Роберт Говард - Конан "Классическая сага" Страница 3

Темнокожие гирканцы — народ худощавый и рослый, хотя все чаще встречаются среди них люди широкоплечие и раскосые — это следствие похода в земли мудрецов, живущих в горах к востоку от моря Витайет.

Шемиты чаще всего, высоки, пропорционально сложены, черты их лиц просты и благородны — таков правящий класс, низшие же касты — сплошная смесь стигийцев с шемитами и даже гиборийцами.

К юге от Стигии лежат обширные государства чернокожих — амазонов, кушитов и атлайан, а также населяемая разными народами империя Зембанте.

Между Аквилонией и лесами пиктов расположено Боссонское пограничье. Его жители ведут свой род от местного племени, покоренного гиборийцами. Эти люди среднего роста и сложения, глаза у них серые или карие. Живут крестьянским трудом за крепкими стенами, подчиняются аквилонским королям. Их земля защищает королевство от пиктов и киммерийцев. Боссонцы чрезвычайно стойки в бою. За столетия войн с варварами они так научились держать оборону, что прорвать их строй прямой атакой невозможно. Таков был мир, в который пришел Конан.

№2

Лайон Спрэг де Камп,

Лин Картер.

«Легионы смерти»

Юный Конан бродит с разбойничьей шайкой между Асгардом и Гипербореей. Им приходится столкнуться с владычицей Халоги колдуньей Вамматар, прозванной Черной Смертью

1. Охота

Олень оторвал голову от ледяного ручья и настороженно втянул в себя морозный воздух. С его морды, словно брызги расплавленного хрусталя, сбегали капли воды. Застывшее невысоко над землей солнце сверкало на ветвистых, покрытых легким инеем рогах.

Ни звук, ни запах, побеспокоившие зверя, не повторились. Олень снова склонился над журчащим ручьем и фыркнул, подняв фонтанчик ледяных брызг.

Оба пологих берега ручья были покрыты свежим, только что выпавшим снегом. Густой кустарник почти вплотную подходил к воде, местами покрытой тонким, еще совсем прозрачным льдом. Ни единого звука, кроме еле уловимого шептания подтаивающего на солнце снега, не доносилось из темного леса.

Из этого молчаливого, почти мертвого леса вылетело пущенное чьей-то сильной и верной рукой копье, застигнувшее врасплох успокоившегося зверя. Олень успел сделать несколько прыжков в сторону от ручья, но его ноги подкосились, и он рухнул на снег, заливая все вокруг себя кровью. Еще несколько раз все его тело напряглось, словно в последнем рывке, а затем все мышцы расслабились, глаза животного закатились, и олень затих.

Сбоку из-за деревьев выскользнули, осторожно оглядываясь вокруг, два человека. Один - старший по возрасту и, несомненно, по положению - был настоящим широкоплечим, сильным великаном с тяжелыми, длинными руками. Из-под расстегнутого мехового плаща виднелись мощные мышцы груди и плеч. Под плащом этот человек носил лишь шерстяные штаны, заправленные в сапоги. Широкий ремень из сыромятной кожи с золотой пряжкой перепоясывал его, а капюшон из волчьего меха почти закрывал лицо.

Шагнув вперед, человек откинул с лица капюшон, из-под которого показались золотистые кудри, чуть тронутые сединой. Короткая, неровно подстриженная борода закрывала широкие скулы и тяжелый подбородок. Цвет волос, светлая кожа, большие голубые глаза - все это свидетельствовало о том, что их обладатель принадлежит к племени асиров.

Стоявший рядом юноша во многом не был похож на него. Еще почти подросток, ростом он лишь чуть-чуть уступал северянину-великану, но был еще не столько крепок, сколько строен и жилист. По плечам юноши рассыпалась копна черных как смоль волос, а из-под густых темных бровей сверкали ярко-голубые глаза - такого же цвета, как и у его спутника. Но если глаза старшего были полны радости охотника, удачно подкараулившего дичь, то в глазах юноши сверкал огонь неудовлетворившего жажду крови хищника. Молодой человек не носил бороды, но сейчас его подбородок был покрыт темной жесткой щетиной.

Бородатого звали Ниал. Он был ярлом - вождем асиров и главарем банды, наводившей ужас на пограничье Асгарда и Гипербореи. Его юного спутника звали Конаном.

Он был родом из той горной страны, где вечные снега и ледники покрывали горные вершины, страны Киммерии, лежавшей южнее этих мест.

Не скрывая удовольствия от удачного завершения охоты, оба воина перешли вброд ручей и направились к месту, где на залитом кровью снегу лежала их жертва.

