Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали спасает мир Страница 21

Это был французский триколер.

Глава 11

Пока я пытался сообразить, что бы это значило, через толпу протиснулся человек в простой одежде из коричневой кожи и громко приказал толпе замолчать.

– Расходитесь по домам, ну, вы, сейчас придут лягушатники и поубивают вас всех. И никому об этом ни слова. Если не хотите висеть на городских воротах.

Возбуждение сменилось страхом, и народ начал быстро расходиться. Лишь два человека пробирались сквозь редеющую толпу, желая подобрать разбросанное внутри оружие. Сонный газ уже рассеялся, поэтому я не стал им препятствовать. Первый, подходя ко мне, поднял к шапке два пальца.

– Отлично сработано, сэр, но вам нужно скорее уходить, потому что кто-нибудь мог услышать выстрел.

– Куда мне идти? Я никогда в жизни не был в Оксфорде. Он быстро осмотрел меня с ног до головы, как и я его. И принял решение.

– Идемте с нами.

И очень вовремя. Потому что, когда мы, нагруженные ружьями, скользнули в боковую улицу, я уже слышал на мосту тяжелую поступь марширующих башмаков. Но мои спутники были местные жители, знали все ходы и выходы и, насколько я мог судить, нам ничего не грозило. Мы то бежали, то шли в полном молчании почти час, пока не достигли большого амбара, который, очевидно, и был местом назначения. Я вошел вслед за остальными и поставил свой ящик на пол. Когда я выпрямился, мужчины, тащившие ружья, схватили меня за руки, а человек в кожаной одежде приставил к горлу нож.

– Кто вы такой? – спросил он.

– Меня зовут Браун. Джон Браун. Из Америки. А как ваше имя?

– Бревстер. – И, не меняя тона: – Как по-вашему, почему бы нам не убить вас, как шпиона?

Я спокойно улыбнулся, чтобы показать ему, насколько глупа мысль.

Внутренне я был далеко не совсем спокоен. Шпион? Почему бы и нет? Что я могу ответить? Думай быстренько, Джим, ведь нож убивает так же верно, как атомная бомба. Что мне известно? Французские солдаты оккупировали Оксфорд. Это значит, что они высадились в Англии и захватили ее или ее часть. Существует сопротивление этому вторжению, державшие меня люди служат доказательством этому. Отталкиваясь от этих соображений, я попытался импровизировать.

– Я выполняю здесь секретное поручение. – Это всегда полезно. Нож по-прежнему прижат к моему горлу. – Америка, как вы знаете, поддерживает ваши цели.

– Америка помогает французам. Так сказал ваш Бенджамин Франклин.

– Да, конечно, мистер Франклин несет громадную ответственность.

Франция слишком сильна, чтобы бороться с нею сейчас, поэтому мы поддерживаем ее. Это на поверхности, но есть люди, вроде меня, которые идут вам на помощь.

– Как вы это докажете?

– Что я могу? Бумаги можно подделать. К тому же носить их с собой смертельно опасно, и вы бы им не поверили. Но у меня есть вещь, которая говорит сама за себя, и я еду в Лондон, чтобы доставить ее нужным людям.

– Кому? – Нож чуть-чуть отодвинулся.

– Я вам не скажу. Но по всей Англии есть подобные вам люди, желающие свергнуть ярмо тиранов. Мы снеслись с некоторыми из этих групп. И со мной то самое свидетельство, о котором я говорил.

– Что же это?

– Золото.

Это – уж наверное – привело их в замешательство. Я почувствовал, что руки, державшие меня, несколько поослабли. И я стал развивать свой успех.

– Вы никогда не видели меня прежде, и, вероятно, никогда не увидите больше, но я могу оказать вам финансовую помощь для покупки оружия, подкупа солдат, помощи заключенным. Почему, по-вашему, я напал сегодня на этих солдат – у всех на виду? – спросил я, повинуясь внезапному импульсу.

– Скажите нам, – ответил Бревстер.

– Чтобы повстречаться с вами.

Я медленно оглядел их удивленные лица.

– Во всех частях света есть лояльные англичане, которые ненавидят захватчиков и будут бороться, чтобы вышвырнуть их с этих зеленых берегов. Но как их найти и помочь? Я только что показал вам один из способов. Теперь я дам вам и золото для продолжения борьбы. Так же, как я доверяю вам, и вы должны довериться мне. У вас будет достаточно золота, и если вы пожелаете, то сможете улизнуть отсюда и счастливо прожить жизнь в каком-нибудь другом месте. Но я думаю, вы этого не сделаете. Вы рисковали жизнью из-за этих ружей, и вы поступили достойно. Я дам вам золото и уйду. Мы никогда впредь не встретимся. Мы должны доверять друг другу. Я верю вам… – Я замолчал, предоставляя им возможность закончить фразу самим.

– По мне, все правильно, Бревстер, – сказал один из мужчин.

– По мне, тоже, – поддержал другой. – Давай возьмем золото.

– Я возьму золото, если есть, что брать, – сказал Бревстер, опуская нож, но по-прежнему сомневаясь. – Может быть, все это – ложь.

– Может быть, – быстро сказал я, прежде чем он начал дырявить мою сшитую на живую нитку историю, – но это не так. И к тому же не имеет никакого значения. Сегодня ночью вы увидите, как я уезжаю, и мы никогда не встретимся больше.

– Золото, – сказал мой страж.

– Давайте посмотрим на него, – сказал неохотно Бревстер.

Мой блеф удался. Теперь он попался.

С величайшей осторожностью я открыл ящик, в бок мне упиралось ружье.

Золото у меня имелось. Это была единственная правдивая часть моего рассказа.

Оно лежало, разложенное по множеству маленьких кожаных мешочков, предназначенных для финансирования моих действий, что я сейчас и начинал. Я вытащил один и торжественно передал Бревстеру.

Он вытряс на ладонь несколько сверкающих крупинок, и все на них уставились. Я нажимал:

– Как мне добраться до Лондона? По реке?

– На всех шлюзах на Темзе часовые, – все еще глядя на золотой песок у себя на ладони, ответил Бревстер. – Вы не доберетесь дальше Абингтона.

Только на лошадях, окольными дорогами.

– Я не знаю окольных дорог. Мне нужны две лошади и кто-нибудь в провожатые. Как вы знаете, я могу заплатить.

– Вас проводит Люк, – сказал он, подняв наконец глаза. – Он был раньше ломовым извозчиком, но он доведет вас только до стен. Много французишек – добирайтесь сами.

– Отлично.

Итак, Лондон оккупирован. А как же остальная Англия? Бревстер вышел, чтобы позаботиться о лошадях, а Гай достал немного грубого хлеба и сыра, а также эль, который оказался вполне приемлемым. Мы заговорили, вернее говорили они, а я слушал, вставляя иногда слово, но опасаясь задавать любые вопросы, из боязни продемонстрировать мое почти полное невежество. Но картина постепенно начала вырисовываться. Англия была полностью оккупирована и умиротворена, так было уже в течение нескольких лет; точная цифра была не ясна, хотя борьба все еще продолжалась – в Шотландии. Было мрачное воспоминание о вторжении, какой-то гигантской пушке, которая причиняла ужасные разрушения, о единственной битве, в которой была уничтожена эскадра Канала. За всем этим я чувствовал ЕГО раздвоенное копыто. История переписывалась.