Белый Орден, или Новые приключения Ариэля. Том II - Сергей Юрьевич Катканов Страница 22

Ариэль вспомнил о том, как во внешнем мире чуть не сошёл с ума всего за несколько часов, но там всё было другое. Он терял Бога, хоть и не до конца потерял, вполне осознавая это, как величайшее зло, как самое большое горе в своей жизни. А эти ведь совсем не такие. Они считают, что жизнь без Бога – величайшее счастье, потому что только в этом случае человек становится по-настоящему свободным, а свобода – величайшее благо. Ариэль вполне понял их главную мысль. Это был горячечный бред самых настоящих сумасшедших, но звучал он на удивление логично. Разговаривая с безумцами, он ничего не смог противопоставить логичности их бреда. Он прекрасно понимал, что любить Бога всей душой – это величайшее счастье на земле, но он никак не мог этого выразить и доказать. Во внешнем мире он видел бесчисленные лики зла, но он ни разу не сталкивался там с безбожием. Те злодеи, порою полностью забывая о Боге и ежедневно нарушая все Божьи заповеди разом, никогда не делали из этого теории, никогда не утверждали, что они – молодцы, а все остальные – подлецы. Те злодеи вполне осознавали себя злодеями, эти же напротив считают себя героями и лучшими людьми на земле. У этих – идея, они уверены, что режут христиан ради всеобщего счастья. Во всяком случае мальчишки, которых они только что прикончили, верили в это вполне искренне. А ведь он видел, что эти мальчишки очень несчастны, но сами они были уверены, что стали счастливыми – этого он никак не мог осмыслить. Он чувствовал, что их можно понять, только оказавшись на их месте, от чего избави Господи. Да, он не был готов к диалогу с безбожниками, но даже если бы он был готов к такому диалогу лучше всех на свете, ничего бы ровным счётом не изменилось, и никого бы он ни в чём не убедил. Их квазилогичный бред основан вовсе не на логике, при помощи логики тут не победить. А при помощи чего их можно победить? При помощи кинжала, что они сейчас и сделали? Сейчас они прирезали шестерых несчастных юношей, и это было самое настоящее убийство, чем бы они его не оправдывали, потому что Ариэль отчётливо ощущал в своей душе последствия смертного греха. И отпускать их было нельзя. Если бы эти отроки сейчас ожили, он снова прикончил бы их. И снова страдал бы.

Он вдруг почувствовал такую слабость, что чуть не упал. Голова кружилась, глаза слипались. Едва различая перед собой лицо Марка, он с трудом выдавил из себя: «Мне надо отдохнуть. разбудите меня через два часа». Он зашёл в ближайший дом и, увидев кровать, рухнул на неё, отключившись раньше, чем его голова коснулась подушки.

***

Когда он проснулся, вокруг было темно. Впрочем, не совсем темно, он увидел, что рядом с его кроватью на стуле сидит Иоланда. Вместо того, чтобы сказать ей что-нибудь ласковое, он ворчливо проскрипел:

– Почему меня не разбудили через два часа?

– Потому что тебя нельзя было будить. Ты сильно перегрелся, и тебе нужен был длительный отдых. Ты спал 14 часов. Сейчас скоро рассвет, а Стратоник не велел трогать тебя до обеда, так что ты справился досрочно.

– Ты сама-то хоть спала? – Ариэль хотел спросить это как можно нежнее, но получилось опять ворчливо.

– Да, конечно, сейчас только проснулась и сразу пошла к тебе, – ласково сказала Иоланда.

– Как ты?

– Хорошо. Мы с Перегрином организовали госпиталь в самом большом доме этой деревни. На бинты нашли тканей, только антисептиков не хватает. Но в одном подвале наши обнаружили три бочонка вина, один из них я выпросила для госпиталя. Вино – не плохой антисептик.

– Да я не про госпиталь спросил, а про тебя, – Ариэль улыбнулся уже вполне добродушно и сел на кровати.

– Я – неплохо. Держусь. Хотя всё это, конечно, ужасно, но Господь даёт мне силы.

– А я вот раскис. Мой сердце оказалось слишком болтливым. Надо заставить сердце замолчать, говорить должна только воля.

– Не заставляй своё сердце молчать.

– Но оно ведь разорвётся от крика.

– Не разорвётся, если ты будешь с Богом. Давай вместе помолимся.

От этих слов в душе Ариэля словно что-то развязалось. Его хрупкая девочка оказалась гораздо сильнее его, хотя и ей, конечно, было тяжело, но её сил хватило даже на то, чтобы поделиться этими силами с ним. Ему показалось, что раньше он не знал, что такое настоящая любовь, а теперь узнал. В сердце нахлынула нежность. Он подумал, что ведь за эту нежность они и сражаются, и нельзя её утратить, потому что тогда и сражаться будет не за что.

– Давай помолимся, дорогая, – сказал он, поискав глазами иконы, но их в этом доме не было, понятно, что безбожники все уничтожили. Они встали лицом на восток, и Ариэль прочитал вслух все молитвы, какие знал наизусть. Закончив молиться, Иоланда и Ариэль молча посмотрели друг на друга счастливыми глазами. Всё было уже не совсем так, как прежде, былой безмятежности не будет уже никогда, и всё-таки они по-прежнему переживали ни с чем не сравнимое чудо единения душ и сохранили единое дыхание на двоих. Ариэль подумал о том, что, если они выживут, и в конце борьбы всё ещё смогут вот так смотреть друг на друга, значит они победят. Сохранить Божье чудо их отношений, это и значит остаться с Богом.

«Пойду в госпиталь» – просто сказала Иоланда. Ариэль молча кивнул и пошёл искать Стратоника. Он нашёл его в доме, который уже успели приспособить под штаб. Стратоник без предисловий сразу заговорил о делах.

– Из людей Беса на нашу сторону перешли 600 человек. Теперь у нас 1700 мечей. Это уже приличный отряд, но в большинстве этих людей я не уверен. Набирали-то их из полного сброда.

– Да кто тут может хотя бы за себя поручиться. Мы не знаем, что нам предстоит, через что нам придётся пройти. Кто выдержит, кто сломается – гадать бесполезно. Но у наших людей есть одно замечательное свойство – они все до единого добровольцы, примкнувшие к нам в совершенно безнадёжной ситуации, когда ни о какой победе и речи не идёт. Да, они из отбросов, но они самые лучшие из отбросов. Люди, готовые вступить в борьбу без принуждения – это уже особые люди.

– Добровольцы… Раньше и слова такого не было… И принуждения вроде бы тоже не было.

– Но не было и войны. Даже представления о войне не было. В