Андре Олдмен - Заговор теней Страница 26

Такое положение дел, конечно, не слишком устраивало воинственных князьков, всякий из которых желал прославиться великими подвигами и завоеваниями. Более всех усердствовали раджубы гадхарцев, племени, жившего по соседству с клинхами и поклонявшегося богине смерти Ха-ли…

— Я слышал, — прервал в этом месте Конан рассказ Абдрасана, — что гадхарцы сумели одолеть Девятирукую, когда в их землях выросло гигантское дерево, затмившее листьями солнечный свет, а Богиня Смерти приняла облик тигрицы и зализывала его ствол, поврежденный незадачливыми дровосеками.

— Так говорят сами гадхарцы, — отвечал повелитель песьеголовых. — Правда или нет — никому не ведомо. Наши соседи лукавы и надменны, а их повелители не раз воевали даже с Айодхьей. Правда, раджуб, ныне сидящий на троне в Городе Слона, весьма разумен и незлобив. Думаю, он недолго удержит престол: страной обычно управляют вельможи, а не монархи. Как бы то ни было, храм Хали — главное святилище гадхарцев, а Халипуджа — их самый любимый праздник. Брахманы утверждают, что Богиня Смерти особо покровительствует тем, кто хоть раз смог оказать ей достойное сопротивление. Может, она и полюбила гадхарцев за то, что они когда-то разрезали ей язык. Но вернемся во времена, когда наши предки еще были людьми.

Однажды принц Саббха, наследник дома Дангуна, отправился на охоту. Он погнал оленя, оторвался от свиты и заблудился в чаще, где на него напал леопард. Юноша вступил в единоборство с голодным зверем, который сбил его с коня и подмял, вонзив острые когти в грудь принца. Саббха был на волосок от гибели, когда из-за кустов выскочила огромная трехголовая собака с длинным чешуйчатым хвостом, подобным хвосту дракона, и набросилась на леопарда. Она одолела хищника, но и сама получила смертельные раны. Странное существо смогло доползти до своего логова, где испустило дух, как ни старался принц ему помочь, перевязывая раны и прикладывая к ним целебные листья. То была мать-прародительница Снейгу.

— Она назвалась? — спросил Конан.

Сидевшая рядом Ка Фрей испуганно тронула киммерийца за руку, но варвар не понял ее жеста, полагая, что если у собаки может быть три головы, то почему бы хотя бы одной не говорить по-человечески.

— Нет, конечно, — терпеливо продолжил Абдрасан, — ибо не обладала даром речи. Животные разговаривают только в сказках.

Конан вспомнил о попугаях и воронах, но промолчал.

В логове удивительного существа обнаружился щенок: очень крупный и сильный, но в остальном обычный, с одной головой и без драконьего хвоста. Естественно, принц взял его с собой, и собака с тех пор жила во дворце, верой и правдой служа своему хозяину.

Прошло несколько лет, Саббха сел на престол Дангуна и стал править своим народом мудро и справедливо, как все его предшественники. Пес, получивший имя Лаппа, всегда находился при нем и был настолько смышлен, что раджуб часто разговаривал с ним, как с человеком.

Тем временем повелитель гадхарцев по имени Рижас решился положить конец независимости клинхов. Принеся Богине Смерти обильные кровавые жертвы, с помощью жрецов Кали он вызвал из Нижнего Мира жуткого одноглазого демона и приказал ему похитить магический кристалл.

— Значит, чары Моррокана не действовали на одноглазого? — спросил Конан.

— В том-то и дело, — отвечал Абдрасан, — сие существо обладает способностью отличать истинное от кажущегося. Его единственный зрачок устроен таким образом, что видит морок как бы полупрозрачным, в то время как для обычного глаза иллюзия является полной. Поэтому демон нашел настоящие ворота, которые клинхи, будучи уверенными в своей полной безопасности, никогда не закрывали, проник во дворец и похитил талисман с алтаря, который ты видел в соседнем зале.

— И что же, стража его не заметила?

— Увы! Наши предки столь доверяли чарам Моррокана, что не выставляли стражу. Впрочем, демона обнаружили по жуткому хохоту, который это существо издает время от времени, и даже попытались уничтожить, но стрелы и копья отскакивали от его шкуры, словно она была из булатной стали.

— В глаз надо было бить! — стукнул киммериец кулаком по столу. — Или ваши лучники разучились стрелять, бездельничая посреди своих миражей?!

— Лучники стрелять не разучились, — спокойно ответил раджуб песьеголовых, — и десяток стрел угодили именно туда, куда были направлены. К несчастью, зрачок монстра оказался прикрыт хрустальной оболочкой, не пробиваемой для железных наконечников.

— А ваши маги? Проспали?

— Нет, не проспали. Маги применили все свое искусство и одолели демона, скинув его в пропасть.

— Так в чем же дело? — удивленно вскричал варвар. — Вам что, не дает покоя его хохот, мешающий спать по ночам? Натащите камней побольше и засыпьте бестию!

— Это можно было бы сделать, если бы не одно обстоятельство.

— Какое же?

— Чудовище низринулось в бездну, не выпуская из лап чудесный кристалл.

Ка Фрей тоненько вскрикнула и вцепилась в руку киммерийца так, словно увидела в дверях якшу со стеблями травы куша и горшком топленого масла в лапах.

— Нд-а-а, — протянул варвар и в первый раз за всю трапезу пожалел, что нет под рукой хмельной чарки, которую можно опрокинуть вместе с сынами Снейгу в знак печали, — значит, ваш талисман пропал?

— Не совсем, — сказал Абдрасан. — Камень лежит на дне пропасти. Он цел и невредим, но его действие ограничивается лишь каменным провалом, в котором обитает Хохочущий демон. Со времени его падения наш город стал беззащитным.

— У вас есть стены, оружие и воины, — проворчал киммериец, который всегда считал, что магические фокусы если и способны защитить, то ненадолго и уж гораздо менее надежно, чем добрый меч и тяжелый кулак.

— Все это у нас есть, — кивнул раджуб, — и, поверь, наши предки были неплохими воинами. Они мужественно отражали атаки войск Рижаса: немало его кшатриев нашли смерть под стенами Дангуна. Тогда гадхарцы обложили город, перекрыв все дороги, и приступили к осаде. Она продолжалась почти год. Запасы продовольствия кончились, и клинхи стали умирать один за другим. Тогда-то и поклялся раджуб Саббха, что отдаст в жены свою дочь, прекрасную Силлу, тому, кто принесет во дворец голову повелителя его врагов.

— Подозреваю, такой смельчак нашелся, — вставил Конан. — Кто же был сей отважный воин?

— Это был Лаппа.

— Лаппа? Собака?!

Киммериец не смог скрыть изумления.

— Да, — вздохнул Абдрасан, — любимый пес раджуба. Однажды он исчез из дворца. Рассказывают, что когда Лаппа появился возле шатра Рижаса, гадхарец, знавший чья это собака, воскликнул: «Даже неразумный зверь выбирает сторону сильнейшего!» И взял пса к себе. Лаппа лизал сапоги надменного военачальника, а ночью отгрыз ему голову, выскользнул из шатра, вернулся со своей ношей в Дангун и положил голову Рижаса к подножию трона…