Роланд Грин - Путь воина Страница 22

— А я думала, вы, капитан, один из тех, кто не распускает руки со служанками дома.

— Только не в том случае, когда они налетают на меня, что-то тарахтя о магии. Снова действует тот цепной колдун?

Ливия кивнула:

— Вспышки света, звуки, вонь, трескающиеся и протекающие кувшины и бочки. Все пока только в погребе. Я приказала всем убраться из…

— Боги, женщина! — взревел Конан. — Да ведь наши враги именно этого и хотят! — Он бесцеремонно бросил женщину на траву и взлетел по лестнице, перескакивая через две ступеньки. Вандар несся за ним по пятам. — Где погреб? — проревел Конан.

Какой-то слуга показал дрожащей рукой:

— Там. Но в нем вырвались на волю демоны.

— Демоны разлетаются с вами! — крикнул Вандар. — Доморощенная магия это для малых детей. Ну-ка посторонись и дай пройти к погребу мужчинам!

Конан порадовался в душе, что Вандар верит в него, но все равно столкновение с магией не доставляло ни малейшего удовольствия. Когда он очутился перед темной лестницей, сердце его на короткий миг сжала холодная рука, а затем это ощущение прошло, когда он ринулся вниз, как в омут головой. Вандар последовал за ним, а потом и четверо охранников Дома Дамаос, с двумя факелами.

Факелы им едва ли требовались. Свет в подвале мог быть и магическим, но он был достаточно реальным. Розовые, малиновые, бирюзовые и изумрудные огни плясали и вспыхивали на каждом металлическом предмете, даже на ободах и бочках.

Свет этот искажал предметы, но также показывал и препятствия под ногами вошедших. Конан сбежал вниз по лестнице.

— Где вход в туннели? — шепнул он ближайшему дамаосцу.

Тот стискивал меч обеими руками, махал им перед собой, словно пытаясь изгнать огоньки света, и ничего не ответил.

Находившийся позади всех факельщик крикнул:

— Никогда не слыхивал о таком, по крайней мере в этом доме.

— Да, — подтвердил другой факельщик. — Но я слыхал о странных звуках и запахах, а иногда и дуновении около северо-западного угла винного погреба.

Конан возблагодарил богов, что у кого-то есть хотя бы блошиные мозги, и повел всю компанию к винному погребу. Они обнаружили, что тот по голень залит вином из протекающих бочонков и кувшинов. Конан остановился на пороге и ткнул в вино мечом.

Сделав это, он заметил, что в противоположном углу погреба поверхность вина зарябила. Над ней, казалось, задувал ветерок, становясь прямо на глазах у Конана все сильнее. Ветерок, дующий из угла погреба.

Конан настойчивым взмахом руки велел своим людям отойти. Когда те начали отступать, погреб наполнился грохотом и скрежетом металла по камню. Когда скрежет поднялся до режущего слух и казалось, вот-вот расколет землю под ногами, магические огоньки погасли. Так же как и все другие огни в погребе, включая факелы товарищей Конана и немногие уцелевшие факелы в поставцах на стенах. Конан прижался к ближайшей колонне.

Теперь он увидел, как часть стены погреба медленно поворачивается, до тех пор пока не открылась узкая щель. Через эту щель один за другим проскользнули несколько человек, в основном оборванцы, а некоторые — полуголые, но все с годной к бою сталью в грязных мозолистых руках.

К тому времени когда прошла дюжина, товарищи киммерийца увидели, что же происходит. И каким-то образом у них хватило ума остаться безмолвными. Осторожными взмахами меча, Конан заставил их всех отступить к лестнице. К тому времени когда отошел последний из них, в погребе уже набралось добрых два десятка незваных гостей.

Конан нащупал у себя на поясе кремень и кресало, а затем прикинул на глаз расстояние. Если ему не изменяла память и эти гости потратят еще немного больше времени, очухиваясь после путешествия через туннели под городом…

Гости двинулись дальше, когда Конан добрался до бочки, которую искал. Он ухватился за край, прокатил на одну стопу и обрушил другую стопу в сапоге на затычку. От удара не только затычка вылетела, но и сама бочка зафонтанировала из дюжины щелей.

Заслышав грохот от пинка киммерийца, гости встали как вкопанные и стали озираться по сторонам, пытаясь определить источник шума. Ни один из них не обладал кошачьим зрением Конана, и потому никто из них не увидел, как северянин повернулся, загораживая кремень с кресалом своим массивным телом. Вспыхнула искра, загорелся трут, а горящий трут упал в лившееся из пробитой бочки огненное вино.

Огненное вино плохо расходилось за пределами Аргоса. Мало кто слышал о нем, не говоря уж о том, чтобы пить его. Выпив всего одну чашу, Конан готов был оставить его аргосийцам. Но пусть и лишенное букета, огненное вино обладало одним, очень полезным в данный момент для киммерийца, достоинством. Если поднести к нему открытое пламя, оно вспыхивало, как жидкая смола.

Выпущенное Конаном из бочки, огненное вино настолько перемешалось с обычным вином, что медлило загораться. Долгий миг Конан гадал, не погасило ли обычное вино пламя.

Затем по залитому вином полу погреба распространилось голубоватое свечение, похожее на блуждающий огонек. Оно началось с места, где Конан бросил трут, но быстро ползло к пришельцам, поднимаясь по мере продвижения все выше и выше. К тому времени когда оно добралось до них, это свечение стало настоящим пламенем, поднимавшимся аж до колена.

Пришельцы не собирались стоять и ждать, когда пламя доберется до них. Они с воем и воплями рванулись, раскидывая друг друга, к стенам или к двери. Не нанеся ни единого удара, Конан, по его прикидке, лишил боевого духа половину гостей.

Другая половина состояла из ребят покрепче или, возможно, из боявшихся чего-то больше, чем пламени огненного вина. Они с криками и руганью хлынули вперед, расплескивая вино и прорываясь сквозь пламя.

Миг спустя они уже были повсюду вокруг Конана. Тот стал спиной к ближайшей стене и размахивал направо-налево мечом. Никто из противников, похоже, особо не умел обращаться со сталью, или, возможно, они просто мешали друг другу. Конану определенно потребовалось совсем немного времени для боя, оставившего трех врагов убитыми и еще двоих ранеными.

Пятерых оставшихся хватало для того, чтобы полностью задействовать даже меч киммерийца. Тот плел пред собой стальную паутину, думая, что, наверно, он немного поспешил отсылать своих товарищей в тыл.

Он также услышал наконец и выкрикиваемый противниками боевой клич. Крик этот — "Вперед, всегда в бой" — был боевым кличем Дома Лохри.

Чтобы Дом, наследник которого ухаживал за Ливией, посылал против нее вооруженных людей? Это имело столь же мало смысла, как все когда-либо встречавшееся Конану. А он в свои двадцать три года повидал больше безумия, чем большинство людей вдвое старше него.