Олаф Локнит - Чёрная река Страница 26

— Ты голиард, — подсказал черноволосый. — Видывал я вашу братию… Значит, язык хорошо подвешен? Верно?

— Без этого в нашем ремесле делать нечего, — ответил Фалькон. — Заговаривать зубы я умею.

— Вот и отлично. Язык и будет твоим главным оружием… Слушай очень внимательно и за поминай, что скажу. Второй раз повторять не буду. Да, и если надумаешь сбежать с деньгами — из-под земли достану.

Фалькон кивнул и поежился. Этот точно достанет — у пиратов Барахас был похожий взгляд.

Серебро свое дело сделало: предложение оказалось сколь необычным, столь и заманчивым.

Голиард согласился почти не раздумывая.

Удивительно, как может перемениться жизнь человека благодаря случайной встрече в грязной таверне!

Впервые за много зим у Фалькона появилась чистая и добротная одежда, в кошеле приятно позванивали монеты, а поселили его на приличнейшем постоялом дворе «Два Леопарда» — комнатка была маленькой, но раньше голиард ни о чем подобном и мечтать не мог!

Наниматель приказал при людях посторонних именовать его месьором Арсом из Шамара, а в разговорах наедине — Конаном Канах. Имя странное, чужеземное, месьор Конан на аквилонца походил мало: скорее, этот человек был выходцем из Темры или из Гандерланда. Фалькон только руками развел, узнав потом, что Конан происходит родом из Киммерии, страны варварской, почти сказочной и незнаемой.

Чем именно занимался Конан для голиарда оставалось загадкой. Никаких сомнений, «ночным цирюльником» он не является, хотя переодевается по пять раз на дню и ведет себя странно. Киммериец выступает то в роли дворянина, то наемника, иногда превращается в жулика с окраин.

Сопровождают его двое: угрюмый и неразговорчивый громила по имени Эмерт и смуглый молодой человек с благородными манерами — Фалькон слышал, как варвар назвал его «графом Риго». Неужто на самом деле граф?..

Перво-наперво Конан в точности узнал, что голиард умеет делать. Стихи сочиняешь? Отлично. Играешь на лютне? Еще лучше! С благородным обхождением знаком? Просто замечательно! (Фалькон запросто перенимал манеру общения разных людей и мог прикинуться хоть купцом, хоть герольдом его светлости Троцеро — без этого таланта миму или голиарду не обойтись). Одно плохо: оружием Фалькон вовсе не владел, только ножом, а потому следовало избегать даже намека на поединок!

При чем здесь поединки? Да при том, что голиард отныне становился человеком с достойным происхождением и уважаемым родом занятий: сын обедневшего дворянина наделенный поэтическим даром, путешествующий по землям Пуантена — дело самое обычное. В этих местах любили трубадуров и ценили искусство стихосложения.

Сразу возникла трудность: Фалькон привык к непритязательным нравам крестьян и не сочинял ничего сложнее грубоватых песенок. Могли возникнуть ненужные осложнения — дворяне ничего подобного слушать не будут! На помощь пришел Риго, прекрасно осведомленный о нравах царящих в дворянских замках и за ночь родились четыре вполне приличные баллады с соответствующими оборотами и куртуазными фразами. Теперь можно смело отправляться в гости к графу Безьера.

— Прежде всего — будь скромен, — втолковывал Конан Фалькону. — Поменьше рассказывай о себе, граф отлично знает все генеалогии и гербы, может подловить на лжи. Ты приехал очень издалека, допустим — из Бритунии…

У Фалькона была хорошая память и он быстро зазубрил имена дворян какого-то герцогства Райдорского находившегося в восходной части Бритунии — прошлым годом киммериец провел в Райдоре несколько лун и был хорошо знаком с тамошними благородными семействами. Вероятность того, что в Пуантене, на другом краю материка, обнаружится хоть один человек бывавший в Райдоре была крайне невелика. Таким образом вчерашний голиард превратился в Фалькона, младшего сына барона Остина — означенное баронство даже в Бритунии считалось невероятным захолустьем и находилось оно в предгорьях Граскааля, возле границы с Гипербореей. Тот факт, что род Остинов давно пресекся, варвара волновал мало: откуда об этом знать пуантенцам?

Расходы на возрождение угасшего рода оказались изрядными: Фалькону купили одежду, хорошую кипарисовую лютню, серебряную баронскую цепь изготовил ювелир с улицы короля Атаульфа. Долго искали меч — в замке нельзя было показываться с оружием, выкованным в Пуантене, заподозрят неладное. По счастью, на рынке обнаружилась лавка немедийского оружейника, а Немедия, как известно, граничит с Бритунией. Там же купили спокойную кобылку зингарской породы, упряжь и седло.

— Неплохо, — заключил Копан, оглядев полностью снаряженного Фалькона. — За день сделали из бродяги вполне достойного человека. Твой митрианский балахон, я сжег — давно не видел такой отвратной грязной тряпки! Если все сделаешь правильно, есть шанс, что ты начнешь новую жизнь. Последний раз спрашиваю: запомнил, что надо делать? Не испугаешься и не отступишься?

— Не отступлюсь, — твердо ответил Фалькон начавший верить, что с прошлым действительно покончено. — Все сделаю как надо.

— Отлично, тогда встречаемся вечером в «Двух Леопардах».

— Грандиозная авантюра, — покачал головой Риго, когда Фалькон отбыл в замок графа Безьера. — Конан, я убежден, что ты умрешь в своей постели от старости только по недосмотру или нелепой случайности! Где ты научился так замечательно дурить людям головы?

— Когда-нибудь потом, когда война кончится, съезди в славный городок Шадизар, — усмехнулся варвар. — Я провел там несколько зим и ничуть об этом не жалею. Бьюсь об заклад, это самый лучший город Восхода и Заката! Одно то, что Шадизар находится под покровительством такого божества как Бел-Обманщик, говорит о многом.

— Не сомневаюсь, — согласился Риго. — Полагаешь, Биркарт клюнет?

— Разумеется. Подожди, пройдет дней десять… Мы ведь только начали!

За несколько дней проведенных в Безьере киммериец перевернул тихую жизнь города с ног на голову. Внешне ничего необычного не замечалось — на рынке торговали, стража скучала и гоняла карманных воришек, дворяне ездили охотиться в горы. Однако дно Безьера, «темная половина» города оказалась переполошена. Там очень быстро поняли, что нежданный гость с Полуночи — человек очень серьезный. Настолько серьезный, что даже «ночной король» пошел с ним на весьма любопытное соглашение.

Конан с юности знал, что «цирюльники» понимают и уважат только силу и гонор, а того и другого варвару было не занимать. Своими вывертами в «Перепелице» киммериец вначале озадачил безьерских воров, потом заставил себя опасаться, ну а вскоре по городу поползли слухи о том, что трон под «королем» закачался — якобы у него появился соперник: наглый, сильный и невероятно самоуверенный, действующий фактически в одиночку.