Игорь Вардунас - S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник) Страница 21

Мне стало стыдно. Если бы я был живым, то непременно бы покраснел.

…Незаметно прошла неделя. Однажды я пошел к мусорному контейнеру, чтобы выбросить очистки, но на обычно пустынной палубе меня ждала толпа матросов во главе с Червивым.

– Ну что, живчик, – обратились они ко мне, обступая со всех сторон. – Как служится? Много знакомых букв нашел в уставе? Успел душой прикипеть к кораблю? Ну-ка, быстро: сколько турбин, сколько котлов на «Уроборосе»?

Дело в том, что мертвецам чужда злоба. Все плохое, что могло с нами случиться, уже случилось: мы умерли. Мы не чувствуем боль или страх. Мы не желаем причинять вред ближним. Хотя бы потому, что просто не видим в этом смысла.

В общем, не прошло и десяти минут, как я, под одобрительное гиканье и свист, уже отплясывал «яблочко» в кругу остальных матросов.

А потом мы с Червивым пошли на ют покурить. За кормой «Уробороса» бурлила вода. На волнах качался разнообразный мусор: от обломков деревянного рангоута потерпевших крушение кораблей до соломенных крыш разрушенных цунами хижин индонезийских мертвецов.

– Обглоданный, у тебя есть девушка? – спросил Червивый.

– Есть, – ответил я, улыбаясь.

– А что, она умерла? – Червивый прищурился и вставил папиросу в щербинку между передними зубами.

– Умерла! – радостно подтвердил я.

– Вот и славно! – Червивый хлопнул меня по плечу. – Война скоро закончится. Сыграете свадьбу. А мы погуляем!

– Это точно… – не стал возражать я.

Над мачтами «Уробороса» собирались серо-зеленые тучи, грозя радиоактивным ливнем. Пора было возвращаться на камбуз.

Вестовой снял с блюда никелированный колпак. Запах хорошо прожаренной печенки, украшенной листиками маринованной морской капусты, быстро распространился по командирской каюте. Красная икра горкой возвышалась над темно-коричневыми ломтиками, ее крупинки горели, будто крохотные топовые огни.

Контр-адмирал Гуго Шреер потыкал серебряной вилкой в кусок печенки, проверяя не пережарена ли. Спросил, обращаясь к старшему помощнику, который стоял навытяжку поодаль от стола:

– Как его звали, Ральф?

– Комендор Хаас, сэр!

– Хороший матрос был?

– Отменный, сэр!

– Что с ним случилось?

– Во время прошлого налета оторвало правую ногу, сэр!

– Вечная память герою, – пробормотал Шреер, разрезая кусок на аккуратные кубики.

Он прожевал мясо, жмурясь от удовольствия, потом подцепил на кончик ножа стебелек морской капусты с несколькими бусинками икры и строго воззрился на старпома.

– Надеюсь, Ральф, – сказал контр-адмирал, – вся команда получила возможность помянуть комендора Хааса?

– Так точно, сэр! – отчеканил старший помощник. – Комендор Хаас навсегда останется в наших сердцах!

Шреер усмехнулся и пробормотал:

– Так уж и в сердцах…

Старший помощник командира форта «Непотопляемый» лейтенант Ральф Боос преданно ел начальство глазами. Случись такая оказия, он ел бы этого напыщенного болвана не только глазами, но старая морская гнида отсиживалась во время налетов и обстрелов в командирском бункере, под двадцатиметровой бетонной толщей. Это простые морячки да младшие офицеры калечились и гибли под бомбами и снарядами, что сыпались на Бетонный Линкор – так неофициально называли форт «Непотопляемый» его защитники – со всех сторон. Мертвяки не знали ни усталости, ни пощады. Да, техника у них была устаревшая. Все эти допотопные линейные корабли, эсминцы, крейсеры и авианосцы, с которых стартовали винтовые «Корсары», были музейной рухлядью, если сравнивать с оснащением «Непотопляемого». Снаряды, начиненные пироксилином, аналоговое управление стрельбой, примитивные локаторы мертвяков – против скорострельных пушечных турелей, автоматических зенитных комплексов, систем радиоэлектронной борьбы и компьютеров людей, крепко засевших в недрах железобетонного острова: в другие времена это показалось бы смешным, но не сейчас. Потому что мертвяков бесчисленное множество, а людей лишь горстка. И горстка эта непрерывно тает. И в немалой степени – благодаря бездарному командованию Гуго Шреера. Контр-адмирал был еще старой, натовской закваски. Такие, как он, проиграли Третью мировую войну, но не заметили этого, продолжая делать вид, что по-прежнему контролируют ситуацию в мире, на самом деле – давно уже захваченном мертвяками.

«Ну, ничего, придет день, – думал Боос, провожая взглядом очередной кусок матросской печенки, исчезающий в ненасытной пасти контр-адмирала, – и ты тоже останешься не только в наших сердцах…»

Опустошив блюдо, Шреер нетерпеливо щелкнул пальцами, и вестовой наполнил бокал вином. Отпив изрядный глоток, контр-адмирал уставился осоловевшим взором на старшего помощника.

– Э-э… любезный, – пробормотал Шреер. – Можешь идти… Через час – сбор в штабе всего командного состава.

– Слушаюсь, сэр!

Боос откозырял, щелкнул каблуками и покинул контр-адмиральскую каюту. Быстрым шагом миновал примыкавший к каюте командирский офис, стараясь не глядеть на бледное личико мичмана Йолинк. Не отрывая наманикюренных пальчиков от клавиатуры, Хелен алчно посмотрела вслед лейтенанту Боосу, мысленно срывая с него китель и безупречно выглаженные брюки. Мичман Хелен Йолинк была единственной женщиной на борту «Непотопляемого» и желала добраться до всех мужчин форта, но связываться с ней боялись. Никому, ради сиюминутного удовлетворения похоти, не хотелось вне очереди оказаться на столе контр-адмирала.

За пределами командирских апартаментов с коврами, панелями из мореного дуба и хрустальными лампионами тянулись узкие, редко освещенные коридоры с серыми шершавыми стенами. Где-то капала вода. Палуба подрагивала, будто Бетонный Линкор шел на полном ходу, рассекая радиоактивные воды Южно-Китайского моря. На самом деле – это работали паровые турбины атомной электростанции, снабжавшей форт энергией и пресной водой. Если бы не реактор, гарнизон «Непотопляемого» ни за что бы не продержался так долго. Боеприпаса было в избытке. Пищи, благодаря своевременным поправкам в Морской Устав, которые сделал контр-адмирал Шреер, тоже пока хватало. А вот не будь пресной воды и энергии, Бетонный Линкор давно бы стал еще одним форпостом мертвяков.

Громыхая каблуками по металлическим ступеням винтовой лестницы, Боос поднялся в верхние отсеки. Здесь располагался матросский кубрик. Старпом заслышал негромкие голоса и невольно замедлил шаг, навострив уши.

– …поедом жрут… А мертвяки, говорят, человечиной брезгуют!

– Потише ты, Кривой… За античеловеческую пропаганду сам знаешь, что бывает!

– Знаю… но ты ведь не продашь старого друга, Фелих?