Александр Прозоров - Храм океанов Страница 22

Ближе к концу дня двуногий гигант добрел до очередного притока, оказавшегося едва ли не более широким, нежели тот, по которому двигались они. Река сделалась столь полноводной, что соваться на глубину Шеньшун уже не решился, опасаясь застудить бога. Он повел ка-ралака на удалении всего лишь трех десятков шагов от южного берега — подальше огибая острые, грубо заломанные вершины упавших деревьев и держась ближе к земле на отмелях или вдоль влажных луговин. Но даже здесь то и дело встречались ямы, в которые ящер проваливался до самых передних лап.

После того, как Повелитель Драконов в третий раз с головой ухнулся в воду, нуар смирился с неизбежным и у первого же встреченного бора повернул к суше. Выпрямившись во весь рост, каралак опустил бога на нижние ветви одной из высоких сосновых крон, дождался, пока следом переберется маленький человечек, отступил и медленно побрел дальше по мелководью, вскинув морду и старательно принюхиваясь к дуновениям прохладных ночных ветерков. Судя по поведению, он даже не заметил, что полтора дня находился в позорном рабстве.

Впрочем, ум никогда не являлся сильной стороной крупных тварей. При своих размерах и простоте питания — они прекрасно обходились и без него.

Последним усилием воли Шеньшун загнул ветки дерева вокруг себя и повелителя, превращая крону в единую шарообразную клетку, и тут же с облегчением заснул.

Теперь, на большой реке, страж богов мог продемонстрировать всю свою лихую удаль! Он поймал самого крупного крокодила, вместе с Повелителем Драконов устроился ему на широкую спину со множеством костяных гребней и помчался, помчался по волнам — вверх-вниз, вверх-вниз, все быстрее и быстрее, громадными прыжками, получая после каждого болезненный пинок крокодильим гребнем то в спину, то в бок, то по копчику. После особенно сильного тычка нуар не выдержал, открыл глаза…

… И понял, что оказался на пути могучей грозы. Черные тучи уже захватили половину неба, стремительно накатываясь на реку, порывы ветра раскачивали высокую сосну с такой легкостью, словно играли с хрупкой соломинкой. Ствол жалобно трещал, плача смолой и роняя хрупкие нижние ветки. Где-то неподалеку послышался громкий хлопок, словно некий гигант ударил в ладони над самым его ухом, послышался шум падающего дерева.

Страж глянул под ноги и понял, что падать придется высоко. За себя он, естественно, не беспокоился — но вот бога камни внизу могли здорово покалечить. Оставалось одно: заставить дерево наклониться к воде, подрубить комель мечом и сплавляться прямо в кроне, благо волны были невысокие. Ураган, развлекаясь с лесными чащами по берегам, до самой реки почти не добирался.

Шеньшун уже наложил руки на ствол, когда ветер внезапно стих. Нуар оглянулся, подняв глаза к небу, и оно ответило ему сразу четырьмя ослепительными молниями и оглушительным громом, вслед за которым резко обрушились плотные потоки воды.

Не имея под руками ничего более, страж попытался накрыть повелителя собой — хотя бы голову и верхнюю часть длинного тела. Небо снова сверкнуло, грохотнуло, и тут он услышал тихий приказ:

— Отодвинься…

— Жив! — не удержался от радостного клича нуар. — Ты жив, повелитель!

— Мне нравится дождь, — тихо ответил бог. — Не мешай ему.

— Но почему так долго, повелитель? — с огромным облегчением Шеньшун забрался по сучьям немного выше и уселся по другую сторону ствола. — Ты заснул меньше, чем за четверть дня, а просыпался почти пять!

— Это кровь, страж. Пока бьется сердце, она быстро разносит холод по всему телу. А когда сердце стоит, обратно в глубину тепло пробирается очень, очень медленно. Но теперь кровь течет снова, и теплый дождь будет кстати. Где мы, нуар?

— Не знаю, повелитель, — виновато опустил голову Шеньшун. — Не вижу вокруг ни одной знакомой скалы или протоки.

Мудрый властелин надолго замолчал, потом шелохнулся, заструился по сучьям, обвиваясь вокруг ствола. Его голова замерла на расстоянии вытянутой руки перед лицом слуги:

— Слухачи Зеленца мне ответили. Мы где-то недалеко от южного гнездовья. После дождя нас найдут. Теперь расскажи мне, что случилось с нами в полете? Не помню, когда я заснул. Опиши все с самого начала. Подробно. Лилия оторвалась от болота… Что было потом?

Когда Шеньшун завершил свой рассказ, не только успела закончиться гроза, но и сами тучи медленно уползли в сторону восхода, и с небес, замусоренных лишь мелкими облачками, жарко засветило солнце.

— Жаль, я не видел этого сам, — с горечью произнес Повелитель Драконов. — Смотри в небо. Зеленец поднял своих ящеров, они кружат по сторонам гнездовья, все шире и шире. Когда мы увидим хоть одного, он поймет, где нас забрать.

— Слушаю, мой бог. — Нуар поднялся еще выше и замер, наблюдая на горизонтом.

Незадолго до заката повелитель разглядел на севере, у самого края небес, медленно плывущего с раскинутыми крыльями дракона. Спустя несколько мгновений, следуя приказу, переданному через далекого слухача, ящер послушно качнулся из стороны в сторону и отвернул к родному стойлу. Теперь Зеленец знал направление, в котором дожидается помощи его учитель — и ранним утром над рекой промчались сразу три могучие птицы и ловко опустились под сосной. А в полдень Шеньшун, сытый, слегка хмельной от горячего отвара чабреца с шиповником, сухой и отогревшийся у костра, уже повторял историю полета в пещере Поющего ущелья, облюбованной учеником мудрого бога для своего жилища.

Польщенный вниманием сразу двух богов, Шеньшун старался вспомнить все до мельчайших подробностей, и в этот раз не остановился на моменте падения, добавив впечатления от искореженного семенем леса и о своих стараниях пробудить бога.

— Разводить костер было нельзя! — внезапно перебил его признания Зеленец. — Излишний нагрев только одной части тела приведет к тому, что пока бог пробудится целиком, места, согревшиеся раньше, успеют отмереть и даже начнут загнивать. Это могло убить, а не спасти учителя!

Нуар внутренне похолодел, на миг представив себе, что он чуть было не натворил.

— Даже пытаясь согреть спящего холодного бога своим телом, можно причинить ему ожоги! — сурово продолжал ученик Повелителя Драконов. — Покрывало, спасающее от солнечных лучей и летнего воздуха, будет намного полезнее тепла, особенно попадающего только с одной стороны!

— Я виноват, — побелевшими губами пробормотал Шеньшун. — Я достоин смерти.

— Ты поступил правильно, — с легким шипением ответил ему Дракон. — И теперь не ошибешься в будущем. Глупо карать стража, спасшего своего господина и получившего полезный опыт. Напротив, ты достоин награды. Чего ты желаешь, нуар? Новую одежду, пищу, оружие, право на детей? Говори!