Олень весил едва ли не больше, чем они оба, поэтому нести его целиком было бы затруднительно, да и ненужно. Старший из охотников наклонился над поверженным красавцем, привычным, уверенным ударом ножа вспорол ему брюхо и начал освежевывать тушу. Сняв шкуру, он разрубил оленя на части, отбросив в сторону внутренности, голову и крупные кости.

- Выкопай яму, парень, да поглубже, - приказал старший младшему.

Сорвавшись с места, юноша выхватил из-за спины боевой топор на длинном топорище и в два счета вырыл в еще не замерзшей земле яму, достаточную, чтобы спрятать в ней все отходы. Пока Ниал промывал кровоточащие куски в ручье, Конан сгреб в яму не только остатки туши, но и весь забрызганный кровью снег. Затем принес в плаще с другого берега чистого снега, присыпал им яму, стараясь по возможности скрыть от глаза случайного прохожего следы охоты.

Ниал положил мясо на свежеободранную шкуру и связал ее за концы, превратив ее таким образом в импровизированный мешок. Пока вождь отчищал от крови свое копье, Конан срубил подходящую сосенку, приготовив жердь примерно в рост человека. Продев ее в горловину мешка, воины взвалили ношу себе на плечи и направились к лесу.

В этих местах, на самой границе с Гипербореей, леса были густыми и тянулись далеко-далеко за горизонт. С вершины каждой гряды, по которой проходили охотники, открывался вид на бескрайний океан зеленой хвои, покрытой шапками только что выпавшего снега. Время от времени с разных сторон доносился вой волков, а в воздухе беззвучными тенями проносились огромные белые совы.

Двоим хорошо вооруженным охотникам не были страшны обитатели этих лесов. Однако, когда наперерез им прошествовал сквозь чащу огромный медведь, они почтительно остановились, уступая ему дорогу. Словно два привидения, шли они по лесу, не создавая ни малейшего шума и почти не оставляя следов. Ни один сухой сучок не хрустнул под их сапогами, пока они приближались к своему отряду, остановившемуся на дневной отдых у подножия скалистого кряжа.

Лагерь был замаскирован так удачно, что путники сначала услышали приглушенный шум голосов, а уж затем заметили скрытый среди камней костер. Голоса же не смолкли лишь потому, что часовые вовремя подали знак, что к лагерю приближаются свои. Пожилой асир, чьи кудри и борода уже давно превратились из золотых в серебряные, встал и молча поприветствовал пришедших. Один глаз он потерял в каком-то давнем бою, и теперь прикрывал страшный шрам кожаной повязкой. Это был Горм, певец и поэт асиров. За его плечами виднелась арфа в футляре из оленьей кожи.

- Есть новости от Эгиля? - первым нарушил молчание вернувшийся с охоты вождь, опуская на землю жердь с мешком.

- Нет, Ниал, - мрачно ответил одноглазый старик. - Не нравится мне это.

Он беспокойно поежился, словно зверь, почуявший опасность.

Ниал обменялся взглядом с Конаном, но тот не проронил ни слова. Два дня назад передовой отряд под покровом ночи вышел на разведку подступов к замку Халога, находившемуся недалеко, за ближайшим хребтом, к юго-востоку.

Тридцать воинов - проверенных, опытных бойцов - отправились на разведку подступов и оборонительной системы крепости гиперборейцев. Конан, мнения которого никто не спрашивал, заявил, что было бы неразумно разделять силы отряда, находясь так близко от логова врага.

Ниал, недослушав, приказал ему заткнуться. Правда, позднее он смягчился и в качестве извинения за свою грубость взял парня с собой на охоту.

Посланцы Эгиля должны были вернуться уже много часов назад. То, что они до сих пор не появились, очень беспокоило Ниала. Где-то в глубине души он уже ругал себя за то, что не послушался совета киммерийца.

Причина раздражительности Ниала и того, с какой срочностью он повел своих людей к границам Гипербореи, была в следующем: пол-луны назад гиперборейские гроботорговцы - с красной эмблемой Халоги на их черных одеждах - похитили и увезли с собой его единственную дочь Ранн.

Вождь с трудом подавил пробежавшую по его телу дрожь. Колдуны Гипербореи славились своими достижениями в черной магии, а жестокую хозяйку замка Халога и вовсе звали Черной Смертью.

Собрав в кулак всю волю, Ниал спокойно приказал Горму:

- Скажи повару, пусть приготовит мясо. Только на углях, мы не можем рисковать, разжигая дымный костер.

И пусть все едят побыстрее. Как только стемнеет - выходим.