянул — она меня ласково пальчиком манит, а сама этак соблазнительно на кровати раскинулась. Тело-то у нее красивое было…

Я усмехнулся про себя — думаю, не хватало еще с вампиршей в кровать лечь. Но обнаружил, что ноги идут помимо воли. И все ближе кровать, красивое тело жены лорда и ее клыкастая улыбка. И уже чувствую, сладость накатила, будто год женщин не видел, будто не вчера меня ублажала одна из хорошеньких служанок…

Собрался с силами, выхватил меч и одним движением отсек ей голову! Кровь забила таким фонтаном, что мгновенно вся комната стала красной.

Кровать пропиталась, будто покрасили ее! Узорчатый ковер на полу стал однотонным. А кровь все хлестала, не переставая, и тогда лорд Брикхейм кинулся ко мне и вцепился в горло костлявыми пальцами. И чувствую — пальцы у него холодные, как лед. А сила в них такая, что я с трудом разжал его хватку. Смотрю — а изо рта у лорда нашего клыки лезут…

Отбросил я его от себя… А когда он вновь накинулся — разрубил сверху донизу, на две половинки..;

Вот так и погиб лорд Брикхейм… Я думаю, он превратился в вампира, сам того не замечая. А кровь, если и сосал, то в забытьи… А жена его — та была активной… Через каждые два-три дня кровь сосала… Я когда из замка уезжал — служанку, с которой утехам предавался, брать не стал: у нее с каждым днем руки становились все холоднее…

Конан встал и потянулся. Костер по-прежнему горел ровно и весело.

— Ну, а дети его? — спросил Эскиламп.

— А дети… Я потом спрашивал у купцов, что бывали в тех краях… Замок этот все объезжают — большой крюк делают, только чтобы мимо не проезжать. Говорят, там живут упыри и чудовища. И вся округа обезлюдила… Правда, в тех краях народу много никогда и не было…

Пару лет спустя, в бою, я столкнулся с таким монстром. Не знаю, был ли это один из сыновей покойного лорда, но когти, клыки и зверская рожа у него имелись.

Я тогда, с сотней других наемников, поступил на службу еще к одному лорду, давно и безуспешно воевавшему с соседом, тоже, естественно, лордом. Платили они оба очень хорошо и наши ребята то и дело сталкивались в бою со своими знакомыми, которых нанял противник. В таком случае, старались, конечно, отходить в сторону — своих не убивать. Благо, оба лорда вооружили всю чернь — руби в свое удовольствие!

Не знаю уж, кто там из высокородных лордов был прав — для меня-то они все на один манер. Стараются попросту оттяпать у соседа земли, да казну разграбить. А раз так — наемникам плати не скупясь! Они, правда, и платили!.. За каждый день войны — золотом! Поэтому мы охотно нанимались то к одному, то к другому…

И вот, однажды, вылазку решили сделать — внезапно напасть на войско противника, взявшее в кольцо наш замок. Я возглавлял первую сотню бойцов — самых отчаянных головорезов. Мы врубились в лагерь противника, как топор в трухлявое дерево! Разбили их наголову, и лорд-противник пощады запросил. Все золото отдал, половину земель и еще каждый год обязался сколько-то там платить…