Гремучий Коктейль 6 - Харитон Байконурович Мамбурин Страница 31

— Вообще-то, я просто отстаиваю свою независимость, статус и честное имя, — домучил я напиток в бокале, — Но все равно, не стоит недооценивать смертных. Мы не просто смертны, мы делаем смертным всё. Совсем всё. Оставьте меня в покое, не оскорбляйте, а то, кто знает, что может сделать смертный, если у него в руках окажется Бесконечная Книга Правил? Как я понял — вовсе не нужно её читать целиком и читать вообще, когда можно просто понаписать в неё гадостей. Или даже анекдотов.

— Брр… — еще одна чаша с чем-то приторно сладким была выпита как водичка, — Ненавижу смертных!

— Да будет вам, со мной можно договориться. Я дважды был правителем мира, убил несколько богов и демонов, мой род, в одной из жизней, много сотен лет сотрудничал с Адом, — расслабленно пробормотал я, чувствуя, как начинает накатывать отходняк после всего этого дня, — Всё, что я ожидаю от вашего Общества — это заявленного вами же нейтралитета… ну и соответствующего уважения.

Бармен начал выглядеть бледно и потерянно, а вот рыжий сладкоежка, наоборот, собрался и напружинился.

— Зачем ты мне это рассказал? — потребовал он, до хруста сжимая кулаки, — Думаешь, я теперь верю в то, что такому как ты не нужна Книга?

— Наношу ответный удар, — ответил я, — Тому, кто ухитрился переманить агентов Линкольна и организовать засаду. Многие в этом зале обладают чрезвычайно острым слухом, так что, смею надеяться, теперь всё Общество заинтересовано в поиске… как мы его или их назовем? Отступников? Я же часть Общества, не так ли?

Дипломатический приём лорда Алистера Эмберхарта — «либо мы выигрываем, либо проиграют все».

Недовольство и ярость Линкольна, проецируемые на всех желающих, стали топливом, благодаря которому механизм Общества наконец-то завелся. Отстраненно интересующиеся происходящим индивидуумы начали осознавать, что среди них есть кто-то, решивший пойти против решения всех, причем «кто-то» настолько способный, что смог переманить на свою сторону некоторое количество людей владельца «Континенталя». Растерянный Элефар, продолжающий поддерживать Николаса, был весьма к месту в этом спектакле. Тут еще и Маркер начал собирать коалицию, оживленно размахивая конечностями и что-то рассказывая.

Видя, что моя провокация оправдалась на все сто процентов, я начал собираться домой. Владелец «Континенталя» подобное не стерпел, ломанувшись в мою сторону, обрастая по дороге шерстью и увеличиваясь в размерах, но был пойман все тем же Элефаром, нарядившимся за секунду в призрачные золотистые доспехи античного вида. Вежливо кивнув обоим, сплетшимся в небратских объятиях, я покинул Общество.

Все равно дома было еще хуже.

В Шарпроке сошлись полумесяц и крест, лед и пламя, Восток и Запад. Эйны гостевого крыла совершали налеты на учебные этажи гоблинш, защищаемых Рабоче-Крестьянским фронтом Китая. Черная владычица, её Тернейшество, была полностью поглощена бытовыми проблемами, отправив вместо себя в бой зверей (постоянно терзаемых участницами). Белый Генерал, коварно используя собственного сына в качестве отмычки к любой двери, громила сопротивление и наводила ужас предложениями «помочь обставить домик», норовя утащить мою жену на какой-нибудь прием. Та, седея от одной мысли о подобном, откупалась собственной дочерью. Последняя стоически осуждала вообще всё и, казалось, была близка к тому, чтобы начать издавать звуки.

Увидев Мао Хана, нервно курящего на ступеньках моего дворца, я понял, что дергать за хвост огромного ракшаса (или кем там был этот Линкольн) отнюдь не самое опасное, что могло сегодня случиться.

Надо было восстановить порядок железной рукой, но зная, что в конфликтах женщин мужикам делать нечего, я отважился лишь на короткую операцию по изъятию Мао Хана и Константина Азова с вражеской территории. Запершись в моем необставленном кабинете, мы принялись дегустировать скромные запасы княжеского спиртного, но оказались вскоре прерваны звуком царапания когтей по двери — у нас просил политического убежища Курв, в зубах которого болталась, взятая за одежку в районе пояса, моя дочь.

— Ты, Кейн, просто какой-то апостол хаоса, — хрипло запророчил после пятой рюмки Константин, на коленях которого устроилась Алиса, — Иначе и не скажешь. Меньше месяца в стране — и тут всё шатается. Ты газеты читал?

— Нет, — честно признался я, слегка оторопевший от наезда товарища, благодаря которому у нас, в общем-то, и бардак. Ну а кто мать привел? Кто тут апостол?

— Правильно, зачем тебе их читать? — продолжил вредничать блондин, — Ты слишком занят тем, что поставляешь им сюжеты! Что там за скандал с «Континенталем»⁈ Я прямо вижу, как твоя наглая рожа оттуда торчит! С передовиц вижу!

— Ничего не знаю, оно само… — пробурчал я, наливая себе еще бокал.

Хотелось просто взять и упасть в сон.

— Хм, — внезапно обратил внимание сын графа Азова на восседающую на нем Алису, — Слушай, а ведь какая тихая девочка. Пожалуй, я воспользуюсь твоим предложением о помолвке…

— Этот дядя, — привлекая внимание дочери, я указал пальцем на её белобрысое сиденье, — Сын той большой и шумной тети в белом. От которой ты…

В этот момент дочь решила резко откинуться назад, на что Константин отреагировать банально не успел. Свалившись с его колен, княжна шлепнулась пузом на спину Курву и вцепилась в его толстую шкуру, чудом удержавшись на собаке. Сам бульдог, заполошно вскочив на свои кривые лапы, решил во всем обвинить Азова, отбежав от него подальше и неуверенно гавкнув. Блондин застыл, недоуменно хлопая глупыми голубыми глазами.

— А ведь нарочно не придумаешь, — покачал я головой, глядя, как дочь и пес с подозрением рассматривают Константина, — Алисонька, едь к папочке. Он не выдаст тебя замуж за этого ронятеля девочек!

— Эй! — справедливо возмутился мой друг.

Пить с ребенком на руках мне было не комильфо, так что вместо этого я, окончательно разморенный, задремал в кресле, устроив дочь поудобнее. Тихо, тепло и мухи не кусают, что еще нужно? Так мы и проспали почти два часа, причем, вместе с Мао Ханом и Константином, ровно до момента, когда двери моего кабинета с треском распахнулись, являя заспанным нам торжествующего Белого Генерала, в руках которой безвольной игрушкой моталась потерявшая всякую волю к жизни Кристина.

— Вот вы где! — торжествующе изрекла Дарелея Азова, — Мальчики, мы идём в оперу!

— Что мы делаем? — спросонья не совсем понял я, — Зачем нам в оперу?

— Надо, — грустно, но строго