Ничейная магия - Ирина Ростова Страница 30

— Это совершенно точно настоящее болото. Как было настоящее подземелье, и настоящий воздушный вортекс, и вулкан. Это не иллюзия, или что-то такое, если ты так думаешь. Это все вполне реально, и существует в самом настоящем Эквеллоре.

— И к этой дурацкой испытательной гидре могли настоящие люди попасть? — ужаснулась Мист.

— Да и ты не игрушечная.

— Ийилива! Ты понимаешь, о чем я. Они что, случайно погибли? Из-за мага? Из-за книги?

— Ну я-то откуда знаю, я про это все только с тобой и узнала, — возмутилась сильфида. — Может, они вообще ненастоящие.

Воодушевленная немного этой мыслью Мист обернулась на отброшенную кость и посмотрела на нее пристальней, взглядом критика. Нет, на муляж похоже не было — вполне такая натуральная кость…настоящая. Мист прерывисто вздохнула. Может, вовсе не гидра их убила? До скелета в болоте было не дотянуться без риска, но этот, лежащий рядом, девушка решилась осмотреть в надежде найти или не найти какие-то очевидные следы.

Никакой удачи: она без труда различила на костях изрядные зазубрины, словно их колупали пилами, и именно такие зубы были у гидр, уж это она помнила из учебника естествознания. Конечно, она надеялась, что ошибалась, но, похоже, как минимум этот несчастный пал жертвой чудища, охраняющего последний ключ. Вероятно, совершенно случайной жертвой, потому что через башню в эти области испытаний никто не заходил, иначе Ийилива, не способная далеко отлетать от места своего обитания без носителя, знала бы об этом. Случайные жертвы… ради чего, чтобы чудище сторожило и дальше реликт полузабытой эпохи и “Великого мага”, о котором помнила, разве что, вызванная им сильфида и знатоки фольклора вроде Мист?

— Идиотизм какой, сил нет, — пробормотала девушка, отошла на два шага, чтобы выловить свой посох, частично искупавшийся в воде, но не потерявший своего свечения, и с ним вернулась к скелету на тропе, старательно обследуя землю и грязь вокруг.

— Что ты делаешь?

— Ищу. Одежда, понято, в такой среде сгнила напрочь, но вот, видишь, куски ремня остались? Могли и другие штуки остаться. Например, — она нашарила в слое грязи что-то круглое. — Вот, — она вытянула из грязи длинный тубус, в котором что-то болталось. — Видимо, из выделанной кожи. Подгнила, конечно, — Мист отложила тубус и стала шарить дальше, обнаружив ржавые пряжки от ремня, сапог, неплохой кинжал, который, похоже, вполне можно было восстановить, и полуразваленный кошель с деньгами: часть монет Мист еще дополнительно собирала по грязи, ползая и чертыхаясь.

— Думаешь, оно того стоит? — с сомнением спросила Ийилива.

— Не уверена, но вдруг? — собрав и рассовав по карманам мелкую добычу, Кинжал Мист заложила за голенище размокшего сапога, после чего, устроившись в непосредственной близости от скелета, осторожно открыла тубус. Бумаги частично сохранились: какие-то договора? Свидетельства на собственность? Мист покрутила их так и так, засунула обратно вместе с отвалившимися печатями. Напоследок сняла с руки скелета крупный перстень с драгоценным камнем, покрытым резьбой. Такие делали только с применением магии, в старые времена, а сейчас они были не то, что на вес золота, а много, много дороже.

— Обирать мертвых — нехорошо.

— Если я найду наследников, я им все отдам, — отпарировала Мист.

— А ты будешь искать?

— Документы, по крайней мере, изучу и пойму, куда и откуда он ехал. Между прочим, это полезно и для понимания механизма этих областей испытаний, как они были сделаны.

— Может быть, — сдалась сильфида.

Мист поднялась, отряхнулась как могла, потом, наклонившись, тронула пальцем голый череп.

— Слушай, мужик, я не знаю, кто ты, но, если смогу, узнаю, и родных твоих найду, если живы, и расскажу, что ты героем умер. Не велико утешение, но все же. И веры твоей я не знаю, хотя думаю, что ты был церкви святой и единой чадо, но, уж прости, я в этих обрядах не сильна. Но у нас в подземелье провожают четверным словом четверых. Вот так. Пусть хранит тебя свет, и сумрак явит тень, пусть сон твой будет крепок, покойся, пепел, вечно. Закрываю я двери, замыкаю собой, всем ушедшим, мы верим, ночь подарит покой.

Мир никак не дрогнул, не отозвался — это были простые слова, не имеющие силы здесь и сейчас, но, Мист хотела бы надеяться, что путь неведомого странника там, на обратной стороне мира, они хоть немного облегчили, оборвав нити, связывающие душу с материальным телом.

— Надеюсь, я тут так же под кустиком лежать не останусь, — пробормотала она и пошла дальше, тыкая в землю перед собой своей палкой, прощупывая дорогу. Концентрация темных мыслей ее была такова, что, когда она в очередной раз подняла глаза и узрела распяленный черный рот и впадины глаз морока, она стукнула посохом и рявкнула. — А ну, изыди, ересь паршивая! — и морок, почему-то, послушался.

Пока девушка недоуменно смотрела то на посох в своей руке, но на место, где был морок, Ийилива тихо расхохоталась у нее над ухом.

— Не иначе как за тер-Маэрэ тебя принял, тер-Маэрэ.

— Какой глупый, — посетовала Мист. — Гидру не чуешь?

— Нет. Ничего живого все еще нет, — с сожалением отозвалась Ийилива.

— Может, надо было направо? — Мист почесала зудящую щеку, видимо, заживающую, и огляделась вокруг. Сквозь туман впереди проступали контуры какого-то строения, или руин, может быть. — Ладно, вот туда дойдем, и тогда решим, может, вернемся. Как-то долго мы уже бредем.

— Да, длинная дорога вышла. А там разве где-то была развилка?

— Да, направо и налево. Я пошла налево, в память, так сказать. Об ар-Маэрэ твоем.

— Нашем, — назидательно поправила ее сильфида и добавила. — Я бы посоветовала налево идти, если ты бы спросила.

— Да, я в курсе, — вздохнула Мист, и посох ее ткнулся во что-то твердое. Мысленно девушка приготовилась к очередному скелету, или даже паре, но это была всего лишь гранитная плитка, заросшая мхом. Первая из многих на полуразрушенной дорожке, ведущей по самой настоящей твердой земле как раз к смутным очертаниям постройки. — Кажется, мы куда-то пришли.

— Мне кажется, это эльфийская постройка. — умно сказала Ийилива. — поэтому должно быть, все правильно.

— Посмотрим, — пробурчала Мист и осторожно двинулась по дорожке, прислушиваясь и принюхиваясь, и даже приглушив немного огонь на своем “магическом посохе”, обмотав его своим шарфом.

Постепенно становились все виднее обрушенные стены и арки, но оттуда не доносилось ни одного живого шороха, словно туман был смертной пеленой, убившей все живое. Даже комары не жужжали.

Сначала, возле основания широкой лестницы, ей попались останки походной сумки, растерзанной какими-то мелкими хищниками, потом, по мере подъема, она стала находить