Император-гоблин - Кэтрин Эддисон Страница 22

«А может, у тебя получится медитировать при телохранителях? – предположил он неуверенно, как нянька, предлагающая конфету бьющемуся в истерике ребенку. – Кала не будет смеяться над тобой, не проникнется к тебе презрением и никому ничего не расскажет». Но он понимал, что это невозможно.

Он устроился поудобнее, сделал глубокий вдох, снова постарался забыть о мирской суете и изгнать из головы посторонние мысли. Мать научила его молитве, которую можно было повторять как мантру:

– Кстейо Кайрейджасан, услышь меня. Кстейо Кайрейджасан, посмотри на меня. Кстейо Кайрейджасан, загляни в мою душу.

Смертные не могли просить у Госпожи Звезд большего. Она дарила тем, кто почитал ее, ясность мысли и способность проникать в суть вещей. Но к ней не обращались с молитвами о милосердии и защите от бед.

Он повторял молитву в определенном ритме. В детстве он проговаривал ее очень быстро, так что, в конце концов, она превращалась в бессмыслицу. Ченело смеялась вместе с ним, потом ласково говорила, что смысл молитвы состоит не в том, чтобы проговорить ее как можно быстрее, и не в том, чтобы произнести ее как можно большее количество раз за пять минут.

– Смысл в том, чтобы быть в ней, – говорила матушка. Тогда эти слова казались Майе бессмысленными, но теперь он понял. В целом мире существовали только он сам, мантра и холодная безмолвная подземная часовня. Время от времени он поднимался и обходил комнату, осторожно прикасался к стене рядом с изображениями богов, выпивал пригоршню воды. Вода была холодной, у нее был слабый металлический привкус, но для Майи она имела вкус спокойствия, к которому, по словам архиепископа, он должен был стремиться.

Прошло несколько часов, и Майя услышал какие-то ритмичные звуки. Это были не слова молитвы, не биение его сердца, это были голоса воды и камня. Он прислушался к ним и услышал новую мантру, мантру без слов, которая звучала то громче, то тише, поднималась и опадала, как морская волна. Он слышал шепот звезд, луны и облаков, реки и солнца, песнь, которую пела сама земля, слышал сердцебиение мира. Он прижал ладони к каменному полу и с молчаливым восторгом внимал мантре вселенной.

Постепенно чудесная песнь стихла, и Майя вернулся к реальности, почувствовал боль во всем теле, холод, голод и жажду. Он хотел подняться с пола и едва не упал – ноги затекли от долгого сидения в одной позе. Он снова сел, выпрямил ноги, подождал немного, осторожно поднялся и медленно подошел к нише у выхода. Майя набрал пригоршню воды, напился, сунул обе руки в каменную чашу и ахнул – вода была ледяной. Но это помогло ему прийти в себя. В голове прояснилось. Он медленно обошел часовню, пошевелил пальцами ног, ощутил холод каменных плит.

На третьем круге Майя заметил, что в часовне стало немного светлее. Сначала это привело его в замешательство, словно он увидел в небе второе солнце, но вскоре он понял, что это свеча архиепископа. Он вспомнил о бремени долга, которое ему предстояло отныне нести, и у него подогнулись ноги. Ему показалось, что его придавила гигантская каменная плита. По крайней мере, он заранее узнал о приближении придворных. Он расправил плечи, заставил себя поднять уши, придал лицу невозмутимое выражение. Когда архиепископ появился под аркой, Майя стоял в центре часовни с прямой спиной, надменно подняв подбородок, и бешеный стук его сердца был слышен лишь ему самому.

Священнослужитель поклонился, и Майя ответил поклоном. За спиной Тетимара он увидел Бешелара и Калу, и присутствие телохранителей напомнило ему, что в будущем его ждут не только трудности и опасности. Майя воспрянул духом и сказал себе, что это было верное решение, выбрать Первых Ноэчарей в качестве сопровождающих. Они вернулись во дворец в молчании; на этот раз за Тетимаром следовал Кала, а Бешелар замыкал цепочку. На одной из верхних ступеней Майя споткнулся, но Бешелар подхватил господина под локоть и не дал ему упасть.

Закрыв потайной ход, Тетимар поклонился и ушел готовиться к церемонии. Кала и Бешелар проводили Майю наверх, в его покои, и передали личным слугам, которые принялись за дело под наблюдением Телимеджа.

Кала и Бешелар поклонились и отошли к дверям, но Майя даже не заметил этого – эдочарей суетились вокруг него, словно огромные бабочки в черных ливреях. Они избавили его от украшений и белого одеяния и снова усадили в ванну – на этот раз обычную, без травяного настоя. Майя позволил себе расслабиться в горячей воде, которая размыла воспоминания о встрече с «живой скалой» в подземной часовне и в то же время, как ни странно, сделала их более яркими. Он утратил чувство времени, словно больной, три дня пролежавший в лихорадке, но почувствовав, что вода остыла, и открыв глаза, он увидел перед собой Немера. Камердинер извиняющимся тоном произнес:

– Ваша светлость, пора.

Они вытерли его и помогли одеться во все белое: белоснежное белье; белые чулки и белые туфли, белые бархатные штаны; белую шелковую рубашку. Поверх рубашки надели не обычный стеганый жакет, а длинную белую парчовую мантию с подкладкой – самое роскошное одеяние, виденное Майей за всю его жизнь.

«Скоро я возненавижу белый цвет», – с горечью сказал он себе.

Но пока что он был околдован красотой этих одежд.

Аврис заново расчесал и распрямил его волосы, стянул их в «хвост» на затылке, потом соорудил из этого «хвоста» множество тонких косичек, вплел в них белые ленты и нити жемчуга. Вновь достали шкатулку с Малыми Драгоценностями, но на этот раз Майю украсили только опалами и жемчужинами: они были вправлены в кольца, браслеты, серьги, ожерелье. К счастью, обошлось без диадемы, потому что Этувераджид Мура, императорская корона, ждала его в тронном зале, словно чудовищная невеста.

Эдочарей не спешили. Когда они закончили свою работу, и Майя вышел из гардеробной, часы на каминной полке показывали девять вечера.

«Осталось три часа», – подумал Майя, но не успел решить, много это или мало, потому что Чавар потребовал его внимания.

Началась следующая часть ритуала – принесение обетов. Первыми давали клятвы его ноэчарей – Кала, Бешелар, Даджис и Телимедж. Теперь они были связаны с ним до конца жизни, а после смерти их должны были похоронить вместе с ним, точно так же, как ноэчарей его отца, которым предстояло лечь в могилу рядом с погибшим императором.

Затем настала очередь членов Кораджас, или Свидетелей. Майя понимал, что ему досталась относительно простая роль: ему нужно было всего лишь сидеть в массивном неудобном кресле в огромном зале для аудиенций на первом этаже Алкетмерета и принимать руки, которые ему протягивали. Свидетелям же пришлось освежить в памяти древние клятвы и вышедшие из употребления слова и выражения и без запинки повторять их. Поскольку Варенечибель правил довольно долго, Майя решил, что