Прометей: Неандерталец (СИ) - Рави Ивар Страница 22

Давно у меня не было такого марафона, с каменным топором и тремя дротиками в руках. В унтах, что мешают бежать и меховой накидкой из заячьих шкурок, да еще под мышкой бултыхается фляжка с водой. Нас, конечно, гоняли по всей строгости на физподготовке в Звездном. Но так тяжело, как сейчас, мне никогда не было. Сердце колотится не меньше ста восьмидесяти ударов в минуту, это уже близко красной зоне, надо скинуть скорость. Перехожу на шаг, стараясь отдышаться. Легкие буквально разрываются от нехватки воздуха, в висках стучит словно пулемет. Мы пробежали уже километра четыре, сзади видны микроскопические фигурки, размером с коробок спичек. "Не успели, — подумал я, — теперь точно не отстанут".

Мальчишка выглядит не лучше меня, его грудная клетка ходит ходуном при каждом вдохе. Макушкой он чуть не достает до моего подбородка, но уже сейчас шире меня в плечах. Да и мышцы заметно крупнее. В кого он превратится через пару лет? Около получаса мы идем, не сбавляя темпа, затем снова переходим на бег. Мне очень хочется свернуть на юг, но тогда я упущу фору, на открытой равнине преследователи меня заметят и срежут путь. Уже начинает смеркаться, мы по-прежнему находимся посреди равнины, где только иногда встречаются группы кустарников. Остановиться на ночь — значит неминуемо попасть кроманьонцам в руки. Идти ночью по равнине — рисковать напороться на хищников.

«Гребаный Михаил, — не к месту вспоминаю напарника и его отказ среагировать на свечение по курсу МКС, — это ты, сука, виноват, что я в этой гребаной жопе».

Глава 10. Загонная охота кроманьонцев

Стемнело, и я оказался перед выбором — идти ли дальше. Можно идти, увеличивая дистанцию от преследователей, с риском попасться в лапы хищников. Или же тихо отсидеться в кустах, которые встретились на пути, а с утра продолжить путь. Кусты, которые попадались нам по пути, отлично подходили для укрытия. Это был конгломерат переплетенных веток и стволов, создававший непролазную чащу. Внутрь этого кустарника мы проникли ползком, при этом колючки нещадно вырывали клоки шерсти с моей накидки. Внутри кустов оказалось небольшое пространство, где можно было присесть или лежать относительно свободно.

С внутренней стороны моей накидки было пришито пять ломтей сушеного мяса. Я специально отбирал куски, наиболее готовые для длительного хранения. Это было питание на пять дней, но сейчас, поблескивая белками глаз, рядом лежал неандерталец. Пришлось делиться, раз уж в этой жопе из кустарников мы оказались вдвоем и спасались от преследования вместе.

Неандерталец живо расправился со своей порцией, но от воды отказался, чем несказанно обрадовал меня. Как-то не хотелось пить воду после дикаря-людоеда.

Ночная равнина заполнилась звуками хищников, до нас докатился могучий рык льва, лай то ли шакалов, то ли собак звучал на равнине всю ночь. Несколько раз я просыпался, вздрагивая от страха. Мне снилось, как меня догнали черные и начали живьем поедать, несмотря на все мои попытки сопротивляться. Разбудил меня дикарь. Тронув за плечо, он показал в сторону востока. Тонкая красная полоска поднимающегося солнца ясно говорила, что нам пора в путь. Снова ползком мы вылезли из кустарника. Я потянулся, растягивая онемевшие конечности. Дикарь был готов к ходьбе и нетерпеливо поглядывал с удивлением в глазах на мои разминочные упражнения.

Было довольно зябко, если бы не меховая накидка, я бы конкретно продрог. Потихоньку ускоряя ход, мы двинулись в сторону запада, проклиная черных, которые следовали по пятам. Через час вся равнина была залита солнечным светом. Поднявшись на пригорок, я оглянулся. Как ни напрягал я зрение, людей сзади не увидел. Но они могли в это время просто принимать пищу или находиться за группой кустарников, где мы провели ночь. Для гарантии я решил еще несколько часов идти на запад и лишь потом свернуть в сторону юга.

