Андрей Силенгинский - Крепость Тельцов Страница 26

— Опомнись, Рикатс! Подумай, что ты говоришь… о ком ты говоришь!

— Это ты опомнись, Михашир! — Рикатс вскочил на ноги, нависнув над другом зловещей тенью. — У нас тут война, знаешь ли, и я собираюсь ее выиграть! По большому секрету скажу тебе, что сейчас я ближе к этому, чем пару часов назад. Несмотря на сгоревшее продовольствие… нет, демоны меня раздери, благодаря сгоревшему продовольствию! А тебя я прошу не мешать мне, а лучше — хоть немного помочь. Я могу на тебя рассчитывать?

Михашир задумчиво смотрел на Рикатса, застывшего в неудобной позе — низкий свод палатки не позволял ему выпрямиться в полный рост. Слова начальника выглядели болезненным бредом, возможно, он сошел с ума? Но если так, разве Михашир, как верный подчиненный и старый друг не должен последовать его примеру?

— Хорошо, Рикатс, — Михашир сам удивился твердости своего голоса. — Что ты от меня хочешь?

Рикатс, словно получив долгожданный сигнал, опустился на землю. Одной рукой он порывисто обнял друга за плечи.

— Спасибо! Без твоей помощи мне пришлось бы туго. Теперь возвращайся к палачам и проследи, чтобы известия о небесном огне не просочились в армию. Это самое главное!

— Ты собираешься утаить этот факт? — деловито спросил Михашир.

— О, всего на пару часов! Но эти часы мне нужны…

— Зачем?

— Чтобы выспаться! — рявкнул Рикатс. — Прежде всего, чтобы выспаться. До рассвета меня не буди, что бы там не случилось… ну, разве что Глаз перейдет в наступление. Хотя я сильно в этом сомневаюсь. Перед самым рассветом разбудишь, но постарайся по возможности сделать это незаметно. Не получится — бес с ним, но лучше, чтобы получилось.

Михашир пожал плечами.

— Думаю, с этим я справлюсь. Что дальше?

— Дальше? — Рикатс заглушил зевок коротким смешком. — Дальше мой выход. А ты мне будешь подыгрывать.

Какое-то время Михашир ошарашено молчал, не веря своим ушам.

— То есть… это все?! Ты больше ничего не хочешь мне рассказать?

Рикатс оскалился и закатил глаза.

— О боги! Что тебе еще рассказывать? Михашир, ты видел все, что видел я. Ты слышал все, что слышал я. Теперь я прошу от тебя самой малости — дать мне поспать. Но тебе хочется провести это время за разговорами!

— Не пойму, как ты можешь спать! — Михашир сокрушенно покачал головой. — Неужели тебя не пугает гнев богов?

— Знаешь, дружище, — устало сказал Рикатс, устраиваясь поудобней на медвежьей шкуре, заменяющей ему постель. — Однажды мне уже приходилось идти против воли богов. И посмотри на меня — я прекрасно выгляжу, прекрасно себя чувствую и командую могучей армией… По крайней мере, она станет могучей завтра, ведь теперь мы знаем имя предателя.

— Что?! — Михашир подскочил на ноги, от волнения даже забыв про очередное богохульство Рикатса. — Имя предателя?!

Пару раз всхрапнув, Рикатс заговорил сонным, проваливающимся голосом:

— Ах, да… прости, дружище. Не мы… Это пока только я знаю имя…

Храп стал ровным и размеренным, а лицо Рикатса — безмятежным, как у младенца.

Подавив желание пнуть спящего человека, Михашир порывисто вышел из палатки.

Глава десятая

Восточная граница Земли тельцов, город Арисса. Накануне открытия Арисской ярмарки.

