Призрак Надежды - Сергей Новиков Страница 22

никто не преграждал пути, я был свободен, единственно, что могло стеснять – это мои мысли, моделирующие отношение людей, которых сейчас со мной не было. Я надеялся, что в следующей моей жизни наступит мирное время цивилизации и я буду рад этому. Иногда не хватало мышления, чтобы понять больше, но я вспоминал век, и думал, что тогда была информация, созданная людьми, это насыщало жизнь, событий тогда у меня не было, кроме Алисы, но расстояние разделяло нас, и к тому же я чувствовал к ней злость, я даже радовался тому, что я сотворил крах мира.

Жёлтая осень поглотила меня, но я продолжал жить и идти. Я думал о бессмысленности пути, но это была неизбежность. Километры отмеряли путь и время всё шло, а моя жизнь не заканчивалась. Смысла не было, и мысли обитали в моей голове. Я вспомнил век, свою работу, которую ненавидел, я вспомнил соответствующие этому слова от людей. Я созерцал просторы Земли, и это радовало. Я вспоминал девушку, с которой встречался в веку, а потом я с ней расстался, и наблюдал её со стороны в прошлом, но время прошло и я стал старше. Я никак не мог закончить свой путь, выбора я не видел, как идти, я чувствовал отстранённость, но в надежде увидеть какой-либо город я чувствовал некоторый позитив.

В благости ты был или нет, миру было безразлично, тебя никто не видел в дороге. Я сам себе был собеседник, и меня посещали вторые мысли. Стирая подошвы ботинок о грунтовую дорогу, я не видел ничего, кроме простора, я забыл пристанище, и я не знал, что Богу нужно от меня. Я не мог разговаривать с деревьями, в пути попадались падшие, от которых осталось одно тело. Если Бог и наблюдал за нами, то за нас дел он не делал, и только мы их могли совершить. Но я уже наблюдал время с некоторым опасением о том, что будет дальше. Моя миссия видимо ещё была не свершена, но Бог не предоставлял никаких чудес и указаний. Я имел сомнения, что я дойду до цели, так как не видел почти ничего, я видел, что только я мог определить свою судьбу, которая совершалась моими шагами.

Я не мог быть с тобой и не хотел, ты сожгла любовь, перевоплотившуюся крахом неутолённой Надежды. Я думал о других людях и их чувствах, это были их чувства и их мысли, но у каждого был свой путь. Я хотел лишь увидеть тебя, но это было невозможно, мне встречались люди, которые мне ничего не давали, а то прошлое было моей жизнью, но я имел лишь возможность идти и мыслить, ты же обитала в этом крахе в небытие, о котором я не знал ничего. Я знал о других людях, кроме тебя, они могли дать другие чувства, но я знал ещё о времени и думал, что ты навечно отказалась от меня, а я жил своей жизнью, как и ты, продолжал жить, ветер дороги успокаивал, а километры уносили прочь прошлое, давая настоящую жизнь.

Я стоял в тишине пространства, как будто мир замер. До ночи ещё было время, и мне не нужно было ложиться спать. Мои ботинки прошли столько километров, я смотрел на них и думал, сколько ещё пройду. Мне нужно было двигаться дальше – это была моя энергия. Но сейчас я стоял, слушая природу, и не мог сдвинуться с места, как будто чего-то ждал. Это было моим временем, но у меня было чувство, что меня кто-то ждёт. Я чувствовал себя не совсем уютно, как будто время замедлило свой ход. У меня было нетерпение, я мог только мыслить и не мог делать каких-либо дел. Секунды медленно шли. Я уже готов был побежать, но мне казалось, что я побегу в никуда. Я не хотел рано ложиться спать из-за отсутствия событий.

Я не брился 8 дней, я не мылся месяц, моя одежда была затёрта дорогой, я устало шагал в сумерках осени. Вороны поджидали мою смерть, каркая над головой. Холодный ветер дул в лицо, освежая мозги, но и это мне не помогало рассеять туман жизни, которую я проживал. Биение пульса продолжалось, я ждал, когда он остановится, но я не мог умереть, меня это несколько пугало, мне немного хотелось спать, но я не останавливался. Я начал слышать какое-то эхо с двух сторон, то ли это смерть кружила вокруг меня. И я вспомнил свою мирную жизнь века. Я всегда хотел обрести смысл, и вот смерть мне хотела его принести. Я сошёл на обочину, лёг и погрузился в сон, который унёс все тяготы забвением.

На утро я проснулся и вновь обрёл прежний мир постапокалипсиса, где серую мглу рассеивал солнечный свет. Через такое прошедшее время уже не было место печали, она касалась меня отдалённо. Я рад был видеть явь. Я думал о судьбах людей, как и Цюдольф, думавший о судьбах пациентов психиатрической больницы. Он вспоминал Фрейда и какую-то психологию, которую он читал, но он был обращён к Богу, в которого он веровал, а я обретал безбрежность. Во время перед запуском ракет, Цюдольф, после отбытия из больницы, некоторое время звонил одному товарищу, с которым он вместе находился там и разговаривал с ним по телефону, наблюдая его некоторую спутанность фраз, которые он говорил, и Цюдольф думал, что это его участь, зная о своей.

Цюдольф вспомнил свои тяготы перед апокалипсисом и он думал о тяготах других пациентов. Но сейчас он реализовывал себя в деятельности в борьбе со злом. Когда он оставался один, он мог отвлечься книгами, в то время когда я отвлекался дорогой, но мне этого было мало. Мне не давало покоя второе моё я, которое задавало какие-то вопросы, типа «Для чего ты живёшь?», но когда я видел солнечный свет, я обретал некоторый покой, который уходил через некоторое время. Это было терпение моё к настоящей жизни, и я не знал другого, как идти. Я уже забыл какие-то отношения с людьми. Я думал, не испугаю ли я какую-нибудь девицу своим видом и высказываниями, которые мне приходили на ум.

Я думал, не остановится ли сердце, тогда бы всё закончилось, но я же был Избранный, как я догадывался и я не мог умереть сейчас. Мне нужно было отвлекаться своими мыслями, я чувствовал себя обывателем, а не Избранным. Я верил в развитие цивилизации, которое будет в будущем, но когда-то нас Бог пригласит в гости,