Сказания Меекханского пограничья: Север – Юг - Роберт М. Вегнер Страница 26

Они двинулись одновременно — пять широких и глубоких колонн, по тысяче лошадей в каждой. Одна в лоб, еще две — по сторонам от нее, две последние — на флангах, почти вдоль скальной стены. Сначала ехали медленно, шагом, ровнехонько, словно гвардия, дефилирующая перед императором. Потом ускорились, перешли в рысь, затем в галоп. Даже притаившиеся в ста футах выше стражники чувствовали дрожание скалы, передающей удары тысяч копыт. Атакующие на флангах отряды первыми ринулись вскачь, засыпая баррикаду градом стрел. Теперь между залпами не было перерывов, дождь стрел равномерно и беспрерывно ударял в повозки, острия втыкались в доски, в защитные козырьки, в щиты тяжелой пехоты, стоящей чуть позади в тесном строю.

Баррикада молчала. Атакующие приближались, будто идущая с пяти направлений серо-бурая лавина, а линия повозок выглядела покинутой. Сверху было видно, как пехота с невозмутимым спокойствием принимает стрелы на щиты, как арбалетчики стоят с оружием, готовым к стрельбе, как дрожат напряженные до предела плечи онагров и скорпионов. И все ждут.

А чего ждут, сделалось ясным, когда нападающие перешли магическую до сей поры линию в сто ярдов. Первые четыре лошади в атакующей колонне слева с диким ржанием покатились по земле, попав в замаскированные дыры, проверченные солдатами. Было поздно останавливаться, да и, сказать по правде, вовсе не выглядело, чтобы кочевники имели такое намерение. Сто ярдов, отделяющие их от баррикад, стоили отряду несколько десятков лошадей, но атакующие, скорее всего, ожидали таких подвохов и были готовы к потерям. Видимо, не впервые они сражались с меекханской пехотой.

Обтекая упавших коней, затаптывая собственных товарищей, конница ринулась на баррикады.

А баррикада ожила. Арбалетчики заняли позицию и дали слаженный залп. А потом второй, прорежая атакующих. Но больше не успевали ничего, поскольку одна рота арбалетчиков — это около двухсот человек, двести стрел, пусть даже каждая с легкостью пробивает полный доспех; да только и зарядка оружия даже у хорошо вышколенного солдата занимала как минимум полминуты.

Два залпа, данные в упор, собрали кровавый урожай, но, пока арбалетчики горбились, терпеливо накручивая рукояти, атакующие оказались у баррикад. Свистнули веревки, на ощерившиеся в сторону кочевников заостренные колья, установленные перед повозками, набросили петли — и дернули. Удалось не со всеми, меекханцы умели вкапывать дерево в землю, не один конь завалился назад, не один всадник вылетел из седла. Но многие из поспешно приспособленных для обороны дышел и кое-как отесанных деревяшек поддались. В еже, защищающем баррикаду от нападения, появились первые дыры.

Все это продолжалось буквально несколько мгновений, за которые арбалетчики успели сойти с повозок, уступая место пехоте. Тяжелые дротики полетели в сторону всадников, сбивая их с седел и раня лошадей. Одновременно щелкнули спуски машин, и несколько горящих снарядов упали на поле битвы. Обе атакующие с флангов колонны оторвались от баррикады, рассыпаясь в стороны и уступая место главным силам.

* * *

— Они приготовились к потерям, говорю вам, это было видно по тому, как идут в атаку. Собранные, сжавшиеся в седлах, с поднятыми над головой щитами. Уже не пели, шли в бой не на жизнь, а на смерть. Проклятие: сверху это выглядело глупо — конница, штурмующая окопавшиеся повозки — ничего более безумного и придумать невозможно. Но тогда мы еще не знали, что се-кохландийцы учились брать такие укрепления во времена войн с верданно в восточных степях. Прекрасно знали слабые стороны таких баррикад, особенно когда их строят не из специально предназначенных для этого боевых фургонов, а лишь из простых купеческих повозок.

Лейтенант оглядел собравшихся солдат. Почти весь отряд сидел поблизости. Даже Хавен наконец-то отыскал в ручье камень для кургана при спуске и присоединился к слушающим. Шпиона посадили поблизости и привязали к дереву. Кеннет подумывал было, не скомандовать ли выступление, однако это явно был нелучший момент. Кроме того, они взяли действительно неплохой темп, а потому могли еще немного послушать.

Велергорф продолжил:

— Эти сукины дети умели захватывать усиленные фургоны, еще как умели…

* * *

Атакующие колонны разделились, охватывая укрепления по всему фронту. Всадники выдержали град дротиков, приняли на себя очередной залп из арбалетов, не отступили перед огнем. Не оставались в долгу и сами, стреляя из луков и метая с малой дистанции короткие копьеца. Прижали пехоту, оттянули на себя внимание. И тогда появилась еще одна группа нападающих.

У этих были тяжелые, массивно скроенные кони, напоминавшие рыцарских скакунов. Они молниеносно подъехали под самые повозки и забросили на борта веревки с крюками, по три-четыре на каждый воз. Развернули животных и пустили их галопом. Все случилось так быстро, что лишь несколько всадников получили дротик или стрелу. Внезапно всю баррикаду сильно встряхнуло. Колеса повозок, хотя и вкопанные по оси, взлетели в воздух, закрутились беспомощно. Скрипели выламываемые доски, трещало дерево. Через миг, когда оборвалось большинство веревок либо сломалась часть бортов, повозки тяжело опали назад. Но не все. Две, зацепленные особенно крепко, накренились вовне, да так и остались. Повисли, наклонясь, опираясь только на колеса с внешней стороны баррикады.

Молодой вестовой видел, как в одном месте трое солдат отчаянно рубят веревки мечами, пока повозка наконец медленно, словно раздумывая, опадает на четыре колеса, занимая место в строю. А вот на другой оказался лишь один пехотинец. Повозка накренилась так сильно, что борта ее уже не защищали от стрел. Солдат обрубил ближайшую веревку, метнулся к следующей, и тогда стрела ударила его в загривок, сразу над слишком низко опущенным щитом. Он присел, тряхнул головой, словно раненый зверь, и с широкого замаха отрубил второй крюк. Получил еще одну стрелу, в бок, пошатнулся, сделал три неуверенных шага, потом отшвырнул щит и, подхватив меч двумя руками, прыгнул к двум последним веревкам. Рубанул первую, когда брошенный дротик зазвенел о его шлем, — сделал это слишком сильно, клинок меча вгрызся в дерево сразу подле крюка. Он выпустил рукоять и схватился за стилет.

Три стрелы ударили его в грудь, одна за другой, пробивая кольчугу и кожаный доспех под ней. Солдат упал на колени и тут же вцепился окровавленными пальцами в дерево борта, подтянулся вверх, чирканул стилетом по последней веревке. Казалось, что острие лишь скользнуло по волокнам, но те лопнули со звуком, что перекрыл даже шум битвы. Повозка опустилась на свое место. В нее сразу же вцепились другие пехотинцы, в сторону кочевников полетели дротики, мелькнули стрелы, артиллерийские машины послали над головами очередную порцию кувшинов с зажигательной