Осенний вечер манил мягким теплом последних погожих недель. Усевшись на крылечке, старый привратник Яссена настежь распахнул входную дверь, будто приглашая пылающий глаз закатного Солнца заглянуть в дом и разнести в клочья сгустившийся под его крышей мрак. С того места, где сидел сам Яссен, из темной комнаты с занавешенными окнами и освещенной лишь чадящим огоньком масляной лампы, прямоугольник двери казался ожившей картиной, написанной каким-нибудь великим чудодеем из древних времен. Картина была поистине волшебна. Неведомый художник поместил на ней стайки детей, то и дело проносящиеся из одного края полотна в другой, женщину у правого обреза, ведущую оживленную беседу с кем-то не нарисованным, пылевые смерчики, поднимаемые неощущаемыми, и оттого странно-призрачными порывами ветра. Наполнил свое творение звуками — визгом и смехом детей, стрижиными криками, бормотаньем женщины, шелестом листвы… А еще он добавил запах, один единственный, но такой, от которого у Яссена вдруг защемило в груди — теплый запах уходящего лета.

Старый привратник как мог заботился о своем хозяине, и Яссен был ему за это очень благодарен, вот только… Вот только тревожные предзнаменования, случившиеся днем, никак не шли у него из головы. Результаты сегодняшнего гадания были мрачным предупреждением, угрозой. Будто самый жуткий демон вдруг вынырнул из мрака оборотной стороны и погрозил когтистым пальцем: ждите беды! Но что за беда? Война? Да, она близко, у самого порога. Но знающие люди говорят, что орды Глаза увязли на границе с Землей скорпионов, и вряд ли скоро явятся сюда. Тогда что? Не ярмарка ведь! Ярмарка может быть всякой — шумной, возмутительной, бесшабашной, пьяной, богохульной, пестрой, полной соблазнов… Соблазны! Будь они прокляты, эти соблазны! От одного этого слова мутится разум. И с кем, с кем он ее видел! Как забыть этот позор?!

Нет, нужно успокоиться. Проблема решена, решена давно, нужно выбросить из головы и думать о том, что важно теперь.

Ярмарка. Завтра ярмарка. Эта мысль отрезвила, вернула к реальности. Нужно работать.

Лишь небольшую часть своего служения жрец совершает в храме у алтаря или в башне у гадательной чаши, хотя именно по этой самой работе люди судят о нем. И им невдомек, что большую часть работы он делает здесь, за этим самым столом, обложившись папирусами и зарывшись в старые свитки.

Ярмарка, Хлебная ярмарка. Пахнущая пропыленными мешками с зерном, расплавленным воском печатей, которыми каждый год перед торжищем Смотритель рынков клеймит меры и гири, п отом носильщиков, конским навозом, благовониями, снедью, вином, сеном, углем, медью, башмаками, сыростью, приносимой первыми холодными ветрами с гор, репой, жухлыми цветами, и еще тысячью тысяч запахов, на которые так щедра эта земля.

А еще ярмарка пахнет кровью. Арисса — пограничный город, сюда на торг съезжаются толпы скорпионов, водолеев, наезжают жители иных Земель, и накануне открытия вся эта чужестранная братия приносит бесчисленные жертвы богам своих захудалых земель. Режут баранов, режут коз и свиней, отрывают головы голубям, вспарывают животы рыбам, вытряхивая на жертвенники их вонючие потроха. Реки крови, тысячи оборванных жизней несчастных бессловесных тварей — и все это во имя надежды увезти из-под стен Ариссы чуть больше дзангов, чем в прошлом году. А потом — Великое Постоянство! — эти варвары жгут жир, жгут кости своих жертв, вознося хвалы бесплотным духам, обитающим в Тени Зодиака, приносят жертвы мертвецам, моля их присмотреть за живыми, прося подыскать тепленькие местечки в тех краях, куда когда-нибудь отправится каждый из нас, чтобы остаться там навсегда. И никто из них никогда не примет и не познает истины, с испокон веков известной тельцам. Истины, гласящей, что только твой бог-покровитель может решать, удостоишься ты после смерти его милости или нет. И что никакие жертвоприношения не заменят верного служения своему богу. Дикость! Дикость! Дикость!!!