Дуглас Брайан - Воин из пророчества Страница 28

Хвала богам, в Вендии знают, какой властью может быть наделена женщина! Нет, просто раджа Авенир любил Вальмики и доверял ей. Он не сомневался в том, что наложница его не предаст.

Разговоры становились все более резкими. Каждый высказывал то, что лежало у него на душе. Нашлись давние обиды, посыпались колкости. Вино и смягчало нравы, и развязывало языки, несколько раз радже Авениру удавалось осадить слишком уж дерзкого Мохандаса, и воин не всегда находил надлежащий и скорый ответ. В словесных поединках Авениру не было равных!

Досадуя на собственное тугодумство и сердясь на книгочея Авенира, Мохандас отвернулся от пирующих и сделал вид, будто с интересом рассматривает пиршественный зал. Богато украшенный, с множеством ваз, стоящих в нишах, с несколькими изящными позолоченными статуями танцующих полубогинь, застывших в соблазнительных позах.

Неожиданно Мохандас обнаружил, что Вальмики украдкой усмехается. И чем туже сходилась над переносицей черные брови Мохандаса, тем шире становилась усмешка наложницы. Жаркой волной обдало Мохандаса: никаких сомнений больше у него не оставалось, и никто в мире не был сейчас для него желанней, чем эта маленькая смуглая красавица с влажными глазами.

Какая дерзкая! Под стать ему. Ни в чем не уступит, будет говорить злые слова и ласкать глазами, будет скалить мелкие зубки в нехорошей усмешке и гореть всем телом, да так, что тот, кому предназначены эти потаенные сигналы, едва не потеряет рассудок!

Пир был в самом разгаре.

После пиршества гости встали из-за стола, перешли в сад, чтобы под журчание фонтана закончить разговор и прийти к соглашению. Ибо кое в чем Авенир по мнению большинства, совершенно прав: скоро не останется независимых княжеств, все падут под железную руку Аурангзеба. И тогда уж не пикнешь, не поступишь своевольно! Тогда даже собственным богам не поклонишься свободно.

Вельможи и мудрецы беседуют, а у Вальмики нет дела важнее, чем прибрать после пиршества. В ее подчинении две расторопные служанки. Госпожа наблюдает за ними. Во дворце Авенира не найдется ничего, о чем бы не знала Вальмики, любимая наложница раджи. Господин не раз хвалил ее за усердие. Повторял иногда: «Стоит ли тебе, Вальмики, так вникать в хозяйство? Твое дело — быть красивой и любимой. Зачем тебе знать, чем заняты слуги?»

Обычно она отвечала: «Это помогает мне оставаться преданной тебе, мой господин. Я должна перехватывать взгляды, улавливать разговоры. Я твое око посреди дворца!»

И сколько ни упрашивал ее Авенир избавить свою душу от беспокойства, Вальмики не соглашалась.

Продолжала следить.

Вот и сейчас у нее есть важная причина находиться в пиршественном зале и надзирать за тем, как служанки терпеливо подбирают обглоданные кости, недоеденные фрукты, подсохшие куски разломанных лепешек. Пустые блюда складывают отдельно, для объедков у них специальный мешок. Эти объедки отдадут потом бедному люду. Здесь хватит, чтобы накормить несколько семей. Раджу Авенира не напрасно любят в народе!

Торопиться Вальмики и ее подчиненным некуда. Впереди — вечер, ночь. Скоро разъедутся гости, закончится праздник… И останется Вальмики наедине со своими мечтами и мыслями. У — целое небо есть, чтобы считать звезды и загадывать…

Неожиданно она вздрогнула. Постояла немного, подождала, чтобы унялось сильно забившееся сердце. Но нет, не обманули ее глаза. На том месте, где сидел Мохандас, осталась лежать плеть. Обычная плеточка, которой погоняют лошадь. Рукоятка из резной слоновой кости, хвостики шелковые.

Женщина медленно приблизилась, коснулась кончиками пальцев рукояти, и дрожь ожидания пробежала по ее телу, как будто не к плети прикоснулась она, а к мужчине. Глаза ее вспыхнули радостью: она поняла, что Мохандас вернется.

И действительно вскоре послышались шаги снаружи. Вальмики замерла с равнодушным видом.

Наклонилась, подняла пустой кувшин, снова замерла. Неужели не войдет? Неужели она обозналась?

Но нет, шаги теперь слышны у самого входа. Повернувшись, женщина стремительно шагнула навстречу гостю.

— Почтенный Мохандас! Как хорошо, что ты сам зашел сюда. Ты забыл свою вещь. Было бы жаль потерять ее, но для меня стало бы верхом неприличия разыскивать тебя среди гостей… Удачно сложилось, не находишь ли ты?

И с поклоном подала ему плеть.

Мохандас проговорил еле слышно — так, чтобы не разобрали служанки:

— Когда взойдет луна — в камышах…

Повернулся и вышел вон. Упал занавес, Вальмики опять осталась одна. Служанки, эти глупые коровы, — не в счет. Вальмики давно уже перестала считать их за ровню себе, хотя и сама вышла из их среды: несколько лет назад раджа Авенир заметил прехорошенькую служаночку и взял ее к себе на ложе. И вот как возвысилась она! А возвысившись, начала скучать… ибо с раджой Авениром было ей невесело. Он все о книгах говорил, а если и ласкал ее, то весьма рассеянно.

Как выразить ему свою любовь? Как покачать преданность, как стать полезной? Больше всего на свете Вальмики боялась утратить свое положение при дворе.

Привязать раджу к себе любовными ласками? Это у нее не получилось. Авенир не то чтобы равнодушен к женской любви, но как-то не придает этому большого значения. Заманить его умными разговорами? Никто не умеет говорить лучше, чем сам раджа! Можно и не пытаться состязаться с ним в этом искусстве.

Сила Вальмики — в умении слушать. Слушала она всегда внимательно-внимательно, почти не моргая. И даже когда не понимала ни единого слова — все равно слушала. За это ценил ее раджа.

За это — и еще за неусыпную преданность.

Однако время шло, и тело Вальмики начало тосковать по настоящим мужским ласкам. Высокое положение во дворце, которого она достигла благодаря своей красоте и умению слушать, перестало устраивать хитрую наложницу. В борьбе с собственным телом она потерпела поражение. Ей требовался любовник.

Изредка ей удавалось получить удовлетворение от случайных мужчин. От солдат, от конюхов. Но никто не осмеливался прикоснуться к наложнице раджи во второй раз. Все страшились расправы. И вот сейчас Вальмики снова ожидало приключение. Все естество ее так и пело…

Нескоро наступил долгожданный вечер. Все дела на диво скоро переделались, а за стенами дворца, на площади все шумел праздник. Теперь всю ночь будут гулять. Оно и к лучшему, никто не заметит, что любимая наложница раджи куда-то украдкой ушла.

Жаль, что так быстро закончилась молодость, думала Вальмики, разглядывая себя в зеркало. Нет, не молодость закончилась, в том-то и беда, — закончилась свобода девичьей жизни. Никто не возбранил бы простой служанке сбегать на берег реки, чтобы провести там часок в объятиях красивого, сильного мужчины. Но кто дозволит такую вольность наложнице, занимающей высокое положение?