Через два часа торопливой ходьбы, мы наткнулись на останки антилопы, которая послужила ночным пиршеством для хищника. Дикарь накинулся и торопливо съел остатки мяса, которые сохранились на стороне туши, прилегающей к земле. Сырое мясо есть я не мог, оглянулся в поисках хвороста, но никаких веток рядом не было. Подросток оторвался от еды, поняв мое намерение. За пару минут мальчишка нарвал сухой травы и притащил кучу лепешек помета быков и других травоядных. Найдя камень, я высек искры, ударяя им о каменный топор. Язычки пламени взметнулись вверх, весело пожирая сухую траву. Когда огонь разгорелся, мальчишка начал подкладывать сухие лепешки помета травоядных.

На таком костре много не приготовишь, но его хватило, чтобы я смог прожарить кусок мяса, который вырезал зубилом из остатков антилопы. Такую антилопу я раньше не встречал: рога были примерно тридцатисантиметровой длины и похожи на кинжалы, сужаясь к верхушке. Направлены прямо и идеально ровные. Пока я уплетал свой кусок мяса, неандерталец начал рубить своим топором рога антилопы прямо у черепа. Срубив первый рог, он протянул его мне. Я повертел рог в руках, практически это был кинжал. И в руке лежит удобно. Неандерталец, тем временем, срубил второй рог и снова протянул его мне. Хотя в глазах я заметил затаенную надежду.

— Да (бери, это тебе), — милостиво разрешил я,

— Ха, — сказал мальчишка, и его глаза вспыхнули от радости.

В его «Ха» была и покорность, признание меня вождём и благодарность. Наевшись, я медлил подниматься в путь, сытость расслабляла. «Отдохну полчасика и в путь», — сдался я желаниям тела, растягиваясь на сухой траве. Но буквально через пять минут, дикарь прошипел:

— Га! (опасность, враги идут). — Приподнявшись, даже со своим зрением я увидел около десятка фигур, которые брели по полю. Дым от нашего костра наверняка указал им точное направление, хотя выследить нас можно было и по следам. Они появились с южной стороны, что меня удивило. Получалось, что они либо сбились, либо намеренно держались этого направления, чтобы отрезать мне дорогу назад.

Быстро накинув свои шкурки, я проверил оружие, нож-рог засунул за пояс, сделанный из коры ивовых деревьев, фляжку перекинул через плечо, а топор и дротики взял в руки. Неандерталец уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу, его оружием был каменный топор и нож из рога.

— Ну, что, мой Санчо Пансо, вперед!

Я взял с места трусцой, а новоявленный соратник Дон Кихота бежал рядом. Вскоре нас увидели. Едва мы выбежали из ложбинки, черные тоже перешли на бег, это было понятно по движениям их голов. Я всегда раньше считал, что неандертальцы неуклюжи и практически не умели бегать. Но жизнь в племени разрушила эти стереотипы. На самом деле неандертальцы были ловкие, неплохо бегали и обладали колоссальной силой. Через десять минут мне стало тревожно. Впервые за все время преследования дистанция между нами не увеличивалась.

— Санчо, надо ускориться, — обратился я к своему напарнику, который ни слова не понял, но прибавил скорости, чтобы не отстать.

Но долго бежать в неудобной обуви из шкур, которая норовит слететь, и с грузом в руках не удалось. Пять минут спустя я начал задыхаться, накидка сковывала движения, а руки, занятые дротиками и топором, стали неметь от усталости. Я снова перешел на легкую трусцу, с удовлетворением заметив, что расстояние между нами увеличилось. Следующие три часа напоминали охоту на мустангов на Диком Западе: ускорившись, мы разрывали и увеличивали дистанцию, но за время восстановления дистанция снова сокращалась. Так и двигались мы на запад, сохраняя дистанцию около километра.

Неандерталец начал выдыхаться. Удивительно ещё, что он так долго смог продержаться. При его мышечной массе бег на длинные дистанции для него в два раза энергозатратнее, чем для меня. Я держался только потому, что с детства занимался спортом, в Центре подготовки космонавтов нас гоняли покруче краповых беретов. Но и мои возможности не бесконечны, выносливость аборигенов каменного века выше, к тому же, преследователю всегда легче. Он может срезать десяток метров или выбрать оптимальную дистанцию, в то время как мы бежим наобум и нам иногда приходится огибать кустарники.