Николай Ютанов - Путь обмана (сборник) Страница 3

Еленка с улыбкой повертела вилку в руках, потом подцепила лоскут нежно пахнущего блина и, понюхав, сунула его в рот. Еленка наморщила нос, разжевала. Солидно кивнула, одобряя.

— Вам не холодно? — спросил человек с полянки.

Еленка отрицательно помотала головой. Она выжидающе сидела напротив незнакомца.

— Да вы ешьте, ешьте… — спохватился тот.

Он налил Еленке темно–молочного напитка из кувшина под столом и подвинул ближе кусок лепешки с двухэтажным слоем творога.

Девчонка вежливо хлебнула из узкого блестящего кубка. Такого она еще не пробовала. Это было здорово.

— Что же мы все молчим да молчим, — улыбнулся незнакомец, нервно потирая колени.

Мира Ель пристально посмотрела на него. У незнакомца были белые выгоревшие волосы и глубокие голубые глаза. На левой щеке синели две труднозажившие раны.

Еленка коснулась губами напитка, отвела кубок и спросила:

— Ты кто? Лазутчик?

Незнакомец мучительно замешкался:

— Это… Ну… в общем, я — пришелец, что ли…

Девчонка приоткрыла рот.

— Пришелец? Откуда?

— Со звезд. — В этом незнакомец был тверд.

— Лжешь, — сказала Еленка. Незнакомец смутился.

— Я, нет… Это так… Честное слово… Девчонка мучительно задумалась, ухватив рукой подбородок.

— Разве на звездах можно жить? — спросила она.

— Нет, — заулыбался пришелец, — но около многих звезд есть планеты, такие же, как эта, на которой вы живете; и…

— Ясно, — отрезала мира Ель и назидательно сказала: — Говори короче: мужчине непри–лично говорить так долго.

Она захохотала, глядя на незнакомца, и соскользнула с пенька на траву.

— Меня зовут Женя, — сказал пришелец. — А Вас?

— Ель, — с чувством сказала Еленка, — мира Ель.

Она села в траве, подтянув ногу.

— Нет, — сказал Женя, — Вы все–таки настоящее чудо. Я хочу сделать ваш портрет, сударыня.

— Не говори мне неясных слов, — мрачно сказала Еленка, — я могу разозлиться. Ель. Мира Ель. И все.

— Виноват, Ваше Высочество, я исправлюсь.

Еленка, улыбаясь, почесала локоть. Женя снял с сучка белую куртку и набросил на узкие желтые плечи девчонки. Еленка сунула руки в карманы. Белое пятно куртки рассекала оливковая полоса обветренной кожи. Над воротником в неловкой улыбке блеснули белые камешки зубов. Внизу под загибающимся бортом зеленели колени.

— Елочка, Еллль, — сказал Женя, любуясь, — есть такое деревце. Милое, зеленое, колючее.

Еленка согнула ногу, задрав вверх гладкую зеленую подошву. Тускло сверкнул камень в рукояти ножа.

— Я не зеленая, — сказала она, — это я землянику собирала.

— Я понял, — сказал Женя.

Он коснулся затылка гостьи. Еленка недобро дернула головой. Ее ладошка жестко приклеилась к запястью пришельца и отвела его руку в сторону. Девчонка прищурила черный асфальт взгляда. У Жени похолодело в животе от этой четкости и уверенности движения. Щенячья голень, пристегнутая к ножу, исчезла в траве.

— Вон там, — сказал Женя, — стоит летающий корабль. Идемте, мира Ель, — я покажу его Вам.

— Летающий… — сказала Еленка, улыбаясь, — я еще плавающих не видела… Стол брать будешь?

— Завтра, все — завтра, мира Ель! Пришелец сунул руки в карманы и, весело мотнув головой в сторону тропы, двинулся к лесу.

— Ж–женя, — сказала Еленка, вприпрыжку догоняя пришельца, — ты зря хохочеш–шь, веселишься… Я знаю… У тебя умер отец?

Пришелец вздохнул, грустно улыбнулся.

— Вы опять правы, фея лютиков и стрекоз, — у нас на корабле беда. Но что же мне прикажете, целыми днями плакать? Или искать местных волшебниц и, рыдая на их твердом плечике, просить помощи? — Пришелец показал пальцем на плечо Еленки.

