Юрий Бурносов - Армагеддон-2. Зона 51 Страница 22

– Давай в министерство обороны, – велел Гумилев водителю. – А пока я там буду возиться – это на час, а то и полтора – съезди в какой-нибудь цветочный магазин и купи большой кактус.

– Хорошо, Андрей Львович, – сказал водитель. – А какой именно? Они разные бывают, кактусы.

– Пустыню видел по телевизору? Вот такой и купи. Главное, побольше.

Когда машина подъехала к министерству обороны, Гумилев сказал водителю:

– Отбой по кактусу.

– Понял, Андрей Львович.

– Сам привезу. Настоящий. Из пустыни…

Вылетать пришлось в тот же день вечером, потому что согласовалось все неожиданно быстро. Часть груза, принадлежащую миссии ООН, отправили еще днем, а скарб гумилевской «Илиады» находился в Сеще в ожидании группы. До Сещинского аэродрома добрались на вертолете, и теперь Гумилев стоял возле огромного «Руслана» и смотрел, как бортовые передвижные краны загружают на нижнюю палубу самолета вездеходы. Это были специальные машины на базе армейских «Тигров», доработанные и модернизированные в гаражах гумилевской конторы его специалистами. В опломбированных контейнерах, помимо научной аппаратуры и других причиндалов, хранилось оружие и обмундирование. А пока все члены группы были одеты в одинаковые темно-зеленые комбинезоны, на груди – нашивки с фамилиями на русском и английском, на рукаве – голубые флажки ООН.

Вессенберг о чем-то разговаривал с Артемьевым, оба курили: эстонец сигару, а Артемьев тоненькую папироску, он их набивал сам. Вояки держались вместе, тоже переговаривались, потом Санич побежал к самолету за что-то ругать аэродромных работников.

– Давно я не летал на таком мастодонте, – сказал Решетников. Он стоял рядом с Гумилевым и тоже был одет в темно-зеленый комбинезон.

– Я вообще на таком не летал, Константин Кириллович.

– Ничем не отличается от простого лайнера, разве что комфорта поменьше. У них там есть на верхней палубе кабина для сопровождающих, туда нас и посадят. Стюардесса, ясное дело, не положена.

– Ну, на этот случай у нас с собой все припасено, – подмигнул Гумилев.

К ним подошел командир корабля, невысокий подполковник.

– Заместитель командира авиаполка Синицын, – шепнул Решетников.

– Все готово, товарищи, – сказал подполковник. – Погрузка идет к концу, можете занимать свои места. С погодой, вроде, все порядке, тьфу-тьфу.

– Есть, товарищ Синицын, – отозвался Гумилев. – Через минуту рассядемся. В Америку прибудем по графику?

– Если ничего не случится, – развел руками подполковник и снова плюнул через левое плечо.

Кабина для сопровождающих оказалась достаточно уютной. Гумилеву приходилось летать на обычных военных бортах, и в памяти навсегда остались их холодные полутемные салоны с приделанными к стенкам жесткими сиденьями. Здесь, как и говорил Решетников, все напоминало обычный авиалайнер. Усевшись, Гумилев поерзал, устраиваясь поудобнее, и объявил:

– Поскольку полет предстоит долгий, разрешаю это дело отметить. Но только после того, как взлетим, и в разумных пределах. То, что каждый с собой чего-то да протащил, я в курсе. Надеюсь, это будет первым и последним нарушением полученных инструкций.

Он оглянулся – все улыбались, только Грищенко отчего-то покраснел. Видимо, слишком много всего с собой нагрузил.

Синицын объявил по радио, чтобы приготовились к взлету. Гумилев пристегнул ремень, а Решетников выглянул в иллюминатор и зябко поежился:

– Сколько раз летаю, и всегда боюсь. Дернул меня черт как-то прочесть книгу «История авиакатастроф»… Весьма жуткое чтение, уверяю. А больше всего, знаете, пугает, если, например, управление откажет. То есть самолет может еще долго лететь, но сесть – уже никак. Был случай в Японии, они несколько часов так болтались, пока в гору не врезались.

– Найдете же вы, о чем рассказать на взлете, – с деланной укоризной сказал Гумилев, который на самолетах летать вовсе не боялся. – Вероятность погибнуть на земле, в автокатастрофе, куда выше, чем разбиться на самолете.

– Это все инсинуации, – возразил Решетников. – А если посмотреть с другой стороны, то примерно один из двух миллионов полетов заканчивается катастрофой, тогда как у автомобилистов – одна из восьми миллионов поездок. И где выше вероятность?

– Надеюсь, у нас сегодня не двухмиллионный полет, – буркнул Гумилев, и «Руслан» начал разгон по взлетной полосе.

Гумилев неоднократно наблюдал за пассажирами в поездах и всегда удивлялся их поведению. Расположившись на своем месте в купе или плацкарте, они тут же начинали выкладывать на стол жареную курицу в фольге, вареные яички, картофелины, огурцы и помидоры, кое-кто ставил бутылку водки. Как только поезд трогался, большинство начинало раздирать на части курицу, чистить яйца или нарезать помидоры. Любители выпить бежали к проводнице за стаканами, если забыли вдруг купить одноразовые.

Самое смешное, что многие из этих людей только что, максимум час-полтора назад, уже перекусили дома «на дорожку» и выпили «за счастливую поездку». Но, видимо, что-то такое есть в человеческой натуре, что заставляет в путешествии развлекаться едой.

Члены «Илиады» исключением не были. Запасливый Грищенко в самом деле расстарался – копченое сало, какие-то соленья, домашняя колбаса, здоровенные помидоры «бычье сердце», даже неизменная курица. Остальные не отставали, только у Ивановой были какие-то худосочные бутерброды с торчавшими листьями салата, да эстонец вообще ничего не ел.

Гумилев и Решетников ограничились сотней граммов коньяка.

– Интересно, по прилету будет банкет? – спросил Решетников.

– Наверное, да. Губернатор Джонсон производит впечатление весьма радушного человека. Да и во время эпидемии себя хорошо проявил, не стал ждать, пока из администрации президента начнут ценные указания давать. В итоге спас множество людей.

– Я слышал, но лично с ним сталкиваться не приходилось…

– Мне тоже не приходилось, только по телефону общались. Вот и столкнемся. Ну да бог с ним, с банкетом. Что будем делать с транспортом? Как и планировали, выдвинемся на вездеходах через периметр якобы с исследовательскими целями, а потом исчезнем?

– На мой взгляд, наиболее приемлемый вариант.

– Вы по-прежнему против вертолета?

– Решительно против. Я уже говорил, что у обитателей Закрытой Территории есть средства противовоздушной обороны. По земле передвигаться значительно безопаснее, хотя и медленнее.

– То-то, что медленнее. И пропасть сложнее. А вертолет… тут-то как раз и можно сослаться на средства ПВО.

– Давайте все же решим на месте. Действуя по обстоятельствам.

– Да я понимаю, – сказал Гумилев. – Просто подумал, что каждый день на счету.