Джон Норман - Пираты Гора Страница 22

Скрытым густыми зарослями тростника и осоки путем нам удалось подойти к первой галере почти вплотную. Это был флагманский корабль налетчиков из Порт-Кара. Воины, столпившиеся на задней палубе, на скамьях для гребцов, высовывавшиеся из-за высоких бортов галеры, всматривались в линию выстроившихся за ними кораблей, пытаясь выяснить по доносящимся с них крикам, что там происходит. Даже закованные в цепи рабы встали со своих мест и с любопытством оглядывались назад. На небольшом капитанском мостике, у самого носа судна, стояли заросший бородой старший офицер и Хенрак. Офицер настойчиво потребовал от находившегося на задней палубе старшего кормчего доклада обо всем, что слышно с задних галер. Здесь же, на носу, стояла связанная, выставленная на всеобщее обозрение голая гибкая темноволосая девушка, также пытающаяся бросить взгляд назад, а внизу, у самого носа галеры, замерли в спущенной на воду лодке четыре раба, делавшие до этой минуты проход в зарослях тростника.

Не опасаясь быть замеченным среди уходящих высоко вверх ренсовых стеблей, я встал в лодке во весь рост. Ноги мои были напряжены и стояли на одной линии с выбранной мною целью; тело также было развернуто под прямым углом к галере; голова находилась прямо над левым плечом. Я тщательно вложил оперение стрелы из крыла воскских чаек в тетиву и оттянул ее так, что удерживающие ее пальцы правой руки дошли у меня до самого подбородка, а наконечник стрелы дошел до рукояти лука. В этом положении я на мгновение замер. И отпустил тетиву.

Древко стрелы прошло сквозь тело человека, мелькнуло за его спиной белым оперением и скрылось далеко в болотах.

Человек не издал ни звука; закричала привязанная неподалеку от него девушка.

Через мгновение послышался всплеск воды.

Рабы, стоящие в лодке под самым носом высокобортной галеры, завопили от ужаса.

Тут же до моего слуха донесся глухой рев водяного тарлариона и новый, на этот раз гораздо более громкий всплеск воды, вслед за которым послышался резкий хруст костей и голодное сердитое чавканье.

Человек не кричал; он умер прежде, чем успел коснуться воды.

Кричала привязанная к носу галеры девушка, невольная свидетельница устроенного тарларионами кровавого пиршества, каждый из которых стремился оторвать себе кусок столь неожиданно свалившейся к ним буквально на голову жертвы. При виде этой чудовищной картины девушка забилась в истерике. Рабы в лодке также словно обезумели от страха и, пытаясь оттолкнуть шестами кружащих вокруг них тарларионов, едва не перевернули свое неустойчивое суденышко, что только добавило всеобщей паники. Крики теперь неслись отовсюду. Старший офицер в золоченом шлеме и не отстающий от него ни на шаг Хенрак, все еще с белым шелковым шарфом на левом предплечье, бросились к борту галеры и, всматриваясь в воду, перегнулись через поручни.

Телима осторожно отвела лодку от охваченного паникой судна и снова направила ее среди болотной поросли к стоящей последней галере. Пока мы беззвучно двигались вдоль отделенной стеной тростника узкой протоки, вслед нам неслись истеричные вопли привязанной к носу галеры девушки и крики качающихся в лодке обезумевших рабов, привести в чувство и успокоить которых удалось не сразу даже с помощью свистящих в воздухе бичей.

— Продолжать рубить! Рубить! — донесся до меня приказ старшего офицера, и вслед за тем послышались все более ускоряющиеся удары мечей по стеблям тростника.

На протяжении всей второй половины дня и постепенно спустившегося вечера мы с Телимой осторожно, как крадущийся за добычей слин, кружили вокруг длинного ряда галер, выбирая себе в удобные для нас моменты очередную жертву.

Первым делом я уничтожил на галерах всех кормчих, и после этого уже никто не осмеливался больше подниматься на заднюю палубу корабля. В помощь рубившим тростник рабам в лодку были спущены несколько воинов, но они, незащищенные, очень быстро пали жертвой моего не знающего промаха лука, и вскоре очисткой прохода для галер занимались только оставляемые мной в живых рабы.

Когда часть пути для кораблей была расчищена, капитаны снова заняли свои места для командования над сидящими на веслах рабами. Однако они тоже не замедлили испытать на себе меткость моих стрел, и после их смерти желающих взять на себя руководство управлением галерами не нашлось.

С наступлением темноты на кораблях зажгли факелы.

Это только упростило мне задачу в подборе очередных жертв.

Факелы затушили, и галеры погрузились в непроглядную темноту, наводящую на застывших в ожидании людей из Порт-Кара еще больший ужас.

Мы наносили удары в самые неожиданные для врага моменты, из непредсказуемых для него мест. Телима зачастую сопровождала наши нападения криком болотных гантов. В отличие от меня, человека в этих местах случайного, работорговцы Порт-Кара были отлично осведомлены о роли этих сигналов в общении между собой членов ренсоводческих общин. Меня радовала доведенная до совершенства способность Телимы подражать голосу птиц, хотя, думаю, у находящихся на борту кораблей налетчиков это ее умение вызывало совершенно иную реакцию. Наверное, мало удовольствия доставляли вглядывающимся в беспросветную ночную тьму людям эти заставляющие их поминутно вздрагивать и сжиматься от страха звуки, неизвестно от кого исходящие — от обычной птицы или от невидимого врага, о численности которого они могли только строить самые невероятные предположения. С уверенностью они могли сказать лишь то, что их корабли окружены ренсоводами, мастерски использующими длинный лук, а то, что их смертоносное оружие было именно длинным луком, они догадались, когда выпущенная мной очередная стрела пригвоздила одного из находившихся у румпеля матросов к противоположному борту его галеры. С наступлением сумерек они решили, наконец, открыть ответный огонь и усыпали дождем выпущенных из арбалетов стрел окружавшие их заросли, но нам их действия не причинили большого вреда, поскольку Телима держала наше суденышко в постоянном движении. Иногда им, правда, удавалось, проследив очередность смены мест, из которых был сделан каждый мой новый выстрел, довольно точно вычислить наше местоположение, но в большинстве случаев они ориентировались на всплески тарларионов, принимая их за движущуюся лодку в тростнике, либо на крики самых настоящих гантов, и тогда они принимались наугад палить по болотам, как правило, в совершенно противоположном от нас направлении.

Мы с Телимой съели захваченные нами с острова ренсовые лепешки и запили их водой.

— Сколько стрел у тебя осталось? — спросила она.

— Десять.