Лайон Де Камп - Мститель Страница 24

Испуг сменился весельем: старые сподвижники Конана обступили могучего киммерийца, торопясь пожать чему руку и огреть ладонью по спине. А те, кто никогда его прежде не видел, спешили разглядеть человека, чье имя давно стало легендой, а подвиги — любимой темой для разговора в тихий вечер за стаканом вина…

Внезапно радостный гам прорезал чей-то повелительный голос:

— А ну, прекратить! Что происходит? Кто это такие? Я, кажется, ясно велел выловить их из воды и привести немедля ко мне!

На мостике, рассерженно стуча кулаком по перилам, стоял высокий мужчина в легкой кольчуге и ярко-красном платке, повязанном на голову. От глаза до подбородка, уродуя длинное, узкое лицо, тянулся скверно заживший шрам.

— Капитан, да это же Конан! — весело прокричал старый Артус. — Наш адмирал жив! Он вернулся к нам!

Капитан без труда распознал бронзовую фигуру киммерийца, и его близко посаженные глаза вспыхнули злым огоньком. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Конан опередил его:

— Ты страшно рад видеть меня, правда, Янак? Небось вспомнил, как я вышиб тебя с флота за то, что ты припрятал добычу, по праву принадлежавшую всем?.. И как это ты исхитрился снова стать капитаном, ума не приложу. Должно быть, Братство нынче переживает совсем уже скверные времена…

Янак оскалил зубы и крикнул в ответ:

— А вот за это, варвар, тебя подвесят вниз головой и поджарят над корабельным очагом. Здесь командую я! Я — капитан!

— Это верно, — ответствовал Конан. — Как и то, что я — по-прежнему член Братства! — Он с вызовом огляделся вокруг и, не услышав возражений, продолжал: — Каждый член Братства имеет право предложить капитану корабля поединок и в случае победы занять его место. Так вот, я требую поединка, Янак!

Он подкинул и снова поймал кинжал, позаимствованный у Рольфа. Это было грозное оружие с широким восемнадцатидюймовым лезвием, но все-таки не меч. Им с Рольфом пришлось бросить свои мечи во время побега из дворца Ездигерда; теперь у них был на двоих только этот кинжал.

Команда встревоженно загудела. Все знали — по правилам капитанского поединка Конан должен был драться лишь тем оружием, которое было при нем в момент вызова, тогда как Янак мог выбрать, что пожелает. Ко всему прочему, Янак был в кольчуге…

Артус схватил киммерийца за локоть:

— Это сумасшествие, Конан! Янак изрубит тебя на кусочки! Я видел, как он дрался один с троими пьяными задирами — и всех уложил. Позволь, мы выкинем его за борт и провозгласим тебя капитаном. Все твои прежние соратники — на твоей стороне!

Конан отрицательно мотнул головой, проворчав:

— Зато другая половина команды не знает меня совсем, и такое им навряд ли понравится. Что хорошего, если люди разобьются на кучки и станут коситься друг на друга? Как же мы сражаться-то будем? Нет, старина, все должно совершиться согласно обычаю!

Команда тем временем освобождала место около мачты. Подошел Янак. На рассеченном шрамом лице капитана блуждала злорадная улыбка: он держал в руке острый прямой меч — изделие искусного оружейника. Блестящее лезвие, отточенное, как бритва, плавно сбегало к концу. Двумя руками Янак согнул и разогнул его несколько раз: в самом деле, великолепный клинок…

Конан покрепче перехватил рукоять кинжала и тоже шагнул к мачте. Вокруг нее на палубе уже вычертили углем широкий круг ярдов шести в поперечнике. Правила поединка были просты. Разрешался любой прием, любая уловка. Схватка длилась до смерти или по крайней мере до тех пор, пока один из соперников не падал с ног, изнемогая от ран: в этом случае проигравшего отправляли на корм рыбам. Если же кто-либо из поединщиков оказывался за пределами очерченного круга, зрители немедля вталкивали его обратно. Конан едва успел вступить в круг, как Янак прыгнул вперед. Его меч со свистом рассек воздух, но киммериец был слишком опытным бойцом и не дал застать себя врасплох. Он проворно отскочил в сторону, и Янак спасся от его кинжала лишь тем, что в последний момент успел отчаянно изогнуться всем телом. Это заметно добавило ему осторожности: он понял, что кольчуга и длинный меч не принесут легкой победы, хотя превосходство оружия, пожалуй, стоило роста и силы киммерийца.

Несколько раз Янак неожиданно атаковал, сопровождая свои удары криком и руганью. Конан молча и без видимого усилия отбивал его выпады, пятясь по кругу. Насмешки пиратского капитана, призывавшего остановиться и решить дело, его нисколько не трогали.

Тогда Янак прибег к хитрости. Дождавшись, пока они с Конаном окажутся по одну сторону мачты, он высоким прыжком взвился в воздух, одновременно рубанув сверху вниз по непокрытой голове киммерийца.

Конан отреагировал молниеносно. Он не попытался отскочить прочь, нет! Он метнулся вперед. Меч Янака просвистел за его спиной, не причинив вреда, зато кинжал киммерийца по рукоять вошел в живот врага — легкая кольчуга не задержала ужасающего удара. Очередное проклятие замерло на языке у пирата; он рухнул на палубу, изо рта хлынула кровь, рука выпустила меч. Нагнувшись, Конан поднял его за одежду и могучим размахом швырнул мертвое тело через головы команды за борт. Потом поднял оброненный меч и ледяным взглядом обвел ряды притихших пиратов:

— Ну что, парни? Как теперь зовут вашего капитана?

— Конан!.. — дружно заорала команда. Усомнившихся, кажется, не нашлось. Какое-то время Конан наслаждался триумфом и вновь приобретенной властью. Потом его громовой рык погнал людей по местам:

— А ну, к шкотам и за весла, лентяи! Кто-нибудь — на мачту, да поживей! У меня на хвосте сам король Ездигерд, но, во имя Крома, придется ему за нами побегать! Повеселимся, ребята!

Кое-кто невольно ахнул, услышав, что величайший гонитель Братства находился так близко. И все-таки почти священная вера в капитана Конана была столь велика, что сомнения очень скоро отпали. Многие помнили — Конан не раз выходил из самых гибельных ситуаций, то силой, то хитростью добывая победу. И те, кто видел это своими глазами, спешили поведать остальным.

Конан одним прыжком оказался на мостике и прокричал:

— Поднять парус! Курс — юго-восток!

Люди послушно схватились за фалы, помогая себе задорным моряцким напевом. Желтый парус развернулся над головами и выгнулся, наполняемый ветром. Пират у руля налег на правило, разворачивая узкий, стройный корабль. Галера птицей полетела на юго-восток…

— Значит, Артус, ты решил, что Конан свихнулся? Во имя Крома, я очень надеюсь, что и Ездигерд думает так же!

Смеясь от души, киммериец откинулся к спинке кресла и поднес к губам кубок с вином. Дело происходило в капитанской каюте. Конан не преминул завладеть гардеробом своего покойного предшественника и облачиться в красочный наряд вилайетского пирата: алые шаровары, ботфорты, желтая, с широкими рукавами рубаха из тонкого вендийского шелка и широкий многоцветный кушак на талии. Венчала наряд красная головная повязка, а за кушаком торчал длинный кинжал с резной рукояткой слоновой кости.