— Женя, — спросила девчонка, — вы — солдат?

Пришелец задумался.

— Должно быть, да. Я, мира Ель, — солдат Космоса.

— Тогда понятно, почему вы не плачете, — сказала девчонка. — Солдат не плачет.

Еленка встала на колени перед пеньком и протянула греющейся ящерице кустик земляники. Ящерица опустила змеиное веко и вытянула вперед зубастую нижнюю челюсть.

— За что вы так цените вояк? — Женя, согнувшись, искал землянику: если вдруг зверю покажется мало.

Еленка нахмурилась. Она сорвала ящеркин хвост и резко встала. Тополь шумел за спиной пришельца. Женя глупо и радостно улыбался.

— Я — солдат, — жестко сказала девчонка. — Не веришь?

Над землей блеснул поющий солнечный зайчик. Тело девчонки согнулось смуглым кузнечиком, исчезло. «Нога — в цзюй–цуэ, колено, пах…» — считал пришелец. Теплый ветер подкинул подбородок. Пришелец опустил глаза. На напряженной коричневой подошве висела приклеившаяся раздавленная ягода земляники. Над хворостиной ноги чернели окна глаз и две руки в неполном треугольнике. «Если мяукну, — отметил пришелец, — получу в висок на сладкое… Что–то вроде нашего «богомола»… Матка бозка, какая она гибкая!..» Он качнулся: ноги девчонки застыли чуть отклоненной струной. Женя улыбнулся: не ребенок, а взведенная машинка для убийства.

Еленка опустила ногу.

— Ты мог защититься, — сказала она, — ты мог убить меня. Я знаю. Почему ты этого не сделал?

Женя повернулся к тополю. Узкое лезвие вонзилось в кору сантиметров на пять. Женя подержал прохладную рукоятку, затем выдернул нож и перебросил хозяйке. Та ловко вогнала лезвие в ножны.

— Потому что я люблю Вас, мира Ель. Девчонка подобрала куртку и подошла к пришельцу.

— Должно быть, я тоже тебя люблю. Мне было неприятно тебя убивать. Женя развел руками.

— А его я ненавиж–жу, — девчонка кивнула на тополь. — Оно — предатель. — И снова вспыхнул солнечный зайчик. Брызнула бесцветная тополиная кровь.

Еленка сплюнула. Она подошла к стволу и провела ножом глубокую борозду. Потом еще одну. Потом еще. Взгляд девчонки замерз. Она прикоснулась зубами к рассеченному стволу, сладостно вцепилась в зеленую мякоть. То ли шип, то ли визг вырвался из ее горла.

— Елочка! — испуганно сказал пришелец. Девчонка обернулась, зрачки у нее были мутные, губа приподнята в оскале.

— Ты хотела меня испугать? — спросил пришелец.

— Женя, ты — совсем глупый. Разве солдат кого–нибудь пугает? — сказала девчонка. — У меня с этим деревом старые счеты. — Кончики губ у нее опустились, верхняя губа приподнялась, обнажив широкие зубы. Глаза прищурились. Вся поза заострилась в мрачной ненависти. Когда я была маленькая… да, сразу после той холодной эпохи, пафликяне… пааки!.. осадили столицу, и здесь, в лесу, нашли мою мать. Они хотели, чтобы отец сдал им город, но отец отказался. Тогда пафликяне собрали всех пленных и напоили их вином с ядом, который убивал через день. Они привязали мою маму к этому дереву и стали пытать на глазах у пленных… Они пытали МОЮ МАМУ! Они жгли ее раскаленными ножами! За что?! Она ж–же никогда не была солдатом! Она НАМ А!.. — Еленка стерла с губ пену. — После каждой новой пытки они приводили одного пленного к воротам Столицы. Того впускали. Пленник приходил, говорил, умирал, а у отца седели волосы. Он грыз кончик ножа, чтобы не лишиться ума, а потом приходил ко мне в комнату, гладил по голове, говорил, что мама вот–вот придет, и я видела, как по губам у него текла кровь, и ничего не понимала… глупая была… Женя молчал.