Джон Толкин - Властелин колец Страница 24

– Лучше бы это случилось не в мое время, – от души пожелал Фродо.

– Согласен. Все, кому доводится жить в такие эпохи, повторяют эти слова как заклинание. Но решать не им[84]. Все, что нам дано, – это по–своему распорядиться отведенным нам временем. А наше с тобой время, Фродо, обещает стать по–настоящему мрачным. Силы Врага растут с каждым днем. Действовать он начнет нескоро, но план уже зреет. Несладко нам придется! Очень и очень несладко! А тут еще эта чудовищная случайность. Чтобы сломить всякое сопротивление, сокрушить последние заслоны и затопить мир тьмою во второй раз, Врагу недостает одной–единственной малости, которая дала бы ему необходимые силу и знание. Эта малость – Единое Кольцо.

Три Кольца – единственные, с помощью которых можно творить добро – эльфийские Владыки утаили от него, так что его рука не коснулась их и не осквернила. Семью Кольцами владели гномьи Короли, но три из этих Колец вернулись к Саурону, а остальные пожраны драконами. Девять Саурон пожаловал Смертным Людям, гордым и сильным, и с помощью Колец уловил их в свои сети. Вот уже много веков, как они покорились власти Единого и стали Кольцепризраками, тенями, скитающимися под крылом Великой Тени, самыми страшными из слуг Саурона. Давно это было! Кто упомнит, когда Девятеро в последний раз открыто появлялись в мире? И все же – кто знает! Тень растет – может, вместе с нею выползут на белый свет и они… Погоди, не пугайся! О таких вещах не стоит говорить даже здесь, ясным утром, в Заселье…

Итак, следи. Девять Колец Враг собрал при себе, равно как и Семь – по крайней мере те, что остались от Семи. Три пока спрятаны от него, но это его больше не тревожит. Он нуждается только в Едином. Дело в том, что он выковал его сам, оно принадлежит ему и к тому же он вложил в него огромную часть своей прежней силы. Вернув Кольцо, он сможет управлять всеми остальными, где бы они ни были, даже Тремя эльфийскими, и тогда все, что сделали эльфы с помощью колец, откроется ему, а сам он станет сильнее, чем когда–либо прежде. То, что Кольцо у нас, – случайность поистине чудовищная, Фродо! Враг долго пребывал в уверенности, что Единое сгинуло, что эльфы давно его уничтожили, как им и следовало поступить. Но теперь он знает, что Кольцо не уничтожено, что оно отыскалось. С тех пор он ищет его непрестанно, ищет повсюду, и все его мысли направлены только на поиск. В Кольце – его великая надежда и наш великий страх.

– Почему же, почему его не уничтожили? – вскричал Фродо. – И как случилось, что Враг его потерял, если он такой сильный и так дорожит им? – И он судорожно сжал Кольцо в кулаке, словно уже видел черные пальцы, протянувшиеся, чтобы схватить драгоценную вещь.

– Кольцо у него отобрали, – сказал Гэндальф. – Когда–то давным–давно эльфы были гораздо сильнее и могли противостоять Владыке Тьмы. Да и людские племена еще не все отдалились от эльфов. На помощь к ним тогда пришли Люди Запада. Эту главу древней истории я пересказал бы тебе охотно, ибо она тоже повествует о скорби и о том, как сгущалась тьма, но вместе с тем и о великой доблести, и великих деяниях, которые не прошли бесследно. В один прекрасный день я, может быть, и расскажу тебе все от начала до конца, а может, не я, а кто–нибудь другой, кто знает обо всем этом лучше меня. Но пока тебе надо знать главное: как вышло, что Кольцо оказалось у тебя? Это повесть достаточно длинная, так что придется ею пока и ограничиться. Саурона низвергли Гил–галад, король эльфов, и Элендил[85] – владыка Запада. Оба они погибли в бою. Исилдур, сын Элендила, отсек Саурону палец с Кольцом и взял Кольцо себе. Это подсекло Саурона под корень: дух его отлетел и много долгих лет пребывал неведомо где, прежде чем тень его приняла новое обличье и поселилась в Чернолесье. Кольцо же пропало в волнах Великой Реки – Андуина. Исилдур пробирался восточным берегом Реки на север, но невдалеке от Сабельников[86] столкнулся с горными орками. Спутники его почти все были убиты в стычке, сам же Исилдур бросился в воды Реки – но, пока он боролся с течением, Кольцо соскользнуло у него с пальца. Тут орки увидели пловца и застрелили из луков. – Помедлив, Гэндальф продолжил: – Скрывшись в темных омутах у Сабельников, Кольцо исчезло надолго. Много веков о нем ничего не было слышно, так что и легенды уже стали забываться. Даже то, что рассказал тебе я, известно теперь немногим, причем Совет Мудрых знает не больше. Но теперь, как мне кажется, я нашел продолжение этой истории.

Много лет спустя и все же очень, очень давно жил на берегу Великой Реки, там, где начинаются Дикие Земли, ловкий и скрытный маленький народец. Как я догадываюсь, они были близки хоббитам; возможно, это были чуть ли не дальние родичи Дубсов, не самих, конечно, а каких–нибудь их прапрапрадедов. Свидетельство тому – любовь этого народца к Реке: они умели плавать и мастерили маленькие камышовые лодочки. Был среди них один клан, занимавший довольно высокое положение, очень большой и зажиточный. Управляла кланом некая Праматерь, суровая и сведущая в древних преданиях – уж не знаю, какие там у них имелись предания, но какие–то имелись. Самый любопытный и непоседливый член клана звался Смеаголом. Ему не давали покоя корни и начала всего сущего[87]: он нырял на дно глубоких озер, подкапывал деревья и растения, прорывал ходы в глубь зеленых курганов и наконец отучился поднимать глаза к вершинам, забыл, как выглядят листья, и перестал обращать внимание на цветы, раскрытые навстречу небу. Зато он привык смотреть вниз и прислушиваться к звукам, которые доносятся из–под земли.

Был у него друг по имени Деагол[88], во многом на него похожий и такой же зоркоглазый. Только в силе и ловкости уступал он Смеаголу. Однажды они снарядили лодочку и спустились по реке к Сабельникам, на покрытые ирисами поляны, в чащи цветущих тростников. Смеагол отправился рыскать вдоль берега, а Деагол остался в лодке с удочками. Вдруг на крючок ему попалась огромная рыбина – и не успел Деагол оглянуться, как оказался в воде, и его утянуло на дно. Тут он отпустил удочку: на дне, в иле, что–то сверкнуло. Задержав дыхание еще ненадолго, он схватил блестящую штуковину.

Разбрызгивая воду и отплевываясь, с водорослями в волосах и комком грязи в руке, он вынырнул и поплыл к берегу. И – диво! – когда он смыл грязь, на ладони у него засияло неописуемой красоты золотое кольцо. На солнце оно сверкало и искрилось так, что глаз было не оторвать. Но Смеагол наблюдал за другом из–за дерева и, пока Деагол пожирал глазами находку, тихо подкрался и встал сзади.

– Дай–ка нам эту штучку, Деагол, любовь моя, – проворковал Смеагол другу через плечо.