Сурен Цормудян - Когда завидуют мертвым Страница 22

— Везет нам, братец. — Вячеслав толкнул его локтем в бок. — Про нашу драку все забыли из-за волков. А теперь и от дозора откосим…

Процессия пришла на стадион. Снег был расчищен на небольшом участке и вырыта неглубокая яма в грунте. Люди уже давно не делали гробы для покойных. Останки капитана так и опустили в окровавленном мешке из парашютной ткани. Вместо надгробия или креста в могилы усопших клали гильзы, в которые запаивали написанные на клочке бумаги данные об усопшем и обстоятельства смерти. Быть может, случится невероятное и человечество когда-нибудь возродится. Тогда люди найдут эти могилы и достойно перезахоронят их. Тех, кто умер от жутких болезней. От радиации. От голода. От страшных морозов или нападения зверей либо подобных зверям людей. Достойно предадут земле тех, кто жил и боролся с последствиями недальновидности, беспечности и преступности своего утерянного мира, превратившегося в руины и мрак.

Провожавшие капитана люди обступили могилу. Среди них был и командующий, который всегда присутствовал на похоронах своих солдат.

— Друзья, — начал говорить он своим громовым басом. — Сегодня мы провожаем в последний путь нашего надежного и смелого товарища, павшего в бою с чудовищем, которого породила в нашем израненном мире былая катастрофа. Он был настоящим офицером во времена мира. Никогда не сетовал на все тяжести и лишения военной службы. Он служил во имя Родины и нас с вами, друзья. Когда весь наш мир провалился в бездну, он оставался настоящим мужчиной и верным присяге воином. Он не бросил свое подразделение. Не стал искать убежища или возможности создания банды, как это делали многие в те трагические дни. Он стоял у истоков создания в нашем городе неприступной твердыни, защищающей, быть может, последний и единственный островок цивилизации и законности на нашей земле. Он всегда смело шел в бой, кто бы ни был врагом по ту сторону нашего вечного фронта в войне за жизнь. Но такова наша реальность. Мы боремся, и многие из нас гибнут. Погиб и наш товарищ, Василий Михайлович Гусляков. Верю я, что есть по ту сторону смерти рай для лучших из людей. Рай, который он заслужил по праву. И пусть эта холодная земля будет ему пухом. Пусть его прах обретет вечный мир. А душа отправится в царствие небесное. Спи спокойно, дорогой Василий. Твоя жизнь продолжается в наших сердцах.

Генерал закончил говорить и бросил в яму горсть земли, перемешанной со снегом. Один за другим люди, пришедшие провожать капитана, кидали в могилу эти горсти. Вдова медленно села на снег и пустыми, ничего не выражающими глазами смотрела на заполняющуюся яму. Потом она запрокинула голову и закричала. Другие женщины бросились к ней, пытаясь успокоить. Но она стала рваться к могиле.

— Пустите! Пустите меня к нему! Не хочу! Похороните меня с ним! Я не хочу больше оставаться в этом проклятом мире!!!

Ее муж был единственной ниточкой, связывающей всю ее жизнь, состоящую из жизни «до» и жизни «после». Он грел ей душу, напоминая о теплом весеннем дне, когда они познакомились. О солнечном летнем дне, когда они сыграли свадьбу. Когда свадебный кортеж мчался в Калугу по дороге, вокруг которой были чудесные зеленые леса. Она помнила запах полевых цветов, которые он всегда привозил ей, возвращаясь с учений. И теперь эта ниточка оборвалась. Никакого прошлого словно и не было. А будущего не будет никогда. Все, что было, теперь лежало в ледяной яме, в которую ей хотелось прыгнуть. Даже когда много лет назад умер от болезней их ребенок, она находила в себе силы жить дальше. Но сейчас ее единственной опоры не стало. Все вокруг ощущалось таким кошмаром, что быть зарытой в ледяной земле с разорванным на части мужем было самым лучшим выходом.

— Пустите меня!!!

Сослуживцы капитана крепко держали вдову. Женщины успокаивали. Кто-то дал ей выпить заранее приготовленное успокоительное. Через несколько минут она перестала кричать, но продолжала плакать.

Николаю было не по себе. Нет, это не первые похороны, на которых он присутствовал. Первые похороны он помнил хорошо. Тогда еще не было столько снега. Тогда еще люди не перебрались окончательно в подвалы. В тот день хоронили его мать, умершую от черного дождя, состоящего из воды и радиоактивного пепла. Тот дождь погубил тогда полторы тысячи человек. Их всех хоронили вместе с его матерью. В одной глубокой яме, далеко в лесу. И все, кто провожал их в последний путь, лили слезы в маски противогазов, без которых нельзя было хоронить убитых радиацией. Потом прошло много времени, и радиоактивные и токсичные осадки стали выпадать все реже. Но и мир стал мертвым и закованным в холод. И только копошащиеся, как муравьи, люди в своих подвалах и норах да бродячие банды отморозков и людоедов напоминали о том, что на этой планете была когда-то разумная жизнь.

Разумная?

Николай никогда не мог понять, почему человечеству надо было сотворить такое с собственным миром. Сейчас он снова почувствовал остро пульсирующий в голове вопрос «ПОЧЕМУ?». Но вопрос этот всегда оставался без ответа, насаждая в душе только неописуемую горечь.

Нет, конечно, люди умирали и гибли всегда. Но сейчас люди и не жили вовсе. И особо остро он это ощущал на похоронах.

6

Решение

Места, где были установлены ловушки, были отмечены флажками. Кусок тряпки на длинном шесте с написанной на ней цифрой девять означал девятый кордон. Место, где жил Николай. Ловушки с другими номерами они не имели права очищать. Метрах в ста работали двое с пятого кордона. Еще дальше — группа из центра. Васнецов и Сквернослов принялись разгребать снег лопатами, то и дело поглядывая по сторонам. В носу все еще чувствовалась пыль, которую они выбивали до обеда из звериных шкур, после того как вернулись домой с похорон капитана. Николай морщился от неприятных ощущений, но продолжал убирать снег. Щелчок затвора автомата заставил его оторваться от работы. Он взглянул на Вячеслава. Тот смотрел в сторону леса, начинавшегося на том берегу Оки, и держал свой «Калашников» наготове.

— Ты чего?

— Рысь, — коротко ответил Сквернослов.

Николай проследил за его взглядом и увидел вдалеке это животное. Совет общины строго-настрого запрещал убивать этих хищников. Даже в случае нападения предписывалось делать выстрел не по зверю, а рядом, чтоб отпугнуть. Только в крайнем случае человек мог покончить с рысью. Эти хищники успешно охотились на крыс, даже на крыс-мутантов. Бывало, что разоряли берлогу люпуса, похищая его детенышей. В сложившихся условиях рысь оказалась союзником человека, уничтожая злейших его врагов в животном царстве. В Надеждинске даже практиковался уход за найденными в лесу ранеными рысями. То же самое относилось и к лисицам.