Питер Нейл - Тень ветра Страница 24

Этим воспользовался Конан, который каким-то фантастическим уларом, не описанным ни в одном учебнике фехтования, снес Сунт-Аграму голову, и та отлетела в сторону, сопровождаемая фонтаном крови.

С гулким стуком голова упала на землю, рот ее беззвучно раскрылся в крике боли. Тело продолжало стоять. Меч не выпал из руки. Конан ожидал падения тела, но этого не случилось. Качаясь, тело направилось к лежащей на полу голове. При этом оно неуверенными движениями размахивало вокруг мечом. Однако пламя меча угасало, а клинок как будто постепенно укорачивался.

Конан дождался подходящего момента и, размахнувшись сверху вниз, отрубил руку с мечом. Из культи уже не вытекло ни капли крови, так же, как и из шеи. Рука с мечом упала на пол, и клинок зазвенел, попав на стальную рапиру, валяющуюся на полу. Она тоже засветилась от жара клинка.

Пламя меча гасло, и оружие растворялось в воздухе.

— Останови его, — завопила Соланна.

Конан непонимающе смотрел на голову, которая при падении нанизалась на один из кинжалов, которые Соланна разбросала по всему полу. Один зеленый глаз вытек на пол. На киммерийца пялилась окровавленная глазница.

Гигант подбежал к качающемуся телу, вызывающему в нем отвращение, и поддал ему плечом.

Удар приподнял тело и выбросил его в коридор. В ужасающей тишине качающееся тело, которое каким-то загадочным образом удержалось на ногах, попыталось вернуться назад в оружейную.

Следующий удар мечом отбросил его в открытую дверь напротив.

Соланна выбежала вслед за Конаном в коридор. Она несла зеленые ножны от меча Конана, свой меч и два кинжала. Тот кинжал, который гигант выбрал, все еще был за его поясом сзади на теле. Она положила оружие на землю и попыталась вытащить тот кинжал, воткнутый в стену, который послужил им ключом к оружейной. Это ей не удавалось.

Конан наконец мощным ударом меча плашмя свалил обезглавленную фигуру на пол в соседней комнате. Вернувшись к девушке, он одним движением выдернул кинжал из стены. Дверь с тяжелым стуком закрылась.

Конан взял у Соланны зеленые ножны, вытер меч и засунул его внутрь. Затем застегнул широкий пояс, к которому они были прикреплены, а кинжал засунул в кожаные ножны на другом боку. Он входил туда с трудом, так как был для них слишком велик.

— Ну, что дальше? — он провел пальцем по носу, не чувствуя, что оставляет там кровавый след. — Надо отсюда поскорее убираться.

Киммериец уже было направился в обратный путь по коридору. Ему хотелось как можно скорее покинуть это страшное место.

— А на что мы будем путешествовать? — услышал он тихий голос за спиной.

Он сердито закусил губу, осознав свою ошибку. Резко повернувшись, он увидел, как Соланна исчезает в сокровищнице. В дверях он остановился, увидев, как она стоит, широко расставив ноги, над безглавым телом, которое пыталось медленно подняться, но ему не хватало отрубленной руки.

Тело хотело опереться на нее, потеряло равновесие и снова с грохотом рухнуло на деревянный пол. Девушка подошла к нему. Тело попыталось ударить ее ногой. Сам не зная как, Конан почувствовал в своей руке меч. Резким ударом сверху вниз он отрубил трупу обе ноги на уровне колен.

Соланна, расставив ноги, стояла над туловищем и обеими руками сжимала длинный кинжал, направленный острием вниз. Наклонившись, она резким ударом приколола тело к земле. Тело дергалось, как червяк, насаженный на крючок.

Конан поскорее отвел глаза.

— Не будем брать ни золотые слитки, ни украшения, — сказала она решительно.

— Это самые разумные слова, которые я когда-либо слышал от женщин.

Она разыскала два кожаных мешка, и они стали наполнять их золотыми монетами, которые доставали из нескольких сундучков, стоящих на массивном столе у одной из длинных стен.

— Ну, теперь хватит, — похлопала она рукой по раздувшемуся мешку, лежащему на столе. — Я пойлу переоденусь. Тебе тоже надо что-нибудь подобрать. Приближается зима, а нас ждет долгая дорога.

Конан посмотрел на свое тело и потом спросил Соланну с усмешкой в голосе:

— Ты думаешь, что у Сунт-Аграма будет что-нибудь такое, во что я влезу? Я же лишился всей одежды.

— Как минимум, какой-нибудь плащ, а может быть, найдется и еще что-нибудь, — пожала она плечами.

Напротив двери в сокровищницу темнела лестница, ведущая наверх.

По мере того, как они поднималась, света убывало, так как факел остался внизу. Конан следовал за ней.

— Интересно, где эта лестница кончается? Я у него в спальне никогда никакой лестницы не видела.

Она вытянула вперед руки и натолкнулась ими на деревянную перегородку. Нащупав сбоку щель, она слегка надавила. Дверь вошла в стену.

— Мы в гардеробе, — фыркнула Соланна. — Этих слуг надо было бы… — прошипела Соланна, втянув ноздрями воздух. — Здесь вонь, как…

Конан принюхался, но ничего ужасного не почувствовал. Он улыбнулся женским глупостям. Соланна расчищала ему дорогу, пока они не дошли до двери, которая служила входом в гардероб.

— Сейчас будь осторожнее. У него здесь может быть какая-нибудь…

— Это не проблема, — процедил Конан и вытащил из ножен массивный кинжал.

— Я совсем не имела в виду, что ты должен убить ее, — вскрикнула Соланна.

— Я и не собираюсь, — с возмущением набрал воздух в грудь киммериец. — Я не любитель убивать женщин.

Помещение, освещенное добрым десятком свечей, было пустым. Конан со свистом выдохнул. Соланна взяла с подставки высокую свечу, повернулась к Конану и сказала:

— Я пойду переоденусь и вообще подготовлюсь к путешествию. А ты пока подбери себе какую-нибудь одежду. Гардероб за тобой. Я замкну дверь, чтобы тебя здесь никто не увидел. Я скоро приду.

Как только дверь за ней закрылась, Конан взял в руку массивный подсвечник и вернулся в гардероб.

— Сунт-Аграм был или щеголь, или сумасшедший, — проворчал он, когда осмотрел помещение. — Я никогда в жизни не видел его ни в какой другой одежде, кроме плаща, а здесь… — крутил головой Конан.

Только одних синих плащей здесь висело по крайней мере три дюжины. На вешалках, упиравшихся концами в обе стены, висели десятки, а может, и сотни костюмов.

На Конана, который никогда не имел более одного, может быть, двух костюмов, за исключением последней службы, это произвело большое впечатление. Он поворачивался во все стороны и не знал, что взять раньше. Все выглядело тонким и воздушным, все было богато украшено золотым шитьем.

— Так я, пожалуй, ничего для себя не найду, — заворчал он сердито, бегло просмотрев весь гардероб.

Он вернулся назад в спальню, неся на руке одни широкие штаны из тяжелого сукна, две рубашки и два плаща. Один легкий, темно-красный, обшитый золотой тесьмой, а второй из толстой ткани. Это был коричневый плащ, единственным украшением которого был скрученный шнурок, нашитый по всей его длине. Красный плащ он в конце концов отбросил на постель с балдахином, стоящую в углу, как совершенно бесполезный.