Поль Уинлоу - Священная Роща Страница 23

Из глотки демона внезапно вырвался оглушительный высокий вой, почти визг, от которого начинало ломить в висках; однако этот визг не был просто криком боли. Конан различал в нем странные и древние слова нечеловеческого языка, на котором, бывало, с киммерийскими племенами говорили их мрачные и суровые покровители, память о которых еще сохранялась у кое-кого из стариков.

Демон звал на помощь.

Крик раненого чудовища отрезвил и северянина, уже начавшего опьяняться азартом боя и позабывшего о двух крылатых демонах и двух ползунах, которым сейчас ничто не препятствовало, если не считать неуклюжих, на скорую руку сооруженных ловушек да одинокого Аррадерса. Былой слуга Сета хорошо сражался, однако мог ли он выстоять против двух летучих тварей?!

И все же эту тяжело раненную тварь нужно было добить во что бы то ни стало!

Конан шагнул вперед. Первый шаг отозвался острой болью в спине, второй дался уже легче, на третьем боль как будто бы и вовсе отступила. Киммериец, подобно тигру, бросился на своего истекающего кровью противника, заходя с той стороны, где щупальца и клешни бессильно волочились по земле...

На сей раз, ему угрожал только костяной серп, но движение его было нерезким, замедленным, Конан легко уклонился - и вторично ударил по черной цепи ошейника, по надрубленному в первой атаке звену.

Хотя искусство стрельбы из лука и не слишком хорошо давалось Конану, глаз у него был точен. Меч Гатадеса ударил точно в проделанную им же до этого щель - и с мокрым, чавкающим звуком цепь медленно распалась. Перерубленный ошейник тяжело соскользнул с шеи чудовища и тупо ударился оземь.

Киммериец поспешно отскочил назад. После случившегося с Аррадерсом он и на сей раз ожидал, что горящий безумной жаждой крови и смерти взор страшилища прояснится, быть может - оно даже заговорит своим прежним, человеческим голосом... На мгновение ему стало даже жаль, что они настолько сильно изранили будущего союзника...

Ошейник валялся на земле. Символ власти Сета над этим существом был разрублен, сорван, повержен, и... ничего не произошло. Во взгляде страшилища ничто не изменилось.

- Это что такое?! - вне себя вскричал Конан. Он был настолько поражен увиденным, что сделал несколько шагов вперед, совсем забыв об осторожности, и рванувшаяся левая клешня чудовища оставила кровавый след на его плече; северянин едва успел отшатнуться.

Тварь по-прежнему билась и дергалась, стараясь избавиться от впившихся в него живых клинков. Медленно, постепенно, она начала пятиться задом, по-прежнему мотая жуткой башкой.

- Айана... оно не освободилось! - вырвалось у Конана. Разочарование было слишком велико для того, чтобы его скрывать.

Дриада не успела ничего ответить, а киммериец - броситься в последнюю атаку и добить раненого демона, как рыжий ящер наконец решил, что пришла пора вступить в бой и ему. Вознесенная над верхушками деревьев голова повернулась к киммерийцу и чудовищные лапы сделали первый шаг.

- Кром! - зарычал Конан, в ярости останавливаясь. Ящер ломился через заросли напрямик, недвусмысленно выказывая намерение сразиться именно с киммерийцем и ни с кем иным. Свайоли, похоже, его сейчас заботили мало.

Конан знал, что на пути ящера будут самое меньшее две ловушки, но... нечто вроде старого охотничьего чутья, помогавшего угадать, куда направится ускользнувший в первый момент зверь и куда следует идти самому, на сей раз подсказывало Конану, что бросаться очертя голову на раненую тварь не следует.

Ящер с разгону вломился прямиком в настороженную западню. Каменная глыба грохнулась с дерева, утыканная листьями-ножами жердь мелькнула где-то около мягкого подбрюшья; серебристые клинки вонзились в плоть чудовища... и вновь ничего. Ящер издал лишь короткий и низкий рык, исполненный такой злобы и такого гнева, что содрогнулся даже киммериец. Четыре пары могучих лап вцепились в окровавленную жердь, легко вырвали ее из раны и отбросили прочь. Глухо и яростно рыча, ящер шел прямо на застывших Конана и Айану.

Сработала вторая западня. Из-за недостатка времени Конан не мог устроить достаточного количества самострелов, однако несколько штук он все же соорудил. И один из них оказался как раз на пути рыжего ящера...

Щелкнула туго натянутая тетива, наспех выструганный ствол молодого дерева впился в левое бедро ящера - и даже пробил броню, однако сила была потеряна и он лишь слабо оцарапал плоть. Ящер взрыкнул, махнул лапой, стряхивая наземь докучливую занозу, и как ни в чем не бывало двинулся дальше.

- Айана, беги! - приказал Конан, поудобней перехватывая меч и ловя взор туповатых огненных глазок, как делал всегда перед поединком, стараясь по направлению взгляда понять, что предпримет противник.

Однако глаза этого ящера неожиданно оказались не туповатыми и не огненными. К полному изумлению Конана, это оказались живые, человеческие глаза, в которых читались и ум, и воля. Что-то случилось после того, как был разрублен ошейник твари с костяным серпом на голове; взгляд ящера был по-прежнему полон ненависти и жажды крови, однако это были уже не демонические глаза.

Изменились несколько и движения ящера. Прежде он двигался мягко и ловко, теперь же - брел словно кукла-марионетка, управляемая искусными руками кукольника. Нет, в нем не убавилось ни силы, ни гнева - просто шел он теперь как-то иначе, но тогда Конан не мог долго над этим задумываться. Перед мысленным взором киммерийца встала сцена из явленного ему видения Гатадес с мечом, перечеркивающий сияющей полосой косого взмаха нависающее над ним брюхо чудовища, и киммериец уже примерялся, чтобы кинуться в атаку, как вдруг понял, что зверь направляется даже не к нему, а к бьющемуся и корчащемуся от боли раненому собрату. Конан понял это слишком поздно, вдобавок ящер приближался к истекающей кровью твари с той стороны, где еще действовали все лапы, клешни и щупальца: было слишком рискованно становиться меж двух таких огней.

Могучие верхние конечности ящера легко выдернули из спины сородича утыканные листьями Отца-Древа рамы. Громадная лапа переломила и засевший в груди раненого чудовища гребень; после этого ящер медленно потащил заметно ослабевшую от потери крови тварь прочь из рощи.

Лапы ящера потянулись было и к валявшейся на земле разрубленной черной цепи ошейника, но уж на сей раз Конан не сплоховал. Стремительный размах меча заставил ящера поспешно отдернуть распоротую вдоль кости лапу; после чего чудовище, уже не пытаясь вступить в бой, довольно-таки проворной трусцой двинулось прочь из Леса Свайолей.

Конан издал торжествующий киммерийский боевой гик и ринулся в погоню. И кто знает, быть может, ему бы и удалось добить серьезно раненную тварь, - он настиг ее в два прыжка и меч его вновь глубоко рассек ее покрытую кровью грудь - если бы до его слуха не донесся отчаянный крик Аррадерса, смешавшийся с диким воплем Айаны: