Сергей Панов - 2101 Страница 21

– Здесь у нас свои порядки, – как будто прочитав его мысли, произнёс Владимир. – Всё для вашего же блага и безопасности.

С этими словами он взял в руки, лежащие с ним рядом то ли чулки, то ли мягкие сапоги и протянул их Лёне и Джефу. Одевая их, Лёня почувствовал, как ноги тонут в ещё более нежном и мягком тепле. После перемены температур у него даже немного закружилась голова, а Джеф так и вовсе стал смеяться, как ребёнок от счастья, совершенно никого не стесняясь.

Чулки были из тонкого войлока и чем-то пропитаны. Подошва твёрдая, что давало надежду на более комфортное существование. Закончив обувание, после повторного приглашения Лёня и Джеф уселись за «стол».

– Вот! – стал показывать завтрак Владимир.

– Молодая черемша, мята, щавель, молоко, – показывая на ковш, произнёс он. – Грибной суп с луком и чесноком!

Лёня не уверенно взял деревянную ложку в правую руку, почувствовав пальцами её неровности и шероховатость. От тарелки поднимался лёгкий ароматный дымок, Лёня поднял глаза. Недалеко от землянки в небольшом углублении в земле догорали три головешки, обложенные чёрными булыжниками. Рядом на невысоком чурбане стоял чёрный от сажи котёл среднего размера, с железной блестящей душкой на боку. Больше никаких походных принадлежностей он не увидел, лишь большой потемневший от времени топор у входа в землянку, да рядом сухое полено, оставленное гостеприимным хозяином.

Суп был ароматный, наваристый. Ничего подобного ни Лёня, ни Джеф в жизни не пробовали. Довольно непривычно было есть ложками, но внутреннее тепло начинало растекаться по всему телу и уже казалось, что даже солнце светит ярче и нежнее, пробиваясь сквозь макушки хмурых елей.

Владимир почти не притронулся к еде. Он сидел и явно с удовольствием наблюдал за гостями. Джеф ел торопливо, содержимое ложки не всегда полностью попадало в его рот, тогда он делал виноватое лицо, наклонялся ниже и косился на Владимира. Тот улыбался в усы, отворачивал голову и разглядывал макушки деревьев. Не дожидаясь конца трапезы, Владимир встал, подхватил под мышку чурбан, на котором сидел, и направился к затухающему костру.

Там, усевшись и взяв в руку, лежащую рядом хворостину, он начал ворошить затухающие угли и доставать из золы чёрные шарики разной величины и не совсем округлой формы. Он аккуратно перекатывал их через камни и оставлял лежать рядом. Тем временем Лёня и Джеф успели попробовать всё, что находилось перед ними. Джефу особенно понравилось молоко, в лепрах такого продукта не было, да и вообще довольно редко там приходилось есть в классическом стиле. Только в особенных случаях, отдавая дань прошлым традициям, устраивались коллективные вечера с тарелками, ложками и остальной атрибутикой.

Тем временем Владимир продолжал сидеть у костра. Не зная, что делать дальше, Лёня так же, как и хозяин поляны, взял свой пенёк и направился в его сторону, позвав с собой Джефа. Поблагодарив Владимира за завтрак, они уселись рядом и молча смотрели на затухающие угли. Вокруг всё жило яркой утренней жизнью. Иногда лёгкий ветерок, пролетая мимо, раздувал невесомую золу, и уже почти потухшие угольки начинали румяниться, подмигивая кому-то, надеясь продлить свой век. Лес вокруг был наполнен пением, треском, щёлканьем птиц. В воздухе чьё-то жужжание. Пахло травой, хвоей, костром.

– У Вас хорошо здесь! Спокойно, – как будто сам себе произнёс Лёня.

– Не всегда здесь было так, – глубоко вздохнув, ответил Владимир. – Восемьдесят лет назад не было здесь ни ручья, ни леса, ни птиц.

Лёню немного смутило откровение Владимира, он всё думал, как начать разговор об их существовании здесь, но мудрый старик начал сам.

– Война тогда уже подходила к концу, – продолжил свой рассказ Владимир. – Люди, которые остались в живых, вылезали из своих подземелий, разных катакомб. Разруха была страшная. Выжженные леса, реки сменившие своё русло, затопленные города, прежде разрушенные войной, земля отравленная химическими бомбами, трупы, гниющие везде, где только можно. На самых чистых местах стали строить ваши города. У кого хватало сил, разными способами и путями двинулись туда…

Мы шли долго. Мне тогда было десять лет. Отец погиб, мама была очень больна. Толпа!! Тысячи людей шли пешком в надежде на лучшую жизнь туда, где возводились купола. В пути многие умирали, есть было нечего, поэтому часто ели умерших. Пили воду из грязных луж и зловонных рек, от этого умирали ещё больше. Потом я остался один. Маму я оттащил в придорожную яму и засыпал землёй очень быстро. Боялся!

Тогда уже мы подошли очень близко к месту строительства. Я старался быть в стороне и никуда не вмешиваться. Желудок прирос к спине. Я набирал воду из луж в бутылку, старался сразу не пить, хоть немного очистить через песок и тряпку. Зона строительства была огорожена забором и усиленно охранялась. Те, кто работал на её территории, имели возможность в дальнейшем жить в городах. Люди, оставшиеся в живых, встали лагерем. Рядом с местом строительства устраивали сходки, даже демонстрации, с требованием взять их на работу. В итоге некоторых прошедших медосмотр решили взять. В этот день разъярённая толпа пошла на штурм ограждения…

Их убивали всем, чем только можно. Кто-то погиб от высоковольтного напряжения на заборе, кто-то от пуль и какого-то оружия, от него люди падали замертво с искажёнными лицами, а глаза их выскакивали из глазниц. Те, кто был ещё в своём уме, отошли назад. На следующий день огромными грейдерами трупы и раненых собирали в кучи, грузили в контейнеры и увозили на переработку. Потом были такие матери, которые подходили с детьми к запретной зоне и предлагали себя в качестве материала, лишь бы дети были спасены. После всего увиденного одним утром, проснувшись в заваленном мусором овраге, я решил идти обратно. Не ел тогда уже очень давно, даже мысли покинули меня. Мимо меня шли всё новые безумные люди – серые, бездушные тени. Не знаю, кто двигал моими ногами, но я шёл без остановки.

Вскоре я стал замечать других людей, идущих со мной в одном направлении. Шла одна девочка, худая и измученная, я приблизился к ней, она заметила меня, но не испугалась. Мы просто шли дальше вместе. Будто кем-то хранимые, как нож сквозь масло, мы невредимые шли сквозь толпу грязных, злых, отчаявшихся людей.

Вот так я оказался здесь и ещё около тысячи таких же, как я. Это место находится на возвышенности, вдали от тогдашних дорог. До войны здесь, наверное, был парк или что-то вроде небольшого заповедника. По крайней мере, мы могли здесь укрыться. Большинство деревьев были повалены. Были места пожарищ, изрытые воронками. Собрав ветки и обломки деревьев, мы накрывали ими ямы, получалось что-то вроде землянок. В них укрывались по ночам и во время непогоды.