Стефан Петручо - Дэдпул. Лапы Страница 25

– Нет! Я…

Кажется, я попал в больное место.

– Расслабься, камрад. Может, Джей Джона Джеймсон и считает тебя угрозой для общества, но я тебе не судья. Я всегда говорю: тот, кто подмечает соринку в чужом глазу, сначала должен достать бревно из своего. Этим бревном потом можно будет шмякнуть по голове того, с соринкой. Смекаешь?

– Честно говоря, нет.

Я тоже.

Это такая тактика! Я тяну время, надеясь, что пёс всё-таки будет трансформироваться более активно. Если за всем этим и вправду стоит некий загадочный Дик, как уверяет Джейн, то у него серьёзные проблемы с контролем качества. Ну или, может, бабуля всё-таки перекормила своего пёсика.

– Ребятки, я не хочу создавать проблем. Я очень тебя люблю, Спайди, – а вам, мэм, стоит всерьёз задуматься, не вступить ли в ряды Людей Икс. Но мне нужно кое-что сделать, и, для разнообразия, это действительно во всеобщих интересах. Не могли бы вы, пожалуйста, отдать мне щенка всего на несколько минут – просто чтобы я убедился, что он не превратился в монстра?

– Нет! – кричат они хором.

Хмыкая и цокая языком, Мисс Америка 1776 тянет Бена за поводок, чтобы возобновить утренний променад, и поворачивается к нам спиной. Надо отдать ей должное: приструнить двух ребят с суперсилами вроде нас со Спайди – та ещё задачка. А пёсик явно стремится убраться отсюда как можно быстрее. Одобрительно ворча, он со всей силы натягивает поводок и тащит хозяйку за собой.

Они успевают сделать несколько шагов, а потом… бум, трах, бах!

Бен стрелой устремляется вперёд и увлекает за собой бабульку. В страхе сжимая поводок, она летит вслед за псом, даже не касаясь земли, – словно нелепый воздушный змей. Давай, бабуля, давай!

Интересно, как высоко она могла бы подняться, если бы поводок был длиннее? А, неважно. Полёт явно не продлился бы долго – ужаленному под хвост псу, похоже, шерсть завесила глаза. Он несётся прямо в угол кирпичного шестиэтажного дома.

Правда, псу это нипочём. Его голова размером не больше кокосового ореха пробивает стену и оставляет в ней отверстие, по габаритам подходящее даже старушке.

– Тётя Мэй! – вопит Спайди.

Погодите, что? Он и её имя знает? Я не знал, что он телепат! О боже, он что, и мои мысли может прочесть? Было бы очень неловко! Я не привык выставлять все свои мимолётные фантазии на всеобщее обозрение. Спайди, какое число я загадал? Ну давай, скажи!

Не работает. Его паучье чутьё, видимо, отшибло из-за паучьего удивления. Кстати, если вам вдруг интересно, я загадал семь.

Но не бойся, тётя Мэй! Человек-паук мчится быстрее ветра, и рефлексы у него дай бог каждому. Он, словно молния, мигом оказывается в нужном месте. Так что сейчас он, конечно, в шоке, но это продлится не больше микросекунды.

Которой шустрому наёмнику вроде меня сполна хватает, чтобы забрать назад свою пушку. Оп!

Теперь, как следует вооружённый, я пылко бросаюсь в погоню с криком:

– Я же говорил! Я говорил!

(К слову, дамы, Дэдпул всегда пылкий. Просто на этот раз это ещё и совпало с погоней.)

Оставаясь собакой внешне, но не по сути, Бен мчится сквозь Форест-Хилс. Слово «сквозь» я использую в самом буквальном смысле – он пробивает припаркованные машины, торговые автоматы и жилые дома, таща за собой несчастную тётю Мэй. С учётом всех этих разрушений, грохота и лязга район теперь вряд ли может называться спальным – попробуй тут засни!

Я пытаюсь их догнать, уворачиваясь от летящих обломков, перепрыгивая то, отталкиваясь от этого, постепенно сокращаю дистанцию и при всём при этом стараюсь выглядеть как можно круче. А что же Спайди? Он перелетает от дома к дому на своей паутине – с 1962 года ничего не изменилось. (Ему кто-нибудь говорил, что пауки на самом деле так не перемещаются?) Не успеваю я и глазом моргнуть, как он меня обгоняет.

Не желая быть посрамлённым, я набираю скорость, пока не подбираюсь к старушке настолько близко, что мог бы поцеловать её летящую по воздуху туфлю (хотя ума не приложу, зачем мне это делать).

Вас, наверное, уже тошнит от всех этих разбитых машин, но что ещё можно громить в Нью-Йорке? Бен превращает чей-то лимузин в постмодернистскую инсталляцию из кусков искорёженной стали. Это лишь слегка его задерживает. Но мне хватает.

Я уклоняюсь от обломков лимузина и совершаю восхитительный манёвр. О, это кульминационный момент погони: пусть я не демонстрирую чудеса силы и скорости, зато совершаю акробатический этюд, по сложности сопоставимый с дзенским коаном. Надо будет попросить Престон, чтобы посмотрела записи с камер, – наверняка меня запечатлели. Говорю вам, получится отличный полосный кадр. Пусть его нарисует ваш любимый художник, и пусть его выпустят отдельной лимитированной серией, с автографом. Опираясь рукой на расколотый лимузин, в котором только что сработала подушка безопасности, я подпрыгиваю и перелетаю через тётю Мэй. В другой руке я сжимаю УРА и целюсь прямо в злополучного щенка.

Но тут на сцену выходит Паук. Мухи-Цокотухи рядом нет, и он врезается прямо в меня. Может быть, он думает, что это ему полагается полосный кадр. С точки зрения чистого маркетинга, может, он и прав.

– Не стреляй, псих! Ты же можешь её задеть!

Он пролетает мимо, и мне только и остаётся, что крикнуть нарисованному на его спине науку:

– Да брось ты, в самом деле! Как я могу промазать? Стрельба – моя профессия!

Думаете, я упал духом? Как бы не так! Я продолжаю погоню. Идти по следу Бенни очень просто. Конечно, Халк, если бы очень спешил в ванную, учинил бы разгром посильнее, но и этого достаточно.

Спайди летит надо мной, высматривая цель. Поскольку он до сих пор на неё не спикировал, я делаю вывод, что сейчас самое время расставить всё на свои места.

– Знаешь, стенолаз, если она пострадает из-за того, что ты мне помешал, это будет на твоей совести.

Спайди хлопает себя по лбу:

– Я и так кругом виноват, а теперь ещё это!

– Вся эта история вообще довольно странная, на мой вкус. Люди стареют, болеют, слабеют. Иногда их утаскивают за собой щенки-монстры. В конце концов все умирают. Так устроен мир, приятель. Не кажется ли тебе, что пора просто отпустить её? Как сказал Фолкнер, «Ода греческой вазе» дороже десятка старых дам.

– А ну заткнись! Это не греческая ваза, это пёс-монстр! И это не старая дама, это моя…

Он прерывается на полуслове. Я слышу, как он под маской скрежещет зубами, как будто выдал секрет своей личности или что-то в таком роде. И тут на меня снисходит озарение:

– Я понял! Это не старушка, это твоя жена. Это было в каком-то комик-скетче, да? У Генри Янгмэна? Стой, погоди, это правда твоя жена? Слушай, это как-то… дико.

– Это не моя жена!

– Ты её просто используешь? Я знаю, что обязательства многих пугают, но, если ты никогда ни к кому не привязываешься, разве ты можешь считать себя свободным?