Александр Ломм - Ночной Орел Страница 32

— Погодите! — резко оборвал его Фогель. — Вы слишком много болтаете, а толку никакого. Сядьте и расскажите все по порядку.

Майер сел и рассказал все по порядку, начиная с внезапного приезда жены Коринты и кончая бегством из собственного кабинета.

— Он говорит правду, господин капитан. Три дня назад я сам видел доктора Коринту во дворе лесной сторожки. Но я не знал, что ему следует находиться в Праге, — сказал Крафт.

— Вот видите, видите! — радостно подхватил Майер.

— Молчите и отвечайте на вопросы! — гневно крикнул капитан и тут же спросил: — Когда мальчишка удрал из будки?

— В половине второго, господин капитан.

— Сейчас у нас десять минут третьего. До сторожки отсюда семь с лишним километров. Значит, он еще в дороге. Обер-лейтенант, слушайте мой приказ!

Крафт вскочил и вытянулся. Фогель продолжал:

— Возьмите автомат, каску и гоните на мотоцикле за мальчишкой. Постарайтесь его задержать. Если не успеете, займите удобную позицию и держите сторожку под обстрелом. Любыми мерами задержите бандитов до нашего прихода. Выполняйте!

— Есть, господин капитан!

Крафт щелкнул каблуками и выбежал из кабинета.

— Штабс-фельдфебель! — крикнул капитан. Штабс-фельдфебель мгновенно появился:

— Слушаю, господин капитан!

— Поднять роту по боевой тревоге! Офицеров ко мне! Через пятнадцать минут выезжаем!

— Есть, господин капитан!

Здание школы наполнилось грохотом солдатских сапог, отрывистыми криками команды.

В кабинет Фогеля один за другим вбегали офицеры, на ходу оправляя оружие и застегивая каски. Последним вошел штабс-фельдфебель.

— Господин капитан, по вашему приказанию рота погрузилась в машины и готова к выезду.

— Хорошо. Вы, штабс-фельдфебель, от операции освобождаетесь. У вас будет особое задание. Отправляйтесь с доктором Майером в больницу и помогите ему постеречь девицу Сатранову. Можете с ней особо не церемониться, но помните одно — она нужна нам живая. Ясно?

— Так точно, господин капитан, ясно!

— Доктор Майер, имейте в виду, если с Сатрановой что-нибудь случится, вам придется отвечать за это перед гестапо. Запереть ее в комнате со скальпелем в руках! Если эта истеричка что-нибудь над собой сделает, вам придется плохо! Ступайте!

Бледный, растерянный, вконец перепуганный доктор Майер молча пошел прочь.

Здоровенный краснорожий штабс-фельдфебель загрохотал сапогами вслед за ним.

Не успели они отойти от школы и ста шагов, как у них за спиной взревели и один за другим помчались через город к лесу автомобили, груженные солдатами.

В больницу Майер пришел как раз вовремя. У дверей его кабинета собралась толпа, а санитар Бабула копался в замке отмычкой, пытаясь открыть двери.

— Вы что тут делаете? — взвизгнул Майер.

— Там кто-то плачет. Мы думали, что-нибудь случилось! — раздались смущенные голоса.

— Р-р-разойдись! — густым басом проревел штабс-фельдфебель.

Но при виде немца толпа и без приказа стала рассеиваться. Первым ретировался санитар Бабула. Когда перед дверьми не осталось ни души, Майер прислушался и сказал:

— Плачет. Значит, все в порядке. Вы, штабс-фельдфебель, будете караулить здесь, а я внутри. Если понадобится ваша помощь, я позову. Согласны?

— Мне, доктор, все равно. Лишь бы девчонка осталась в сохранности. Капитан не зря говорил про гестапо.

— Не беспокойтесь, я все понимаю.

Майер отомкнул дверь и вошел в кабинет вместе со штабс-фельдфебелем. Ивета по-прежнему лежала на диване и всхлипывала. На вошедших она даже не посмотрела.

— Видите, штабс-фельдфебель, она в порядке.

— Да, она в порядке.

— А теперь прошу вас, берите стул и садитесь за дверью. Да гоните всех любопытных.

— Сам знаю!

Штабс-фельдфебель взял стул и вышел. А Майер замкнулся изнутри и тоже сел на стул поближе к двери.

Бедная Ивета оказалась в тюрьме и сразу при двух надзирателях.

39

Теперь, когда Кожин мог ходить, Коринта по пять-шесть раз в день выгонял его на прогулку, заставлял тренироваться.

Опираясь на палку, Кожин осторожно спускался с чердака и гулял по довольно просторному двору сторожки. Влах на это время забирал Тарзана и уходил с ним в лес караулить дорогу.

Так было и в этот злополучный день.

Плотно пообедав и отлежав в постели обязательный «мертвый час», Кожин спустился во двор, а Коринта, как обычно, зорко наблюдал за ним, развлекал его беседой и в случае надобности делал массаж.

Влах вскинул на плечи двустволку, взял Тарзана на поводок и отправился в лес следить за окрестностью.

Настроение у лесника было отличное. Он радовался успехам Кожина, которого успел полюбить, как сына, радовался и тому, что непонятная работа его друга доктора тоже идет удачно. Он понимал, что своим скромным трудом немало способствовал всем этим успехам, и это сознание наполняло его законным чувством гордости.

Хорошее настроение хозяина передавалось обычно и собаке. Но сегодня Тарзан вел себя как-то странно. Прогулка явно не радовала его. Взгляд у него был угрюмый, настороженный. Он часто останавливался, взъерошивал шерсть на загривке и глухо рычал.

Поведение собаки обеспокоило Влаха. Он знал своего Тарзана, знал, что тот не станет волноваться попусту.

— Ну что, Тарзанушка, что с тобой? Заболел ты у меня или беду какую почуял?

Лесник гладил собаку, но та не отвечала на ласку, как обычно, а смотрела на хозяина умным пристальным взглядом, словно хотела сказать: «Берегись! Я чую что-то нехорошее!»

Эти сторожевые обходы Влах делал не по дороге, а по лесной чаще, но так, чтобы дорога постоянно оставалась на виду. Обычно он ходил не далее одного километра в одну и в другую сторону от сторожки. На сей раз беспокойное поведение Тарзана заставило его сделать более длинный конец в сторону К-ова. Там немцы, и, стало быть, опасность может угрожать только оттуда.

Пройдя километра два, Влах остановился и прислушался.

Со стороны К-ова, с трудом пробиваясь сквозь толщу леса, донесся едва уловимый стрекот мотора. Звук заметно нарастал, и вскоре нетрудно было определить, что это мотоцикл. Тарзан ощетинился и грозно зарычал.

Влах уже снял с плеча двустволку, чтобы условленными выстрелами предупредить Коринту и Кожина об опасности, но в это время послышались чьи-то быстрые шаги и хриплое, прерывистое дыхание. По дороге кто-то бежал, выбиваясь из сил.

В этом месте дорога уходила в неглубокую балку, по обочинам которой плотной стеной нависали густые еловые заросли. Просматривался лишь небольшой участок дороги, так как она делала здесь несколько крутых поворотов и, лишь миновав капризные извилины балки, стелилась по прямой до самого К-ова.