Да здравствует ворон! - Абэ Тисато Страница 23

– Значит, если перенести Сумио на священную землю…

– Нет, в его состоянии этого может быть недостаточно, – проговорил молодой господин. – Вообще-то я уже попросил госпожу Сихо помочь. Завтра мы отнесем туда Сумио, и Ямагами попытается исцелить его.

– Правда?! Я удивлена. Ведь совсем недавно вы хотели уничтожить друг друга.

Наследник задумчиво посмотрел на нее.

– Я его не простил. Буду честен: я ненавижу Ямагами настолько, что готов его убить.

Масухо-но-сусуки изумленно уставилась на молодого господина, услышав столь нехарактерные для него слова. Она знала, на какие подлости он способен, чтобы спровоцировать кого-то, но настолько человеческие мучения она наблюдала у него впервые. Возможно, так чувствуют себя все ятагарасу, чьих родных или друзей жестоко убили.

– Я больше не хочу никого терять, поддавшись гневу. Я готов умолять даже врага, если он пообещает спасти Сумио.

Слушая тихие слова молодого господина, Масухо-но-сусуки посочувствовала ему. Как и она, он тоже любил своих друзей, однако здравый смысл требовал посылать их в опасные места, чтобы они защищали его.

– Я не виноват. Но погибли они из-за меня, – проронил он, словно читая ее мысли. – Сумио мы спасем. Я не позволю твоим усилиям пропасть зря.

Масухо-но-сусуки кивнула.

– Очень вас прошу.

– Я уже позвал Ямаути-сю. Сегодня мы перенесем его в Сёёгу.

– Я тоже поеду с вами.

– Это будет большим подспорьем.

С помощью Ямаути-сю и местных слуг Сумио вместе с татами погрузили в летающую колесницу. Масухо-но-сусуки наскоро собралась и устроилась рядом с ним. Ей вслед обеспокоенно смотрели Кикуно и другие провожавшие служанки.

А дверь комнаты Хамаю так и не открылась.

После прибытия в Сёёгу Масухо-но-сусуки привычно продолжала ухаживать за Сумио. Она снимала пропитанные потом и кровью бинты, наносила на раны снадобья, накладывала новые повязки. Когда она вышла из комнаты, чтобы поменять воду, ее окликнул молодой господин.

– У тебя так ловко получается!

– Да, за этот год я поухаживала за многими больными.

Ей не пришлось больше ничего говорить: кажется, он и так все понял.

На девушке было простое черное уэ с засученными рукавами. А ведь в тот день, когда Масухо-но-сусуки впервые прибыла во дворец, ей и в страшном сне не могло присниться, что когда-нибудь она будет носить такую одежду. Ее пальцы, когда-то гладкие и мягкие, теперь огрубели и потрескались. Она знала, что каждый раз при взгляде на ее руки Кикуно кривится от боли, хоть ничего и не говорит.

Отец, неоднократно приезжавший в Сиондзи, чтобы заставить дочь вернуться домой, при виде ее чуть не падал в обморок. Однако она сама предпочитала себе, ухоженной с ног до головы красавице, себя растрепанную, с огрубевшими руками, без всяких украшений.

Девушка понимала, что никто от нее этого не требовал. Она не оправдала желания и надежды многих людей, доставила им неприятности, разочаровала их – вот она теперь какая. Но она не могла по-другому. Можно сказать, что единственным достижением нынешней Масухо-но-сусуки было жить, не предавая собственную гордость.

Наблюдая за ее работой, молодой господин о чем-то размышлял.

– Ты как-то сказала, что сделаешь все что сможешь, – внезапно обратился он к даме.

Она удивленно посмотрела на него.

– Ты все еще уверена в этом?

Девушка кивнула, недоумевая, почему он так серьезен.

– Да, разумеется.

– Тогда отправишься завтра вместе с ним на священную землю?

Масухо-но-сусуки растерялась.

– А я смогу чем-то помочь?

– Да. Нужно настроить Ямагами на правильный лад, чтобы он захотел вылечить Сумио.

Молодой господин через посвященную передал Ямагами просьбу исцелить слугу, однако тот согласился неохотно.

– Но это нам не поможет. Нужна сила не чудовища, но божества Ямагами.

– А какие отношения у посвященной с Ямагами?

– Я сам толком не понимаю.

