Андрей Чернецов - Врата дракона Страница 32

Отсканировав план, девушка предоставила компьютеру возможность «пошевелить мозгами». На полную обработку данных у умной машины ушло не меньше трех часов. После этого «Клио-5» начала выдавать плоды своих «раздумий».

– Ничего себе! – озабоченно присвистнула англичанка, ознакомившись с результатами дешифровки.

Оказалось, что бумага была написана старинным стилем багу, который не использовался в Китае с конца XIX века. Речь в ней, как и утверждал Чжан, шла о сокровищах великого Юя, зарытых в подземельях пагод Диких Гусей. Причем под каждой из башен был спрятан один из артефактов. Не указывалось, где и какой именно.

Но главное было не это. Машина утверждала, что бумаге… не больше тридцати лет. То есть, составлена она где-то в средине шестидесятых. И писал ее человек, неизлечимо больной. На это указывали особенности начертания иероглифов.

«Возможно, автором документа является последний китайский император Пу И».

– Хм, и из чего же ты это понял? – совсем как у живого человека поинтересовалась у ноутбука девушка.

Машина, конечно, ее не слышала, но невозмутимо продолжала выдавать на дисплее информацию:

«Данные получены в результате графологической экспертизы. Графика документа была сопоставлена с образцами почерков более тысячи известных деятелей китайской истории, хранящихся в базе данных. Наиболее подходит почерк человека по имени Айсинь Цзюэло Пу И».

Значит, Пу И. Но ведь Чжан говорил о том, что документ относится ко времени правления Цыси. Что ж, это ничего не меняет. Бумага от времени могла испортиться или обветшать, и последний цинский государь снял с нее собственноручную копию. Главное, чтобы при этом он ничего не напутал. Ведь вон чего наковырял комп. Что человек, написавший иероглифы, был тяжело болен. А в китайском языке твердость руки и острота глаза имеют немаловажное значение. Стоит поставить не там точку или изменить наклон одной из черточек, составляющих иероглиф, и смысл его может в корне измениться.

В любом случае, утешилась Бетси, внакладе она не останется. Даже если поездка окажется безрезультатной, все равно ее коллекция пополнится уникальным документом: автографом последнего императора Поднебесной. Такой раритет на «Сотбис» или «Кристи», пожалуй, потянет на пару тысяч фунтов.

Из окна такси Элизабет с любопытством осматривала городские пейзажи. Улицы Сианя были запружены огромными толпами людей. Среди них, маневрируя с удивительной ловкостью, двигалось множество автомобилей, автобусов, мотороллеров. Но больше всего было велосипедов и велосипедных тележек, груженных мебелью, овощами, фруктами, коробками, ящиками. В этом на вид беспорядочном и бесконечном потоке мелькали потертые бархатные балдахины, укрывавшие от жаркого солнца тележки велорикш. Как правило, это были пожилые, до черноты загорелые крестьяне в соломенных шляпах. Они лавировали среди роскошных машин, развозя своих модно одетых молодых седоков с портфелями на коленях и сотовыми телефонами возле уха.

В воздухе висела странная сероватая дымка. Водитель такси объяснил, что это цементная пыль, которая вздымается колесами многочисленного транспорта. Дороги в Сиане покрывают не асфальтом, а цементом, потому что в условиях здешнего жаркого и сухого климата асфальт плавится. Так что горожанам из-за этого «тумана» нечасто приходится видеть чистое голубое небо.

Гигантский город впечатлял. Среди ультрасовременных, с зеркальными стеклами громад банков, финансово-промышленных компаний порой виднелись дома в национальном стиле, с изогнутыми вверх карнизами красных черепичных крыш. В череду роскошных супермаркетов неожиданно врезались живописные маленькие лавчонки, дорогие рестораны мирно соседствовали с многочисленными закусочными под открытым небом, занимающими порой все пространство вдоль улиц и призывно влекущими своими немыслимо аппетитными ароматами.

Машина резво доставила девушку на южную окраину Сианя, где в конце улицы Яньталу находилась первая из двух интересующих Бетси пагод, Даяньта. Большая Пагода Диких Гусей – самый прекрасный памятник танской архитектуры.

В 647 году император Гаоцзун возвел на этом месте Храм Материнской Любви в честь своей матери. Здесь знаменитый монах Сюань Цзун, первым познакомивший Китай с буддийской мудростью, собрал почти полторы тысячи свитков, содержавших сокровища учения Гаутамы. Чтобы уберечь драгоценные манускрипты от огня, Гаоцзун приказал возвести для них специальную пагоду. Затем в 704 году императрица У Цзэтянь воздвигла рядом семиэтажную башню. В XI и XIII веках памятник сильно пострадал и был восстановлен в 1580 году во времена династии Мин.

Квадратная в плане шестидесятиметровая башня, возвышающаяся над окрестным ландшафтом, напоминала крепость. Наружные украшения из строгих ступенчатых карнизов были крайне скромны. И эта благородная простота свидетельствовала о величавом духе зодчества династии Тан. Благодаря четкому ритму уменьшающихся кверху пропорций семи одинаковых ярусов, арочных окон и конической крыше, венчающей здание, создавалась иллюзия необыкновенной легкости всего сооружения.

– Мадам, – кто-то осторожно дотронулся до ее руки.

Рядом стоял паренек лет тринадцати.

– Что такое?

– Можино сфотографировать сы мадам? – спросил мальчик на ломаном английском.

В нескольких ярдах от них застыла группа подростков, вероятно, приятелей юноши. Парни и девушки с интересом наблюдали за разворачивающимися событиями.

– Давай, – усмехнулась Бетси и приосанилась.

Подросток обалдело уставился на ее всколыхнувшийся под топиком роскошный бюст и чуть не выронил свой «Поляроид».

– А кто же будет фотографировать? – лукаво поинтересовалась англичанка и еще раз повела плечами.

Проходивший мимо старик в традиционном синем китайском френче до того заинтересовался ее гимнастическими упражнениями, что едва не сбил с ног целующуюся молодую пару. Стройный мускулистый парень, с трудом оторвавшись от уст возлюбленной, постучал себя пальцем по голове и что-то сердито крикнул дедуле. Тот пробурчал в ответ нечто невразумительное и снова принялся бесцеремонно пялиться на белокурую иностранку.

Бетси призывно махнула ему рукой, и когда старик подошел, она жестами показала ему, что хочет сфотографироваться с мальчиком. Подросток, по-видимому, повторил то же самое на китайском. Дедушка энергично кивнул, дескать, понял.

Расположившись так, чтобы на снимке оказалась и Даяньта, Элизабет приобняла паренька за плечи и сделала голливудскую улыбку.

Щелк.

Из прорези «Поляроида» полезла фотография.

Схватив ее, счастливый мальчуган, поклонившись поочередно Бетси и старику, изо всех ног бросился к своим товарищам. Те сразу же обступили парня и принялись рассматривать снимок, выхватывая его друг у друга и восхищенно цокая языками.