Бастард чужого клана - Валерия Веденеева Страница 3

— Под судом? — такого я не ожидал. — Она же теперь глава своего клана, а у меня сложилось впечатление, что главы неподсудны…

— Не совсем так. Пока она глава лишь номинально и полные права получит только после успешной инициации и ритуала Корней. Это значит принятие и благословение духами предков, — пояснила Амана на мое недоумение. — Так что сейчас возникла уникальная возможность пошатнуть могущество энхадцев. Как понимаешь, их многочисленные враги эту возможность не упустили.

Она многозначительно улыбнулась. Что ж, можно было не сомневаться, что аль-Ифрит и лично Амана тоже приняли посильное участие в том, чтобы уничтожить Вересию.

Не то чтобы я был против. Среди чувств, которые я испытывал к моей-возможно-сестре, не было ни одного положительного.

— Ты уверена, что Вересия не выкрутится?

— Разве что случится чудо. Ищейки собрали косвенные доказательства ее причастности к смерти даны Энхард. Достаточно, чтобы призвать на суд. А судьей будет дядя императора, — во взгляде Аманы блеснуло глубокое удовлетворение. Да, я помнил, дядя у императора был только один, отец Далии и дед нового поколения аль-Ифрит.

— Если Вересия будет признана виновной, что ей грозит?

Амана пожала плечами.

— Скорее всего, пожизненное заключение в Залах Покаяния. А учитывая, что там долго не живут, это тот же смертный приговор.

— Значит, тогда главой клана станет Виньян Кадаши, ее консорт?

— О, я забыла упомянуть, что судят их обоих. Если все пройдет как надо, Младшие семьи Энхард начнут драку за кресло главы клана уже завтра.

— Завтра? Суд так скоро? И будет длиться всего один день?

— А зачем больше? Суд — это всего лишь законная возможность использовать на Вересии ментальное давление. Его высочество Шанг в совершенстве умеет проводить допросы, так что обо всех своих преступлениях она расскажет сама.

Что ж, новость была, безусловно, хороша, с какой стороны ни глянь. Но что именно она означала для меня? Если Вересия и Виньян исчезнут, то я останусь единственным представителем Старшей Семьи… Нет, стоп. Там ведь был еще этот парень, которого Вересия отыскала в какой-то дыре Темного Юга…

— А что насчет брата Вересии? Разве не он должен получить власть над кланом, если она исчезнет?

— А, Кентон? — Амана покачала головой. — Он сейчас под опекой императорских лекарей. Несчастный юноша окончательно сошел с ума, даже перестал отзываться на свое имя. Только бормочет разную чепуху. Какой из него глава?

Перестал отзываться на свое имя — или не отзывался никогда?

Ладно, это было пока неважно. В первую очередь мне нужна была магия. Следовало пройти инициацию, а потом уже думать о том, как заявить свои права.

Глава 2

— А если это все-таки демоны? — сказал я.

— Что? — Амана недоумевающе заморгала. Похоже, я слишком резко сменил тему разговора. Но мысль о том, что только цепь случайностей предотвратила сегодняшнюю трагедию, не давала мне покоя.

— Что если за попыткой убить всех в замке стоят демоны? Что если это вторая попытка после того, как тот прорыв не принес нужного им результата?

— Я не думаю… — начала Амана, но твердой уверенности в ее голосе не было.

— Скажи, за последнее время не было ли прорывов дикой магии в корневых землях других кланов?

— Нет, не было.

— Тогда… Делали ли аль-Ифрит что-то, что могло в особенности разозлить демонов? Было что-то такое, что могло вызвать в них жажду мести?

Амана открыла рот, явно собираясь ответить отрицательно, но ничего не сказала. Я угадал?

— Ну так как?

— Возможно и было, — произнесла наконец. — Это уже не тайна. Ты ведь помнишь имя врага, правителя демонов, которого мы недавно победили?

— Верховный Дан Темного Юга? — уточнил я. — Кирейн-чего-то-там?

— Да. Нам удалось его убить, и только это склонило исход войны в нашу пользу.

— «Нам удалось» — в смысле нам-людям?

— В смысле нам-аль-Ифрит.

Я встал и сделал несколько шагов по комнате.

— Я правильно понимаю, что чуть больше полутора месяцев назад люди из клана аль-Ифрит убили правителя демонов? И раз это не тайна, то демоны об этом тоже знают?

— Это должно было остаться тайной, — Амана поморщилась. — И планирование покушения, и исполнение проходило в строжайшей секретности. Но кто-то из посвященных проговорился, и сперва информация распространилась по дворцу, потом по столице, а потом и дальше.

Я вновь прошелся по комнате, от окна к двери и назад.

— Амана, ты ведь понимаешь, насколько это плохо?

— Не так, как тебе кажется, — она выглядела достаточно спокойной. — Демоны относятся к своим владыкам иначе, чем люди. Они уважают силу и поклоняются силе. Слабые погибают, сильные возвышаются, и именно так и должно быть. Если их верховный дан погиб, значит, он был недостаточно силен и потому недостоин править. Они не будут мстить за смерть слабого.

— Они все так считают?

— Практически все.

— Практически?

— Ну… У демонов тоже бывает личная преданность. И некоторые из них чтут узы крови…

— То есть можно ожидать «визитов» родни и друзей этого верховного дана?

Амана отвела взгляд в сторону.

Я потер лицо руками. Мне это очень и очень не нравилось, но я понятия не имел, что тут можно было поделать.

* * *

На следующее утро Амана явилась ко мне в покои сразу после завтрака и сунула в руки газету.

— Только посмотри на это! — ее голос звенел от гнева.

Я посмотрел. На странице, на которую она мне показала, огромный заголовок гордо провозглашал: «Невиновны!», а ниже виднелось изображение улыбающегося лица Вересии, а за ее спиной — самодовольного Виньяна.

Невиновны⁈

То есть как⁈

Мой взгляд скользнул ниже, перескакивая через строки, вбирая информацию. Газетчик не поленился, дословно процитировав практически весь допрос. И если верить тому, что там было написано, то ни Вересия, ни Виньян не имели ни малейшего отношения к смерти даны Энхард.

— Под ментальным давлением почти невозможно лгать! —

Амана возмущенно взмахнула руками. — Удается это только самым сильным магам, обладателям десяти камней, а эта парочка еще даже не прошла инициацию. Но даже если бы, вопреки всем вероятностям, они это сумели, были бы признаки — волдыри на коже, выпавшие ногти, кровоточащие десны. А у них, у обоих — ничего! Чисты и невинны как младенцы!

— Ты точно знаешь,