Отделённые. Книга 2 - Нико Кнави Страница 29

— Это оно, я… Я помню… — Ирма будто не могла вдохнуть. — Это оно… Маму…

Она всхлипывала, но продолжала смотреть не в силах отвести глаз.

— Теперь всё понятно, — пробормотала Мильхэ, садясь рядом.

Одной рукой она приобняла Ирму, другой — сняла мешок с плеча и начала копаться в нём.

— О чём ты? — спросил Геррет.

— А ты не думал? Маленькие оборотни способны убить одного, максимум двух человек, но чтобы всю семью… — Мильхэ покачала головой.

Достав какую-то склянку, она открыла её, и шарик снадобья влетел в рот Ирме, бившейся в истерике.

— Не совсем маленький ведь он был… — пробормотал Геррет.

— Мне кажется, их завалят, — сказал Лорин, внимательно наблюдавший за боем. — Тварей слишком много. Или он неуязвим?

— Уязвим, — Мильхэ прищурилась, оценивая происходящее. — Надо помочь.

— А потом попасть ему в когти? — хмыкнул Геррет.

— Не будем вылазить отсюда. Бить только издалека, — предложил Рейт. — Может, отвлечём часть Тварей.

— Ну ладно, — Геррет вскинул кулак, создавая огненный шар, — издалека так издалека. Но только он в нашу сторону посмотрит, я пущу в него весь огонь, какой найду в себе.

Глава 5. Белые Башни

Я уже не могла сидеть в седле, которое в начале пути казалось удобным и мягким… Да оно будто деревянное! Сколько ещё ехать? Эта тряска убьёт меня раньше, чем Твари…

— Терпи, — послышался голос Малкира, — Мы почти на середине пути.

Только на середине?! Предки, я не выдержу… Спина ныла, всё тело одеревенело, даже руки стали тяжёлыми. Вы ещё хотите, чтобы я с Тварями сражалась? Малкир спрашивал, дралась ли я с ними… Почему никто не спросил меня про езду верхом?

Пытаясь просто держаться в седле, я почти не замечала, что происходит вокруг. Собственно, почти ничего и не происходило. «Нам везёт» — донеслось как-то от Малкира. Вам-то, может быть, везёт, а мне не очень. Всё тело уже не ныло, а болело… Сколько же ещё мучиться?

Я подняла голову и вдруг позабыла о боли и тряске. С южной стороны высились, будто прорезая мрачный тёмный лес, две белые башни. Они казались… Невероятными, чуть прозрачными, воздушными. Каждую из башен дополняли четыре узкие колонны, по которым вились лозы. Я смотрела во все глаза: как же красиво!

— Приехали, — Малкир махнул рукой, показывая вперёд.

Там возвышался форт, много меньше Восточного. По сравнению с белым чудом он казался неприлично грубым и примитивным. Стены щерились узкими бойницами, из которых выглядывали острия копий. Тяжёлые ворота открывались медленно, но когда первые повозки доехали до них, уже полностью распахнулись. Караван влетел внутрь и остановился.

Как же слезть с этого проклятого коня? Так больно…

— Молчунья, быстрее в повозку, — сказал Малкир, спешиваясь, — Сраный дым! — шёпотом выругался он, увидев, как я двигаюсь, и снял меня с седла. — Эй, Дин, займись караваном! Ганн, нахлобучь на неё капюшон получше и кликни Капо.

Меховая оторочка надвинулась мне чуть ли не до подбородка. Малкир нёс меня, и каждый его шаг отзывался болью. Послышался звук снимаемого засова, и мы оказались в полумраке внутри повозки яашраги. Меня осторожно уложили на кровать.

Послышался голос Капо:

— Раздевай её.

Да отстаньте, дайте просто полежа… Эй, не трогайте штаны!

— Может брыкаться, — усмехнулся целитель, — значит, не всё так плохо. Иллитар, что у неё со спиной?!

Меня окутала прохладная вода, принеся облегчение.

— Да уж, — пробормотал Капо, — завтра в седло вряд ли сядет.

— Аирос, вот я идиот…

— Печку затопи, — сказал Капо, и Малкир вышел.

Да, в повозке холодно. Или так кажется из-за воды, которой меня окутал Капо? Она перекатывалась по телу, разминая одеревеневшие мышцы. Боль в стёртых местах постепенно утихала: это была не просто вода — Капо с чем-то смешал её. Вскоре он накрыл меня одеялом и положил сверху какую-то склянку.

— Вот. Намажешься ещё этим. А мне другими надо заняться. Хотя по сравнению с тобой, у всех просто лёгкая усталость.

Капо ушёл, бормоча что-то о том, какой Малкир дурак. Все дураки! Даже я, ведь тоже про это не подумала.

Вскоре мой спаситель вернулся, принеся дрова.

— Придётся подождать, — сказал он, затапливая печку.

— А эти башни…

— Их зовут Белыми. Всегда там были. — Малкир начал снимать доспех. — По крайней мере, сколько существует Тракт. Строил их твой народ, надо полагать, но, чтобы сказать точно, нужно до башен добраться. А это, насколько я знаю, ещё никому не удавалось.

Зачем он это говорит? Я ведь и так зна… А, ему же неизвестно, что я помню, а что нет. Даже мне самой неизвестно. Почему разные знания остались, а всё о себе — забылось? Я не знаю даже, откуда у меня эти знания.

Ладно, значит, Белые башни так и зовутся Белыми.

Малкир уложил доспехи под кровать и сел рядом со мной. Повертел склянку в руках.

— Капо сказал мазать этим. Я тебе будто сиделка какая-то, а? — Он открыл баночку и понюхал. — Фу-у, почему человеческие снадобья такие противные?

Запах был не очень сильный, но неприятный.

— Начну с ног, — заявила «сиделка», откидывая одеяло. — Не думал, что ты настолько худая. Я, конечно, пересчитал все твои рёбра, но… — он вздохнул и замолчал.

— Жгучелист?! — вырвалось у меня, когда его пальцы коснулись кожи: мазь, казалось, обжигала.

Малкир улыбнулся и продолжил размазывать огонь по голеням.

— Завтра не сядешь в седло.

— Да в жизни больше не сяду никогда!

— Это вряд ли… — ответил Малкир со смешком.

— Сто лет не ездила, и сразу такое!

— Сто лет?

Малкир аж изменился в лице. Проклятье!

— Ты ведь ничего не помнишь?

Язык мой — враг мой…

— Спала я… Около сотни лет. Известно мне это.

— «Это я знаю», — с улыбкой поправил Малкир. — Подожди, ты говорила, что проснулась и пошла в Светлый Лес. Ты не была дома сто лет? Как такое возможно?

Предки, он помнит каждое слово?

— Поэтому ты не собиралась возвращаться? Можешь жить не в Лесу?

— Видимо, да…

Малкир замолчал. О чём он думает?

— Перевернёшься на живот? — спросил он, закончив с ногами.

Я кое-как это сделала, и вскоре мазь начала жечь всю спину и поясницу.

— А свою тощую попку намажешь сама, — шепнул Малкир, наклонившись близко-близко, а потом перевернул меня обратно и с усмешкой глядел, как жар заливает мои щёки. — И ты не знаешь, как так вышло? Спала сто лет, ничего не ела, в Лесу не была. И живая.

— Не знаю…

Предписанные врачебные процедуры наконец закончились.