Владимир Белобородов - Норман Страница 25

– А где Раск?

– Его снесло ниже. – Лекам присел на поваленное дерево. – Тебя перевязать надо.

Я вспомнил про рану, видимо, в запале сражения чувствительность притупилась. Боль пронзила руку. В месте ранения мучительным взрывом отзывался каждый толчок пульса. Лекам ходил между лошадьми, что-то выискивая.

– Выродки! – расстроенно воскликнул он. – Лошади с эликсирами нет!

– Если кто-то думает, – орк закончил зачехлять лук, – что ребята с того берега успокоились, то он заблуждается. Река неширокая, и они сейчас ищут мост либо брод. А в худшем случае переправляются вплавь ниже по течению.

– Рик, Шивак, – я собираю лошадей, – дуйте искать Раска.

– Что делать? Дуть?

– Найдите Раска! – слегка повысил я голос.

Гномы, покосившись на меня, пошли ловить своих лошадей.

– Кальд, что с тобой? – Я посмотрел на гнома-кузнеца, который явно находился в прострации.

– Гномы не плавают.

– Ты не умеешь плавать?

– Ни один гном не умеет плавать. Мы не плаваем!

Тут до меня стало доходить, что подразумевал Кальд. Гномы ведь тяжелее людей.

– Собирай лошадей, не время истерить.

Отец обрубал мечом какую-то ветку, закончив, подошел ко мне:

– Открой рот.

Я непонимающе посмотрел на него.

– Открой рот и прикуси палку.

Я выполнил приказ отца.

– Храм!

Орк подошел, взял одной рукой левое предплечье, схватившись за конец болта, с легкостью выдернул его из руки. Ветка в зубах затрещала.

– Лекам. – Отец отошел от меня.

Маг кинжалом вспорол мне рукав и плеснул чего-то явно из гномьей фляги. Рану прожгло, но после эскулапства орка все остальное казалось массажем. Через четверть части появились гномы с найденным Раском. Оказалось, что его снесло гораздо ниже, и он, выбравшись, подобно Кальду, медитировал на берегу. Я был удивлен, как с такой водобоязнью гномы вообще полезли в реку. Кроме Раска гномы привели лошадь, нагруженную эликсирами. Лекам на радостях перевязал меня заново, намазал рану светло-коричневой мазью, на запах соответствующей цвету.

Собравшись и подсчитав потери (не хватало двух лошадей, одна из них была с продуктами, а вторую подстрелили под спасенным гномом), мы отправились в путь. Храм предлагал переплыть на тот берег и тем самым запутать противника, и в его словах было зерно логики, но гномы уперлись и приготовились «остаться на этом берегу и встретить смерть как отважные гномы, а не как лягушки». На почве этого всучили Кальду меч из трофейных. Он с кислым лицом осмотрел его и со словами: «Увидит кто, засмеют», – все-таки надел на пояс.

Храм смог настоять на том, что необходимо пройти по воде вдоль берега локтей двести – с целью запутывания следов. Когда выходили из воды, поняли, что уловка не сработала. Запутать следы не получилось. Лекам заметил схоронившегося наблюдателя на противоположном берегу. Преследователи, как оказалось, не глупы. Выйдя из реки, наш разномастный кавалерийский отряд стал углубляться в лес.

Глава 6

Скользкое баронство

Лес на этом берегу разительно отличался от леса на противоположном. Огромные хвойные исполины стояли на приличном расстоянии друг от друга. Величественность леса, казалось, подчеркивала нашу незначительность в этом огромном мире. Шелест крон деревьев одновременно с полным отсутствием щебета птиц навевали какую-то тоску.

Вскоре отец перевел отряд на рысь. Ехали молча, боялись выдать местоположение, эхо в лесу было глухим, но разлеталось далеко, да и тряска на лошади не способствовала разговорам. В четвертой четверти дня устроили короткий привал, во время которого определили, что на лошади с продуктами был и бурдюк с водой, поэтому наши запасы воды составляло то, что имелось в трех оставшихся флягах. То есть мы остались без воды и еды. После десятимерного отдыха снова пошли рысью, само слово уже вызывало раздражение, однако это был самый оптимальный темп передвижения.

На ночевку остановились уже в сумерках, поужинали сыром, обнаруженным в одной из гномьих сумок, хлеб, лежавший там же, размок и в пищу не годился. Ситуацию с водой исправил ручей, повстречавшийся на пути примерно часть назад, там же напоили коней. Ломтик сыра, доставшийся каждому, не унял голода, а только обострил его. Лошади тоже фыркали, изобилия корма для них в хвойном лесу не наблюдалось. Костер не разводили, незачем было, да и боялись преследователей. Храм скупыми приказами распределил смены ночного дежурства. Спали все одетыми, под открытым небом, благо одежда, в отличие от шатра гномов, подсохла, а сапоги, по примеру орка, сняли, еще отъезжая от реки. Моя смена пришлась на предрассветное время, сразу после Шивака, который молча растолкал меня и улегся на мое место спать, видимо, считал, что так теплее.

Не скажу, чтобы смена была неспокойной, но всю часть, которую я стоял на страже, у меня не проходило ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Я даже вынул меч и разбудил орка, но спустя десять мер Храм сказал:

– Показалось. Я ничего не слышу.

Утро выдалось пасмурным, как по настроению, так и по погоде. Завтракать было нечем, поэтому мы довольно быстро собрались в путь. Лес казался нескончаемым и однообразным, как и шум ветра в кронах хвойных исполинов. К полудню местность начала меняться, появился кустарник, что хоть как-то разнообразило дорогу.

– Как думаете, где мы? – Орк явно выглядел бодрее остальных.

– Где-то в Скользком баронстве. – Кальд поравнялся с ним.

– Что это за баронство? – Мне стало интересно, да и длительное молчание изрядно поднадоело.

Кальду, видимо, тоже надоела тишина, поскольку он начал оживленно рассказывать:

– Кругов за двадцать до начала Темной войны на этих землях жил барон, имени его не помню, но родовое имя он носил – эр Скользкий, вот и баронство называли Скользким. Однажды у него заболела жена, серьезно заболела, лекари и маги только руками разводили. Она стала очень быстро худеть, держалась практически на амулетах жизни. Круга за три барон на лекарей, магов и амулеты выкинул почти все состояние. Остаток средств потратил на темных магов, хорошо хоть до некромантов не дошел. В общем, однажды к нему пришел какой то маг и сказал, что поможет в обмен на баронство. Скользкий согласился, и маг вылечил жену, но очень уж оригинальным способом – сделал ее вампиром. А вампиры при перерождении не помнят прошлой жизни. Жена, переродившись, не вспомнила мужа, и он стал ее первой жертвой. Ну а дальше она перебила всех слуг замка, кое-кого сделала вампирами своего гнезда, даже маг не смог уйти. Ну и после этого народ отсюда начал бежать, а кто не убегал, пропадал. Земли стали считать проклятыми.

Гном на некоторое время замолчал.