Роберт Говард - Сокровища Траникоса Страница 32

К шуму яростного боя, подобному гулу, примешались крики женщин и детей, умирающих под безжалостными ударами боевых топоров. Солдаты, услышавшие эти отчаянные крики, покинули свои посты у ворот, и в следующее мгновение новая волна пиктов бешено хлынула в форт через выбитые створы. Над некоторыми хижинами с треском взметнулись языки пламени.

— К главному дому! — проревел Конан, перекрикивая, или пытаясь сделать это, грохот сражения.

Дюжина людей сомкнулась вокруг него, когда он начал решительно пробивать себе дорогу сквозь толпу вопящих дикарей.

Стромбанни очутился возле него, и его сабля казалась вращающимся крылом ветряной мельницы.

— Мы не сможем удержать главный дом, — задыхаясь, выкрикнул он.

— Почему не сможем? — Конан был слишком занят сражением и бросил на него только быстрый взгляд.

— Потому что… о-о-о! — остро отточенный нож одного из дикарей глубоко вонзился в спину пирата. — Дьявол тебя заберет, лесная собака! — Стромбанни, дернувшись, повернулся и размозжил череп пикта, затем зашатался и рухнул на колени. Кровь хлынула изо рта.

— …потому что его сожгут! — прохрипел он и судорожно вытянулся на земле.

Конан быстро осмотрелся. Все люди, еще недавно окружавшие его, валялись на земле. Пикт, прощавшийся с жизнью, был последним, кто еще преграждал ему путь. Вокруг него кипел жаркий бой, но сам он в это мгновение стоял совершенно один. Ночной кошмар продолжался в сверкании мечей, сабель, топоров н в свисте стрел.

Он находился недалеко от южной стены. Парой прыжков он мог запросто достигнуть палисада, перелезть через него и незамеченным исчезнуть в ночи. Но тут он вспомнил о беспомощных девушке и ребенке, оставшихся в главном доме, из которого валил густой дым.

Один из вождей с пышно украшенной перьями головой пробился от ворот к нему, резко занес боевой топор для удара, а за ним устремились другие дикари. Однако не успел вождь остановиться, как взлетевшая в полумраке сабля парировала мощный удар топора и с хрустом размозжила череп предводителя. Мгновение спустя Конан уже проскочил через дверь, быстро захлопнул ее и тут же запер. Он больше не обращал внимания на сильные удары топоров, от которых дверь вздрагивала и отлетали куски выщербленного дерева, ни на дикие крики преследователей, кое-кто из которых разочарованно колотил в дверь чем попадется.

Коридор и прихожая были заполнены густыми клубами дыма. Дым вытекал из банкетного зала. Едкая пелена обжигала глаза, однако Конан, не задерживаясь, пробирался вперед. Где-то неподалеку истерически всхлипывала женщина.

Конан выскочил из плотного облака дыма и остановился.

Из-за дымной пелены в зале было темно. По стенам и потолку метались призрачные тени. Серебряный светильник валялся на полу, свечи были потушены.

Единственное освещение рождалось раскаленными углями в камине. И в отблесках багряного пламени Конан увидел человека, свободно болтавшегося на конце веревки. Веревка с визгом качнулась, поворачивая висельника. Лицо мертвеца развернулось к киммерийцу. Оно было искажено до неузнаваемости, однако он знал, что это — граф, повесившийся на балке в собственном доме.

Но в зале был еще кто-то. Конан разглядел ЭТО сквозь серое облако дыма: ужасная черная фигура, подрагивая, поднималась над пламенем. Различимые очертания шевелящегося силуэта были почти человеческими, однако тени не было.

— Кром! — выругался Конан, которому тотчас же стало совершенно ясно, что он видит перед собой создание, которое невозможно сразить ни одним мечом на свете. Он мгновенно спружинил назад и огляделся. Он увидел у подножия лестницы Белезу и крепко вцепившуюся в нее Тину.

Черное чудовище вспучилось, затем выпрямилось и растопырило огромные руки. Размытое лицо пристально вперилось в киммерийца, пронзая клубящийся дым.

Оно было демоническим и ужасно извращенным. Конан увидел близко растущие друг к другу рога, зияющую бездонностью пасть, стоящие торчком остроконечные уши. Чудовище неумолимо надвигалось. И вместе с обострившимся отчаянием в Конане проснулись старые воспоминания.

Возле ног пригнувшегося киммерийца лежал опрокинутый светильник, бывшая гордость дворца в Корзетте — пятьдесят фунтов массивного серебра, искусно украшенного изображениями богов и героев. Конан схватил его и занес над головой.

— Серебро и огонь! — крикнул он громовым голосом и резко швырнул светильник, единым порывом выплеснув всю силу своих мускулов. Светильник с грохотом ударился о чудовищную черную грудь.

Даже демон не мог выдержать мощный удар тяжелого снаряда, выброшенного сверхчеловеческой силой киммерийца. Светильник сбил демона с ног, и тот опрокинулся в горящий камин, который мгновенно превратился в бушующую огненную пасть. Ужасный рев потряс зал, рев адского существа, погибающего на земле. Разнесенные в клочья гобелены и другие украшения стен были сорваны. Кладка-оправа каменного камина разлетелась на куски, тяжелые камни полетели из дымохода и погребли под собой черное тело.

Новая волна рева и грохота сотрясла дом. Горящие балки полетели с потолка, и пламя жадно набросилось на кучу обломков.

Языки пламени теперь уже лизали лестницу, когда Конан достиг ее. Он одной рукой подхватил потерявшую сознание девочку, а другой поставил Белезу на ноги. Сквозь жуткий треск пламени угрожающе доносился стук боевых топоров и грохот сокрушаемой двери.

Конан осмотрелся. Он обнаружил еще одну дверь напротив лестницы и побежал к ней, крепко зажав Тину под мышкой и волоча за собой безвольную Белезу, которая, казалось, совершенно оцепенела и ничего не воспринимала. Достигнув комнаты, находящейся за дверью, он услышал оглушительный треск, показавший, что перекрытия в зале не выдержали и потолок обвалился. Облака клубящегося едкого дыма грозили задушить его, но Конан уже видел распахнутую дверь, ведущую наружу. Протащив через новый порог своих беспомощных подзащитных, он увидел, что петли очередной двери сорваны, а засовы и замки разбиты вдребезги.

— …этот дьявол проник в дом через эту дверь! — истерически всхлипывала Белеза. — Я… я… видела его… но… я не знаю…

Они торопливо преодолели дюжину футов от ряда хижин в направлении южной стены, пробежали по охваченному огнем двору. От толпы дерущихся отделился один из пиктов и бросился им навстречу с поднятым вверх топором. Его глаза убийственно сверкали в алых всполохах пламени.

Конан резко отодвинул Белезу в сторону и, полуразвернувшись, убрал Тину из-под удара топора, одновременно вонзив окровавленную саблю в грудь нападающего. Затем, схватив Белезу другой рукой, он стремительно побежал дальше к южной части палисада.