Молодой господин озадаченно посмотрел на вершину горы.

– После возвращения она ведет себя с ним как мать с сыном. И что самое странное, Ямагами, с которым она обращается как с ребенком, действительно словно превратился в малое дитя.

Надзукихико говорил будто сам с собой.

– Когда я увидел его впервые, он был похож на обезьянку-оборотня. Я как-то слышал, что нечеловеческими сущностями нас делают не наши способности, а наше осознание себя таковыми.

– Что?!

Масухо-но-сусуки не понимала, о чем говорит ее господин, но уловила, что сущность того пугающего чудовища проявляется по-разному.

– Выходит, самое главное – воля Ямагами. Поэтому мы должны так попросить его, чтобы он поверил, что нужен нам. Искренне, от всей души. Думаю, ты лучше меня подходишь для этого. Пойдешь с нами?

Она кивнула, еще не успев дослушать.

– Пойду.

– Судя по его поведению, сейчас тебе не грозит никакая опасность.

– Не стоит меня недооценивать. Я все равно пойду, даже если это будет опасно.

Молодой господин хотел было что-то сказать, но Масухо-но-сусуки продолжила:

– Даже если со мной что-то случится, я сама приняла это решение. Как и Сумио, как другие Ямаути-сю, как и вы, я иду туда, полностью осознавая все возможные последствия.

Молодой господин удивленно взглянул на нее, но потом широко улыбнулся – она давно не видела его таким довольным.

– Как можно недооценивать тебя? Что ж, рассчитываю на твою помощь.

– Надеюсь быть полезной.

И пусть это было не ко времени, они улыбнулись друг другу.

У нее вдруг мелькнула мысль: а ведь они могли бы стать хорошими супругами. Когда-то она всем сердцем стремилась занять место жены наследника и не сомневалась, что все так и случится, но именно теперь ей показалось, что у них все сложилось бы. Какая ирония.

И все же… нет, ничего не будет. Молодой господин не предложил ей стать его наложницей, и она сама тоже об этом не заговаривала. Она не знала, что думает Надзукихико, однако ей казалось, что он придерживается того же мнения.

Возможно, наследник и не осознавал этого, а все-таки он любил Хамаю всем сердцем, и Масухо-но-сусуки испытывала к ней те же чувства. Поэтому ей было ужасно грустно вспоминать так и не открывшуюся дверь.

На следующий день Масухо-но-сусуки направилась к Кин-мон, сопровождая Сумио, которого несли на татами. Их провожал Акэру. Он хотел пойти вместе с ними, но получил приказ оставаться в Ямаути.

– Сестрица, прошу вас, умоляю, будьте осторожны.

– Конечно. Я все понимаю.

Акэру выглядел так, будто вот-вот упадет в обморок. Он взглянул на Тихаю, который собирался идти вместе с Масухо-но-сусуки на священную землю.

– Тихая, ты ведь тоже понимаешь.

Тот молча поднял в ответ руку.

– Идемте, – приказал молодой господин, и Ямаути-сю подхватили татами.

Масухо-но-сусуки прошла вместе со всеми мимо обломков заграждения, которое так и не починили, и впервые шагнула за окаменевшие ворота Кин-мон. В ту же секунду девушка почувствовала, как изменился воздух. Стало прохладно, однако вместе с тем дышать было трудно и казалось, будто воздух здесь плотнее, чем в Ямаути.

В полукруглом помещении, похожем на огромный зал, их ждала девочка. На вид ей было лет пятнадцать, не больше, а за ее спиной, словно пытаясь спрятаться, стоял ребенок. Тут Масухо-но-сусуки поняла, зачем Надзукихико решил привести ее сюда.

Если она не ошиблась, то ударил молнией по гвардейцам и наложил проклятие этот самый малыш. Она слышала, что Ямагами – морщинистое чудовище, похожее на обезьяну, но, к ее удивлению, он оказался обычным мальчиком, которому нет еще и десяти лет.

Глаза темные, и все же он необычно красив. Пухлые щечки нежно-розового цвета сакуры, шейка тоненькая, хрупкая, еще совсем не мужская. Однако черты лица хоть и казались детскими, но не выглядели женственно. Брови и глаза говорили о силе характера, по плечам рассыпались серебристые волосы, словно сотканные из лунного света.