Последний Персидский поход - Дмитрий Старицкий Страница 32

Когда она в очередной раз упорхнула, Николай Иванович наполнил рюмки своей настойкой.

- Ну, что, зятек? Жалко, что так все… быстро. Ладно, я понимаю. Давай, что ли, махнем на дорожку!

Они чокнулись и выпили.

Помолчали. Хотелось сказать очень многое, но слова почему-то не шли. И так все было понятно.

Старик снова наполнил рюмки.

- Был русский «посошок», теперь давай «стременную», как у нас, казаков, принято. Держись там, капитан! И побереги себя, хоть, я знаю, на войне это трудненько… Но ради Маринки. За нее не беспокойся, она девка правильная. И я рядом. Письма не забывай писать. Давай, капитан!

Кирпичников даже не почувствовал ни вкуса, ни градуса напитка, хотя последних там было не менее шестидесяти.

- Ты закуси, - посоветовал дед.

- Что-то не хочется. Спасибо вам, Николай Иванович, за все огромное спасибо! Я постараюсь. Простите, мне пора, - он поднялся из-за стола.

Старик тоже встал.

В дверь неслышно проскользнула Марина. Глаза ее были красными, но слезы уже не текли.

- Э-э-эх! Пойду я, покурю, а вы тут… - сказал Николай Иванович.

Едва он вышел, Маринка бросилась на шею мужу.

- Дорогой ты мой, любимый! Я тебя буду ждать! Я люблю тебя! Только ты пиши мне, хорошо? Я тебе тоже буду писать, каждый день!

«Каждый» не нужно, - улыбнулся Кирпичников, - хотя бы разик в неделю. Я тебя тоже очень люблю. Прости, жена, но мне пора.Я скоро вернусь. Новый год будем встречать вместе! Обязательно!

***

Титры: Фарахруд. Провинция Фарах. Афганистан.

3 июня 1988 года

Спецназ опять уходит на войну.

На мехдворе бойцы закладывают в броню длинные ленты крупнокалиберных патронов к КПВТ.

За ними еще более длинные ленты пулеметных патронов.

За ними в БТР втаскивается АГС-17 «Пламя» и круглые коробки с «огурцами» для него.

Бойцы снаряжают магазины к автоматам.

Стягивают их попарно синей изоляционной лентой.

Разбирают из раскрытого ящика гранаты.

Засовывают в сидора «вшивники»: олимпийки, шерстяные свитера – ночью в пустыне холодно. Поверх сидоров вяжут бушлаты.

Переобувают кирзовые берцы на белые кроссовки. Они хоть и не прописаны по форме одежды, но в них по камням бегать сподручней.

Старший лейтенант Никитин у себя в модуле тоже готов к войне. Поверх «песочки» на нем уже надет трофейный китайский «лифчик», в который он последовательно засовывает автоматные магазины, гранаты, сигнальные ракеты и дополнительные обоймы к «Стечкину», который уже болтается сбоку в бакелитовой кобуре-прикладе.

Проверив остроту клинка на ногте, засовывает в ножны тонкую неуставную финку с наборной ручкой – изделие умельцев-солдат из автомобильной рессоры.

Глянув в зеркало, Никитин, остается собой доволен – боец! Спецназёр!

Надев кепи, выходит.

На мехдворе, Никитин встретился глазами с прапорщиком Гуляевым.

Тот молча кивает: тапа: все в порядке.

Никитин отдает команду:

- К машине!

И вместе с бойцами плюхается на остывшую за ночь броню.

Обняв автомат, словно постаревшую, но безумно дорогую любовницу, слегка нагнувшись в люк говорит, как Гагарин перед стартом:

- Ну, что, мля, поехали!

Поднимая пыльный шлейф, БТРы, числом три единицы, словно цепочка деловитых жуков-скарабеев, двинулась в направлении, прямо противоположном тому месту, к которому нам нужно было выйти в назначенное время.

Никитин снова кричит в люк:

- Козюлис, тебе задача: петляй по мандехам до заката.Потом на точку.

***

Титры: Аэропорт. Анапа. Краснодарский край. СССР

3 июня 1988 года.

Стоя в очереди к стойке регистрации, Кирпичников краем глаза, автоматически, отметил неподалеку тройку крепких парней в кожанах, слишком уж старательно делающих вид, будто они изучают расписание прилетов и отлетов. Двое стояли к нему спиной, а один, лениво, словно верблюд, жующий жвачку, бродил глазами по толпе, но от Кирпича не скрылось, что его взгляд, всего на несколько лишних секунд, задерживался на нем. Это, конечно, могло быть «пустышкой», но спецназовский опыт подсказывал, что интерес «кожаных» к его скромной персоне неслучаен.

Зарегистрировав билет, капитан осмотрелся.

«Братков» уже не было видно, зато в толпе у выхода мелькнула знакомая фигура. Кирпичников наблюдал ее всего секунд десять, почти со спины, но по телосложению, специфической походке и по фирменной, не кооперативной, футболке с надписью “THE ONLY REAL MAN IN THE CITY” (он успел рассмотреть ее еще днем, на пляже, в нее был обряжен военкоматский павлин) все понял. Это уже не могло быть простым совпадением.

Объявили посадку:

- Посадка на рейс номер четырнадцать шестнадцать Анапа-Ташкент начинается в первом накопителе.

Кирпичников махнул рукой, и быстрым шагом, потому что уже припирало, достиг желанного, хотя и грязноватого, помещения означенного буквой «М».

………………………………………………………….

Перебросив сумку за спину, пристроился к писсуару.

Народу в кафельно-унитазном заведении не было, не считая старичка, завершившего процесс и уже покидавшего его, на ходу тряся молнией ширинки.

Неожиданно из кабинки вывалился солдатик, также на ходу застегивавший штаны. Видно из «молодых»: завидев офицера, вздернул к козырьку фуражки руку, второй рукой поддерживая спадающие брюки.

- Портки надень, дурила! – Коле стало весело, вспомнился бравый солдат Швейк,

Но веселье пропало, потому что в дверь вошла троица «качков», расступаясь перед