Конан-варвар. Неизвестные хроники - Андрей Арсланович Мансуров Страница 24

Через три минуты он с гордостью подал получившееся изделие девушке:

— Ну-ка — примерь!

В свете заката лицо и шея девушки залились густой краской:

— Ой!!! Конан!!! Я только сейчас вспомнила, что я!..

Конан, вежливо отвернувшись, буркнул:

— Вот именно!

После чего повздыхал.

Девушка, первой нарушив неловкое молчание, начала хихикать:

— Это надо же! И ты всё это время молчал! Твоему чувству такта мог бы позавидовать любой падишах! А я-то за полгода привыкла — хожу, словно так и надо! А ты, бедолага… То-то я удивляюсь, что ты всё время отводишь глаза, и там, у себя в штанах, что-то поправляешь, да поёрзываешь!

Конан не сдержался: от его оглушительного хохота в лесу, отделённому от них двухмильным пространством, даже проснулись и возмущённо загалдели какие-то птицы!

Опал смилостивилась:

— Ну ладно. Можешь теперь смотреть!

Конан повернулся. Хм-м… А неплохо.

Впрочем, хоть ей и двенадцать, будущих восхитительных форм не может скрыть даже то мешковатое платье, что он соорудил из банальной котомки!

Заночевать решили у второго разрушенного Храма: Опал сказала, что здесь, у свежеразрушенного, её будут мучить страхи и воспоминания.

Конан прекрасно её понимал.

Дошли до руин уже далеко заполночь.

Поужинали, или пополуночничали, если можно так сказать про столь позднюю трапезу. Конан решил, что здесь, в замшелых камнях, им могут угрожать только змеи, и решил снова не сторожить ночью, положившись как всегда на свой слух и инстинкты. Опал легла на его одеяло без глупых возражений вроде: «это же твоё одеяло!»

Самому варвару уже приходилось ночевать на траве, или прямо на снегу, или на голых камнях… И в куда худших условиях: и при ветре, и на морозе!

Утреннее солнце разбудило его даже раньше, чем проснулась свернувшаяся калачиком и трогательно посапывающая в кулачок девочка.

Конан смог наконец без помех рассмотреть её.

А неплохо, чтоб ему лопнуть! Очень приятные, правильные (Ну, когда расслаблены сном!) черты лица. Великолепные густые волосы цвета воронова крыла. Изящно изогнутые, словно туранский лук, брови над пушистыми опахалами ресниц… Да и зубки, насколько он помнил, очень белые и ровные.

Он готов поклясться печенью Неграла, что через каких-то года три она станет первой красавицей Шопесты!

И уж дядя Саидакмаль наверняка найдёт ей выигрышную партию.

Конана почему-то от такой мысли кольнуло в сердце.

Девушка вдруг открыла глаза — похоже, почуяла его взгляд.

Фиолетовые!

Вот в чём дело, пронеслась где-то глубоко в голове мысль — именно поэтому её и избрали! Ну а на поверхности сознания маячила другая мысль: какие огромные!..

— Конан! Когда ты так на меня смотришь, мне хочется снова раздеться! И… — она недоговорила, хитро прищурившись.

Вот паршивка! Так многозначительно посмотреть могла бы только прожжённая и опытная… С пелёнок, что ли, это в женщин заложено?!

Настал черёд варвара густо покраснеть и потупиться:

— Прости! Задумался. И засмотрелся. Ты… очень красива. Неудивительно, что тебя избрали.

— Да, ты прав. Дух дочери Тимуды должен вселиться в самую прекрасную девушку. Тогда у всех подданных нашей страны на следующие двенадцать лет будет достаток, мир и благополучие! И всякие болезни, как и войны, минуют нашу родину…

— Хм-м… Встречался я уже с такими культами. — варвар умолчал, что, как правило, он сам и там являлся «нарушителем вековых традиций», — Ни к чему хорошему это обычно его адептов не приводило. Благосклонность Богов ритуальными убийствами невинных жертв не снискать. Разве что таких сволочных, как Богов Стигии!

— Да, ты снова прав. Дядя тоже говорил, что этот культ пришёл в нашу страну от соседей. А тех, кто поклоняется, как он, Мирте Пресветлому, сейчас в городе осталось немного. Более половины уехали за последние шестьдесят лет — ну, после того, как восстановили Храм…

— Могу себе представить. Не каждому понравится, что его дочь могут принести в жертву дуре, которая возрождается к жизни только чтоб заняться… э-э… актом оплодотворения. И родами. Духовными. — варвар возмущенно фыркнул.

Опал похихикала. Сказала:

— Тимуда вряд ли дура. Просто, наверное, она — одна из тех, немногих сохранившихся сейчас, древних Богинь. Которые выше Духовных ставили телесные наслаждения!

— Возможно, возможно… Но я не собираюсь её достоинства и предпочтения сейчас обсуждать. Вот, возьми-ка, — Конан протянул Опал пригоршню сушёных сухофруктов и кусок зачерствелой лепёшки, — позавтракаем, да двинемся.

Рассеянно жуя, девушка поглядывала то на киммерийца, то на камни руин, то на небо. Варвар видел, что у неё море вопросов вертится на языке. Но только когда они покончили с завтраком, девушка спросила:

— А ты уже придумал, что попросишь у моего дяди за моё спасение?

Конан фыркнул:

— Как — что?! Оставшуюся часть денег, конечно! Мы так и договаривались.

— А такой вариант ты не рассматривал — ну, чтоб спаситель получил ещё и спасённую — в жёны?

Конан поперхнулся водой, фляжку с которой в этот момент поднёс ко рту. Во взгляде, которым он наградил «спасённую» мелькнула совсем не храбрость:

— Опал! Прошу тебя! Тебе же ещё двенадцать! А мне — тридцать один! Так что я вот тут на досуге обдумывал план подкормить тебя как следует, да обменять — на вес! Ну — за столько монет, сколько ты потянешь на весах Гильдии купцов!

— Нахал! Даром, что явно — варвар, так ещё и мужчина с дурным вкусом! Не оценивший по достоинству мою поистине неземную, избранную, красоту! И очарование!

Конан откинулся на камень, о который опирался спиной во время еды, и пооткрывал рот — словно выброшенная на берег рыба. Потому что слов не хватало.

Потом не выдержал — рассмеялся, громко и от души!

Спустя несколько секунд девушка, до этого кидавшая на него деланно сердитые и капризные взоры, присоединила свой звон серебряных колокольчиков к его басовитому ржанию…

3. Конан и тысяча каменных воинов.

Повесть. (Продолжение повести «Конан и сокровища пиратов» из сборника «Конан: новые приключения».)

О том, что деньги из пещеры Астига Безухого очень быстро закончились, перейдя из карманов команды «Вестрела» в загребущие лапы трактирщиков, и кошельки девиц лёгкого поведения города-порта Манзеи, можно даже не упоминать.

Но именно то, что они закончились, и сподвигло Конана и его хитроумного помощника Велтрана попытаться наконец найти кого-нибудь, кто расшифровал бы им таинственную карту и записку на ней. Конечно, в недрах старого города в Кордаве они знали бы, к кому обратиться. Но команда так бурно предвкушала долгожданный «отдых», что корабль Конана не доплыл даже до столицы, остановившись в порту Манзеи. Как вначале наивно считал киммериец — временно.

Однако ничто не бывает настолько постоянным, как что-то «временное». И вот уже от